Американец
Шрифт:
Движением, доказывающим, что характер мадам де Беллегард тверд как сталь, красноречиво свидетельствовавшим по выражению Ньюмена о ее «непрошибаемости» и о всегдашнем стремлении полагаться только на собственные силы, старая маркиза освободилась от руки поддерживающего ее сына и села на скамейку. Она сложила руки на коленях и в упор смотрела на Ньюмена. У нее было такое лицо, что сначала ему показалось, будто она улыбается; но когда он подошел ближе и остановился перед ней, он увидел, что ее тонкие черты искажены волнением. Однако он заметил
— О какой записке вы говорите? — спросила старая маркиза с наигранным спокойствием, которое сделало бы честь опытной актрисе.
— Я вам уже сказал, — ответил Ньюмен. — Записку написал ваш муж, когда вы ушли, оставив его умирать, написал в те часы, пока вы не вернулись. Вы знаете, что времени у него было предостаточно; вам не следовало так надолго оставлять его одного. В записке ясно сказано, что жена намеревается его убить.
— Я хотела бы взглянуть на эту записку, — заметила мадам де Беллегард.
— Я так и думал, — ответил Ньюмен, — и взял с собой копию, — он вынул из кармана жилета небольшой сложенный листок бумаги.
— Передайте бумагу моему сыну, — сказала мадам де Беллегард.
Ньюмен протянул листок маркизу, мать повернулась к сыну и коротко приказала:
— Взгляните.
В глазах месье де Беллегарда светилось нетерпение, и маркиз тщетно старался его скрыть. Он взял записку затянутыми в тонкие перчатки пальцами и развернул. Наступило молчание: де Беллегард погрузился в чтение. За то время, что он изучал записку, давно можно было ее прочесть, но он продолжал молчать и не отрывал глаз от листка.
— А где подлинник? — спросила маркиза, так владевшая своим голосом, что в нем нельзя было уловить и следов волнения.
— В очень надежном месте. Разумеется, сам документ я показать не могу, — сказал Ньюмен. — Вдруг вам придет в голову завладеть им, — добавил он нарочито рассудочным тоном. — Но копия верна, если, конечно, не считать почерка. Подлинник я сберегу, чтобы показать еще кое-кому.
Тут наконец месье де Беллегард поднял глаза, теперь уже горевшие нетерпением.
— Кому вы намерены его показать?
— Начну, пожалуй, с герцогини, — ответил Ньюмен. — С той представительной леди, с которой вы меня познакомили на вашем балу. Она ведь приглашала меня заходить. Я считал, что пока мне нечего ей сказать,
— Возьмите копию себе, сын мой, — сказала мадам де Беллегард.
— Ради Бога! — отозвался Ньюмен. — Возьмите и покажите вашей матушке, когда вернетесь домой.
— А после герцогини? — продолжал допытываться маркиз, складывая бумагу и пряча ее в карман.
— Ну что ж, потом примусь за герцогов, — сказал Ньюмен. — Потом пойду к графам и к баронам, ко всем, кому вы меня представляли в том звании, которого заведомо решили меня лишить. Я составил список.
Некоторое время мадам де Беллегард и ее сын молчали. Старая маркиза сидела, глядя в землю. Блеклые глаза маркиза впились в лицо матери. Наконец, подняв взгляд на Ньюмена, она спросила:
— Это все, что вы имели сообщить?
— Нет, еще несколько слов. Я хочу сказать, что надеюсь, вы хорошо понимаете, к чему я стремлюсь. Я намерен отомстить вам. Вы ославили меня перед всем светом, созвав для этой цели своих знакомых и дав им понять, что я вас недостоин. Я намерен доказать, что, каким бы я ни был, не вам об этом судить.
Мадам де Беллегард снова промолчала, но в конце концов все-таки заговорила, по-прежнему великолепно владея собой.
— Мне не нужно спрашивать, кто ваш сообщник. Миссис Хлебс уведомила меня, что вы оплачиваете ее услуги.
— Не обвиняйте миссис Хлебс в продажности, — ответил Ньюмен. Все эти годы она хранила вашу тайну. Она дала вам долгую передышку. Ваш супруг написал эту записку у нее на глазах и вручил бумагу ей, распорядившись, чтобы она предала ее гласности. Но миссис Хлебс была слишком добросердечна, чтобы этим воспользоваться.
Старая леди помолчала.
— Она была любовницей моего мужа, — проговорила она тихо.
Это была единственная попытка самозащиты, до которой она снизошла.
— Сомневаюсь, — заметил Ньюмен.
Мадам де Беллегард поднялась со скамьи.
— Я согласилась на этот разговор не для того, чтобы выслушивать ваше мнение, и если больше вам сказать нечего, я полагаю, что эту примечательную беседу пора прекратить, — и повернувшись к маркизу, она снова оперлась на его руку. — Слово за вами, сын мой.
Месье де Беллегард взглянул на мать, провел рукой по лбу и ласково спросил:
— Что я должен сказать?
— Сказать можно только одно, — ответила маркиза, — что не было никакой причины прерывать нашу прогулку.
Но маркиз решил, что можно и дополнить ее реплику.
— Ваша бумага — подделка, — объявил он.
Спокойно улыбнувшись, Ньюмен слегка покачал головой.
— Месье де Беллегард, — сказал он, — у вашей матери это лучше получается, у нее все получается лучше, чем у вас, — я понял это с тех пор, как вас узнал. Вы очень мужественная женщина, мадам, — продолжал он. — Жаль, что вы сделали меня вашим врагом, я мог бы стать одним из ваших горячих поклонников.