Американский Шерлок Холмс
Шрифт:
— В чем же состоял этот замысел?
— Один из них должен был сзади подкрасться к ней и схватить ее за руки, а другой в это время должен был как бы ограбить ее, а я хотел появиться на месте преступления в качестве спасителя, на автомобиле.
— И что же вышло из этого?
— Вышло очень удачно. Диана вышла из парадной и направилась к авеню Мэдисон. По-видимому, она сильно торопилась, так как шла очень быстро, а это нам только и нужно было. Тен-Итси и Патси выждали удобный момент и напали на нее.
— Ты, конечно, на автомобиле случайно находился вблизи?
— Разумеется. Я примчался, как молодой бог. Моментально остановил автомобиль,
— Она, конечно, приняла твое предложение?
— Приняла. Она даже села рядом со мной, а не на заднее, более удобное сиденье и мы поехали вверх по Пятой авеню. Я ее спросил, куда ехать. Как тебе сказать, Ник! — Она улыбнулась мне так очаровательно, так — ну, как бы это сказать, — так сладко, что ли, что я влюбился бы в нее моментально, если бы не знал, что она за изверг такой. Затем она сказала, что еще не поздно, что ее нервы несколько расстроены и что ей поэтому было бы приятно поехать через Центральный парк.
— Ага, прекрасный демон пустил в ход все свои чары, — заметил Ник Картер, — ты, конечно, моментально повиновался и поехал в Центральный парк. Но, надо признаться, по тебе что-то не видно, что ты провел время в обществе очаровательной женщины.
— Черт его знает. Ведь, не дурак же я, на самом деле, но признаюсь, что мне далеко до этой женщины. Слушай сам: я, конечно, воспользовался случаем поближе познакомиться с Дианой Кранстон, полагая, что это во всяком случае будет только полезно.
— И отлично сделал. Значит, вы поехали по парку. Ну и что же было дальше?
— Ночь стояла великолепная и мне это приключение нравилось. Ведь, в конце концов, я человек молодой, а она чертовски красива. Мы поехали вдоль Седьмой авеню, затем по бульвару Лафайетт, а когда мы вернулись на 125-ю улицу, то была уже половина одиннадцатого:
— Однако, здорово же ты за ней ухаживал, Дик.
— Пустяки. Я кажусь сам себе дурак дураком! Говорю тебе, эта женщина чистый бес! А болтать она умеет — просто невероятно! У нее все перемешивается — свет и жара, дивная, лунная ночь, куропатки с трюфелями, аэропланы и театральная критика. Словом, из всего того, что она говорила, можно спокойно забыть все. Когда мы доехали до угла Седьмой авеню и 125 улицы, она спросила, который час. Я ответил, а она сказала: «На вокзале у меня лежат несколько чемоданов. Не будете ли вы любезны довезти меня еще и туда?» «С удовольствием!» — ответил я. Спустя десять минут мы приехали к вокзалу и она вышла из автомобиля. «Зачем же вы сами беспокоитесь? — спросил я, — ведь я и сам могу достать ваши чемоданы». «Нет, нет, — возразила она самым любезным образом, — вы сидите, я скоро вернусь». И ушла.
— И не вернулась больше? — спросил сыщик с улыбкой.
— Она хотела вернуться через десять минут. И я, дурак, просидел битых десять минут в автомобиле, терпеливо ожидая ее.
— Однако.
— Охотнее всего я бы высек самого себя, — со вздохом ответил молодой сыщик. — Попал я, как кур во щи. Провела она меня, как дурака, как мальчишку.
— Из вежливости не буду противоречить. Ну, и что же дальше?
— Так вот, прождал я десять минут. Вскоре после того, как она вышла из автомобиля, над моей головой прошел поезд воздушной дороги по направлению к городу. Возможно, что с ним она и уехала.
— Она провела тебя очень хитро: попросила тебя отвезти ее на вокзал ко времени отхода поезда и улетучилась. Ну-с, а затем ты, конечно, с поникшей головой отправился домой?
— Нет, самая прелесть еще впереди. Когда я уже начал терять терпение, из здания вокзала вышел носильщик и заорал во всю глотку: «Мистер Дик Картер! Мистер Дик Картер!»
— Вот это действительно, великолепно, — громко расхохотался Ник Картер — и что же он тебе сказал?
— Повеситься бы мне и больше ничего, — тяжело вздохнул Дик, — представь себе: эта чертова баба зашла в здание вокзала, написала несколько слов на записке и передала ее носильщику с тем, чтобы он, через пять минут после отхода поезда, выкрикнул на всю улицу мое имя. Можешь себе представить, как это было приятно. Ну, а затем носильщик с нахальной улыбкой передал мне сложенную записку.
— Ты привез ее с собой?
— Вот она, — ответил Дик, — прочитай ее вслух, но ради Бога, без иронических замечаний. Я и так уже довольно наказан.
Ник Картер прочитал записку. Она гласила:
«Дорогой Дик! Вы плохой сыщик, но очень милый мальчик. Я с удовольствием прокатилась вместе с вами. Но, согласитесь сами, история с нападением на улице была довольно неудачна, тем более, что уже раньше я видела ваш автомобиль на углу. О, почему вы двоюродный брат Ника Картера. Я с удовольствием снова прокатилась бы с вами в вашем превосходном автомобиле. Если вы интересуетесь мною, — то я охотно готова повторить прогулку с вами. Дайте мне завтра ответ в газете под заголовком «Диана». А пока не сердитесь на меня.
Диана Кранстон».
Ник Картер положил записку на стол и начал смеяться, чуть ли не до слез.
— Смейся, смейся, — проворчал Дик, — хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я это дело так не оставлю. Знаешь, что я сделаю? Я на самом деле отвечу ей через газету.
— Стало быть, ты хочешь, чтобы она, быть может, затеяла что-нибудь еще более для тебя приятное.
— Это ты предоставь мне, — огрызнулся Дик, — мне, собственно говоря, не для чего выбрасывать деньги на объявление, так как она преспокойно назвала мне свое настоящее имя и сообщила, что она сегодня только приехала из Торонто и остановилась в «Голландской» гостинице. Это соответствует истине, согласно наведенным мною там справкам.
— Это еще не значит, что завтра, лучше говоря, сегодня утром, ее уже там не будет, — заметил Ник Картер.
— Посмотрим, — отозвался Дик, — она оскандалила меня в моих собственных глазах и я не успокоюсь, пока не отомщу ей. Вот послушай объявление, которое я думаю поместить.
Он набросал на бумажке карандашом несколько строк и прочитал:
«Диана! Надеюсь, вы исполните ваше обещание. Я буду ждать вас ежедневно, начиная с четырех часов, на углу Пятой авеню и 59-й улицы, у входа в Центральный парк, в моем автомобиле. Дик».