Американский Шерлок Холмс

Картер Ник

— Я уже и сам догадался, — быстро взял себя в руки он. — Признаться, сомнения возникли у меня после того, как я прочитал твою телеграмму. Вряд ли ты стал бы заказывать билет для бородатого профессора.

— Рада познакомиться с вами, — с улыбкой сказала Даниелла. — Именно таким я себе и представляла начальника Ника.

В глазах Хоука заплясали веселые чертики.

— Я заказал для вас ужин на двоих в ресторане, — сказал он. — Выбор вин я оставил Нику, он разбирается в них лучше меня. Желаю вам приятного отдыха, вы славно поработали, должен я вам обоим сказать. Правительство США выносит вам свою благодарность. — На прощание шеф одарил Ника очаровательной улыбкой.

Однако сомнения

и подозрения не покидали Ника даже тогда, когда они уселись за столик в ресторане.

— Ты слишком мнительный, — заметила Даниелла. — Мне кажется, что твой шеф — очень милый джентльмен. Так любезно с его стороны было заказать для нас столик.

— Именно его любезность и настораживает меня, — хмыкнул Ник. — На него это совсем не похоже. Он не может мне простить, что я так долго не давал о себе знать, и непременно отомстит мне. Ты в этом и сама скоро убедишься. Мне ли не знать своего босса!

— Чепуха! — отмахнулась Даниелла. — Лучше закажи вина!

Ник уткнулся носом в карту вин и не поднял головы, даже когда официант поставил на стол большое блюдо. Даниелла сначала тихонько захихикала, потом откровенно расхохоталась. Ник взглянул на блюдо и раскрыл рот: его изумленному взору предстала гора дымящихся моллюсков.

Ник глубоко вздохнул, широко улыбнулся и воскликнул:

— Ну, что я тебе говорил? Вот видишь, я всегда оказываюсь в конце концов прав. Разве не так? Да ты и сама это знаешь.

— А как ты угадал, что я это знаю? — прищурилась Даниелла. — Уж не считаешь ли ты, что я нарочно подыгрывала тебе тогда, в батискафе, изображая неприступную ученую даму?

— Этот номер у тебя не пройдет, моя дорогая! — шутливо погрозил ей пальцем Ник. — Я вижу тебя насквозь, ты не можешь никак смириться со своим поражением. И вот что я еще хочу тебе сказать, Даниелла: ты, возможно, дока в биологии моря, но артистка ты никудышная, заруби это у себя на носу.

Он потрепал ее по щеке, и они оба рассмеялись.

А ночью, лежа в объятиях этого сильного и удивительного во всех отношениях мужчины, Даниелла вдруг снова залилась счастливым смехом и прошептала Нику на ухо:

— А знаешь, любимый, ведь тогда, в моей каюте на «Тритоне», ты был абсолютно прав! Я и в самом деле не хотела победить тебя в нашем споре…

Невинно осужденный

Чудный сентябрьский день подходил к концу. Лучи заходящего солнца золотили верхушки деревьев и рассыпались бесчисленными искрами по листве, окрашивая ее всеми цветами радуги.

Ник Картер, только что поужинавший, смотрел из окна своей виллы, расположенной недалеко от Центрального парка, на расстилавшийся перед ним осенний ландшафт, уже говоривший о приближении зимы.

Легкий шум заставил Картера обернуться…

— Вас желает видеть какой-то господин, — сказала экономка, подавая сыщику визитную карточку.

Бегло взглянув на нее, Картер проговорил:

— Проводите этого господина в приемную, я сейчас к нему выйду.

Когда спустя несколько минут сыщик вышел в приемную, ему навстречу поднялся молодой человек лет тридцати, одетый по последней моде.

— Филипп Шервуд, — мягким баритоном представился посетитель. — Я имею честь видеть перед собой знаменитого сыщика Ника Картера?

— Да, — ответил сыщик. — Чем могу служить? Садитесь, пожалуйста.

Сев у письменного стола, молодой человек после некоторого колебания обратился к Нику:

— Я пришел, мистер Картер, чтобы попросить вашей помощи в раскрытии одного дела, которое возбудит в вас, несомненно, живейший интерес. Надо доказать невиновность молодой девушки, обвиненной в воровстве.

