Американский синдром

Снова снились ему в ту похмельную, душную ночь разъятые в предсмертном крике рты женщин, детей, стариков в горящей вьетконговской деревне, и он, капитан Джон Улисс Грант-младший, командир команды А-354 из «зеленых беретов», вышколенных в Форт-Брагге, стрелял по всему, что еще двигалось в этом доживающем свои последние страшные минуты селении в джунглях, потому что таков был приказ, и они знали, что в этой богом забытой стране все стреляют по американцам: и старики, и женщины, и дети…

Его разбудил резкий звонок телефона. Он накинул на аппарат подушку, но звон не унимался. Голова трещала с похмелья от полдюжины мартини, за которым последовали и джин-эн-тоник, и шотландское виски — кажется, «Сто волынщиков», с содовой и без оной. Застонав, скрипнув зубами, он с трудом раскрыл глаза и зажмурился: так и есть, опять забыл выключить свет перед сном. Бросил взгляд на ручные часы, которые тоже забыл снять. Исусе Христе! Полночь! Кто может звонить ему в полночь? Его телефон и днем месяцами молчал, хотя он со жгучим нетерпением ждал звонка из редакции…

Он схватил трубку, чтобы не дать телефону прозвонить еще раз.

— Хелло? — сказал он в трубку не своим голосом, прочистил спекшееся горло. — Говорит Грант… — «Может, это Шарлин?..»

На тумбочке рядом с телефонным аппаратом стояла в дешевой вулвуортской рамке Шарлин. Эта фотография нравилась ему, потому что Шарлин была на ней почти близнецом Элизабет Тейлор, а Лиз он считал первой красавицей на свете. Где-то в столе у него лежали итоги международных опросов: «Кто самая красивая женщина в мире?» Согласно большинству, Лиз была признана первой красавицей в 1972 году (за ней шли Софи Лорен, Брижит Бардо и Мерилин Монро). В 1973-м вперед вышла Лорен, Лиз была второй, Бардо — третьей. В 74-м Лиз сошла на четвертое место, но в 75-м вновь заняла первое место…

— Джон? Извини, что так поздно… — Он узнал тонкий тенорок Тони Десантиса, редактора из издательства «Даблтинк». — Но я звонил тебе два, нет, три раза, а тебя все не было дома.

Джон замер, словно увидел вдруг в чаще джунглей желтоватое скуластое лицо вьетконговца с раскосыми глазами, в тропическом зеленом шлеме, камуфлированном ветками. Вот уже несколько месяцев ждет он ответа от издательства, редакторский приговор рукописи воспоминаний о своих похождениях с «зелеными беретами» в Южном и Северном Вьетнаме, «опус мажоре» — главному труду — четырех последних лет. Сейчас он услышит вердикт. Лопнут все его мечты. Ведь начал он за здравие, а кончил… Четыре года насмарку, коту под хвост. А он уже далеко не молод и перепробовал без толку столько профессий. Но почему Десантис звонит так поздно? Нашел время…

— Джонни? Ты меня слышишь? Я хочу сделать тебе интересное предложение. Рукопись твою я еще не успел дочитать до конца, но то, что прочитал, мне понравилось. Написано по-мужски, брутально, без всякого там джингоизма. А сейчас, конечно, не время для Робина Мура и его ура-патриотических «зеленых беретов» и голливудского варианта этой стряпни с Джоном Уэйном в главной роли. Сейчас для Америки и для тех, кто побывал во Вьетнаме, настало время самоанализа, расчета с прошлым и своей совестью. Сейчас о несчастной войне во Вьетнаме и о второй мировой пишут у нас больше, чем когда бы то ни было. А о «зеленых беретах» еще, пожалуй, по-настоящему никто не написал. Нет еще Нормана Мэйлера этой войны. Но очень важно отразить и сегодняшний день Америки, судьбу бывших «зеленых беретов». Помнишь грандиозный фильм с Джеймсом Кегни и Хемфри Богартом «Солдат возвращается домой»? [1] Вот такой книги у нас еще нет. А у тебя, поверь мне, есть шансы стать тут первым среди первых. Только надо освежить, дополнить твой материал…

Джона Гранта бросало из жара в холод. По крайней мере, нет категорического отказа, не пахнет убийственной отпиской, беспощадной и окончательной, как удар высоковольтным током на электрическом стуле: «Редакция сожалеет, что…» и так далее. О, эти проклятые смертные приговоры на листке розовой бумаги!..

— Ты извини, старина, — продолжал Десантис, — за это длинное предисловие. Короче, мы предлагаем тебе, пока я дочитываю твою толстенную рукопись, показать своих героев в мирной жизни. Читал ли ты вечерние газеты?

— Нет, — откровенно признался Грант, — была встреча с ребятами из Форт-Брагга. Засиделись, проспорили допоздна…

— Знакомо ли тебе имя Джеффри Мак-Дональда?

— Конечно. Это имя знают все «зеленые береты». Десять, нет, девять с половиной лет тому назад в Форт-Брагге, где капитан Мак-Дональд служил врачом у «зеленых беретов», его молодая жена и маленькая дочь…

— Две маленькие дочери…

— Да, да! Они были зверски зарезаны ночью бандой наркоманов-хиппи.

— Так уверял Мак-Дональд. Но военные следователи нашли ряд улик и…

— Да, помню, ходили разговоры о следствии, но оно было прекращено по распоряжению военных властей.

— Еще бы! Точно так же поступила «большая бронза» в отношении восьми убийц-зеленоберетчиков, о которых ты пишешь в своей книге.

— Их помиловал президент Никсон, что ему потом, кстати, вменяли в вину во время уотергейтской истории.

— Так вот, Джонни, в сегодняшних газетах промелькнуло сообщение: федеральное большое жюри вынесло решение предать Мак-Дональда суду по обвинению в этих трех убийствах…

— В убийстве собственной семьи?! Да ведь он врач, хотя и «зеленый берет»!

— Тем сенсационнее все это дело. С завтрашнего дня в Фейетвилле заседает суд. Мой тесть, член правления директоров нашей издательской компании и владелец газеты «Рай реджистер» в городке Рае под Нью-Йорком, предлагает тебе, по моему совету, полностью оплаченную командировку в Фейетвилл. Ты напечатаешь свой репортаж в его газете и получишь небольшой гонорар. Он тебе пригодится, как пригодятся для книги и впечатления от суда над бывшим «зеленым беретом». Ну как, по рукам? Первый самолет из аэропорта Джона Кеннеди вылетает завтра в семь утра. Репортерское удостоверение, чек ты можешь получить по дороге в аэропорт у нас в издательстве. Как видишь, я все продумал и надеюсь, что это поможет тебе с твоей весьма перспективной книгой…