Аметистовая сказка
Шрифт:
Получив от отца поцелуй в лоб, Елисавета удалилась из родительских покоев.
***
Любой день начинается с рассвета. Не всякий рано на рассвете встает, однако Лисска распахнула зеленые глаза вместе с первыми лучами солнца. Она еще полежала немного под стеганым одеялом, сделанным заботливыми руками нянюшки, однако не позволила себе задержаться надолго. А все потому, что сейчас, в это время года, со стен крепости лучше всего было наблюдать рассвет. Именно в эти дни лета солнце вставало над уходящими вдаль лугами строго напротив Княжьей башни. Собственно, именно Лисска и дала название этой части крепостной стены, до сих пор звавшейся «Боярской»: именно на
Отсюда же Лисске было удобно наблюдать за главной дорогой, уходившей вдаль за горизонт строго на запад – именно оттуда чаще всего прибывали караваны торгового люда или же посольские обозы. Насладившись зрелищем восхода, девица не спешила уходить из башни. Здесь она оборудовала для себя настоящую светлицу. Зимой, конечно, было холодно на третьем этаже деревянной башни, но с приходом теплых дней Лисска проводила здесь большую часть своего свободного времени, посвящая его: рисованию в альбоме, вышивке на рубашке или чтению книги. Сегодня выбор пал на чтение. Увлекательная история Огневушки-поскакушки полностью захватила сознание девицы, поэтому она с некоторым удивлением и досадой была вынуждена отвлечься, когда в люк, скрывавший лестницу, ведущую на нижние этажи башни, неуверенно постучали.
– Кто? – недовольно спросила Елисавета. Уж очень ей не хотелось отрываться от чтения.
– Прошу прощения, – неопределенно ответил ей голос, еще не мужской, но уже и не мальчишеский.
Лисске стало интересно. Кто мог ломиться в запертый люк? Все свои знали, что в башне по утрам уединяется княжна, и что нарушать это уединение не всегда целесообразно: мало ли в каком настроении девица, а ну как начнет карандашами кидаться? Стало быть, чужой. А какому чужаку хватит смелости ходить по чужой крепости да стучаться в люки? Очень глупому. Или очень хитрому. В любом случае, на него стоило взглянуть. И Елисавета решительно молвила:
– Войди!
Петли люковой дверцы скрипнули, плоскость поднялась и в дыру в полу просунулась голова. Мгновение обладатель головы привыкал к полумраку башни – значит, он пришел сюда со стены, совершая прогулку по оным, поняла Лисска.
– Зачем пожаловал? – спросила она.
– Прошу прощения, – повторила голова.
Наметанным глазом княжна оценила внешние данные: лицо бледное, черты лица выразительные, глаза темные, скулы острые, подбородок волевой. Лицо ее устроило, можно было и на все остальное поглядеть.
– Заходи, – велела она.
Юноша легким движением преодолел сложность проникновения в помещение. Лисска на всякий случай положила руку на нож для бумаги, хотя и не сжала пальцы на рукоятке: посетитель не производил впечатление агрессивного гостя. Скорее, производил приятное впечатление и внешним видом, и манерами.
– Ты кто? – спросила она, решив вести переговоры, а метание ножей отложить.
– Меня зовут Иван. Я, каюсь, случайно потревожил покой девицы. Меня и мою свиту вели по стенам крепости – к слову, весьма толково обустроенной с точки зрения оборонительного искусства, мое почтение правителю! – и тут я слегка замешкался, изучая строение поперечной балки, отстал от группы, и, кажется, пошел не в ту сторону. Я точно знаю, что эту башню мы не проходили на пути нашей экскурсии. Такого архитектурного решения подъема на третий этаж я еще не встречал. Опять-таки восхищаюсь искусством зодчества.
– Так ты из этих, приехавших на сватовство, – поняла Елисавета.
– Да, – ответил гость и поправил выпавшую из прически прядь волос. Лисска поняла, что, в отличие от принятого стиля короткой мужской стрижки в ее кругу, визитер носил длинные волосы, собранные в хвост. Ей это почему-то понравилось. – Мы прибыли вчера поздно вечером, и сегодня уже с утра приступили к программе визита. Князь нас ожидает к трапезе после обзорной экскурсии по крепости.
– Обычная программа, – подтвердила девица.
– А тебя как зовут? И почему ты тут прячешься?
– Я не прячусь, а работаю, – возразила хозяйка помещения. – А зовут меня Лисска.
– Красивое имя, – похвалил Иван. – Тебе подходит.
– Почему? – вдруг смутилась девица.
– Похоже на «лису». Они рыжие. И ты – рыжая.
– А, ну да… Тебя, наверное, надо вернуть к группе?
– Да, пожалуй. Только я не знаю, где они сейчас.
– Я отведу тебя, – решила Лисска. – Наверняка сейчас в сокровищнице.
– А что это?
– Там князь хранит образцы всех самоцветных каменьев, что в нашем княжестве находили когда-либо. Занятная коллекция. Всем приезжим ее показывают.
– Интересно. И много каменьев?
– Да есть какое-то количество, – пожала она плечами.
Княжна поднялась с места и жестом велела гостю следовать за ней. Помимо люка в полу из помещения можно было выйти и через обыкновенную дверь, расположенную в стене: сразу за порогом начинался узкий колодец, где крутые каменные ступени спиралью завивались вокруг деревянной трубы.
– А что там? – спросил Иван, стукнув дважды костяшками пальцев по этой трубе.
– Колодец, – пояснила Лисска. – На случай осады.
– Умно, – одобрил гость.
– Разумеется, – не стала отрицать очевидное Елисавета.
Она ловко шагала по пролетам лесенки, уходя вниз все глубже и глубже. Естественного освещения хватало лишь на то, чтобы не топать в кромешной тьме, но все же было недостаточно, чтобы ясно и четко освещать каждую выбоинку в ступенях. Хозяйка крепости знала каждый подвох, а вот гость пару раз оступился, пока они добрались до двери второго этажа. Здесь Лисска отворила створку, и путь им преградила пика стрельца, стоявшего на посту.
– Кто? – браво гаркнул он.
– Свои, – не менее браво гаркнула княжна.
Опознав ее, стрелец без слов открыл путь, и Лисска вместе с Иваном вышли как раз на галерею, опоясывавшую крепостную стену.
Уверенным шагом девица проследовала по ней, Иван шагал за проводницей следом, ничуть не запыхавшись. Еще одна лестница – теперь уже к первому этажу Златоусовой башни, в недрах которой и располагалась выставка сокровищ Старогорского княжества.
Лисска не ошиблась – экскурсия шла полным ходом, и гости восторженно глазели на разложенные на столах драгоценные камни, таинственно переливавшиеся в свете специально расставленных факелов. На их присоединение к экскурсии даже не обратили внимания. Надо сказать, что энтузиазм гостей и их некоторую рассеянность можно было понять. В недрах земель Старогорья хранились и фиолетовые аметисты, и голубые топазы, и оранжевые турмалины, и зеленые изумруды, и белый хрусталь, и искрящиеся алмазы. Было, было чем похвастаться! У любого посетителя выставки захватывало дыхание от великолепия экземпляров (разумеется, были отобраны самые крупные и красивые, очищены, отполированы и в нужных местах подсвечены), и от их пестрого многоцветия, казалось, в разы увеличивавшее впечатление от выставки.