— Кто же эта особа, которую обвиняют в таком преступлении? — задал вопрос Ник.

— Некая Лилиан Товэр, — ответил посетитель. — В настоящее время она находится, даже страшно сказать, в одной из камер главного полицейского управления.

Картер многозначительно покачал головой.

— В похищении чего обвиняют мисс Товэр?

— В краже бриллиантового ожерелья стоимостью до десяти тысяч долларов, — уныло произнес молодой человек и затем рассказал приблизительно следующее.

Арестованная, невеста молодого Шервуда, была обвинена по заявлению крупной ювелирной фирмы Бабкок и К° в Бродвее в краже ожерелья, состоящего из бриллиантов, жемчугов и рубинов, причем полиция отказалась выпустить ее под залог, который соглашался внести за нее дядя.

Последнее обстоятельство было особенно печально.

— Кто этот дядя? — вставил Картер.

— Некто Дуррелль Вестон. Он живет в Лонг-Айленде.

— Значит, вы пришли по поручению мистера Вестона? — осведомился сыщик.

— О, совсем нет! — заволновался Шервуд. — Я с ним не в ладах.

— Расскажите мне, — начал медленно Ник, пытливо смотря в лицо молодого человека, — все, что знаете о мисс Товэр и ее дяде.

— Я, собственно говоря, могу рассказать очень немного, — пожал плечами Шервуд. — Лилиан — сирота, которая после смерти отца кормила себя и свою мать уроками языков и музыки. Я сам брал у нее уроки французского языка и при этом научился любить и уважать эту девушку. Два месяца назад умерла мать мисс Товэр. В то время, когда старушка лежала на смертном одре, из далекого путешествия вернулся ее брат, Дуррелль Вестон, обещавший заботится о ее дочери. После смерти старушки Дуррелль действительно перевез Лилиан в свою виллу на Лонг-Айленд, которую построил и обставил еще до своего путешествия. Вчера Лилиан была в городе и, между прочим, посетила ювелирный магазин Бабкок и К°. Приказчик по фамилии Эванс показывал ей всевозможные украшения и, между прочим, то самое ожерелье, о котором идет речь. Хотя ожерелье это очень понравилось Лилиан, но она не сторговалась и ушла из магазина, ничего не купив. Во время пребывания Лилиан в магазине, приказчик, ни в чем не подозревавший хорошо известную ему покупательницу, несколько раз поворачивался к ней спиной. После ухода мисс Товэр Эванс бросил беглый взгляд на витрину и убедился, что все вещи на месте. Однако, когда он начал раскладывать их более тщательно, то, к удивлению своему, заметил, что настоящее ожерелье исчезло и было подменено очень на него похожей, но ничего не стоящей имитацией. Быстро выскочив из магазина, приказчик крикнул полисмена, и им удалось задержать экипаж, в котором сидела Лилиан. Она сначала побледнела, увидев полисмена, но не сопротивлялась. Эванс и полисмен сели рядом с девушкой, второй полисмен поместился на козлах и коляска покатила в полицейское управление. Ожерелье, если бы оно действительно находилось у Лилиан, невозможно было выбросить во время пути. В полицейском управлении ее немедленно обыскала одна из приставленных для этого женщин, но драгоценности найдено не было. Как ни убедительно говорило подобное обстоятельство в пользу Лилиан, ее заключили в камеру, а всех, кто стремился облегчить участь девушки, даже и не слушали.

Сыщик внимательно выслушал молодого Шервуда и задумался. После небольшой паузы он спросил:

— Что же говорит сама мисс Лилиан по этому поводу?

— Ничего, — вздохнул Шервуд. — В полицейском управлении она несколько раз заявляла: «Вы видите, что ожерелья не было ни при мне, ни в экипаже; делайте со мной, что хотите, я только беззащитная девушка».

— Ну, а что мисс Лилиан говорила вам? — осведомился Картер.

Шервуд опустил голову, как бы под влиянием тяжелого горя и, наконец, произнес: