Аметистовый венец
Шрифт:
Пока он продолжал говорить, Констанс поняла, что рыцарь, не имеющий никакого другого имущества, кроме своего оружия, доспехов и коня, представляется общине процветающих ткачей не таким уж желанным, как можно было ожидать, женихом.
– И много желающих жениться на ваших девушках? – спросила она.
Он не ответил.
Констанс откинулась назад. Что можно сказать этим людям? Не запретишь же рыцарям посещать деревню. Если кто-нибудь из них и заговорит о женитьбе, то скорее всего это будет просто хитрая уловка, чтобы переспать с девушкой.
– Я скажу констеблю Лонспре, чтобы
Прежде чем Торквин успел что-либо сказать, Констанс продолжила:
– Если, как вы говорите, у вас ничего не делается без согласия девушек, как они смогут удерживать рыцарей Морле на расстоянии?
– Миледи, нашим девушкам угрожают. Если рыцари заговаривают с ними, а они не отвечают, то…
И эту игру она тоже прекратит.
– Ни один рыцарь не посмеет угрожать вашим девушкам, или же он подвергнется суровому наказанию. Обещаю вам поговорить с Лонспре.
Это обещание, по-видимому, удовлетворило их. Они потянулись к двери. Как только зал опустел, управляющий повернулся к Констанс и сказал, что, если гарнизонных рыцарей подвергать строгим наказаниям из-за девушек, это может повлечь за собой открытые беспорядки.
– Боже правый, – вскинулась она, – уж не хотите ли вы, чтобы я выдала им лицензии на изнасилование? Ткачи, похоже, вполне могут постоять за себя. Не хватало еще, чтобы мы находили наших рыцарей утопленными или с переломанными шеями.
Когда Констанс направлялась к выходу, к ней присоединился Жюльен.
– У тебя могут быть неприятности из-за всего этого, – пробормотал он.
Сидя в углу зала, он стал свидетелем разбирательства.
Она сверкнула на него глазами:
– Гарнизонные рыцари не женятся: они бедны, как церковные мыши. Обещают жениться они, только чтобы совратить девушек.
Жюльен улыбнулся.
– Я имел в виду совсем не это. – Он оглянулся. – Где твой сторожевой пес?
– В конюшне, вместе с моими рыцарями. Они готовятся к завтрашней поездке.
Он обнял ее и поцеловал в лоб.
– Завтра я буду в Несклифе. Те из нас, что победней, должны работать, и мне следует принять какие-то меры для борьбы с этой проклятой засухой. Мои сельчане собираются вырыть пруд. – Он пожал плечами. – Вопрос только, чем его заполнить. Дожди как будто позабыли о нашей земле.
Констанс проводила его взглядом. Даже со спины ее сводный брат как две капли воды походил на отца. Такие же широкие плечи, такие же рыжеватые волосы, поблескивающие под поздним солнцем. Она не хотела спорить с Жюльеном. Он слышал ее торг с валлийцами, затем разбор иска, предъявленного ткачами. Вот что имел он в виду, когда говорил о грозящих неприятностях. Насколько она знала, никто не выражал недовольства по поводу того, как она управляет поместьями Морле, торгует скотом, проводит судебные разбирательства. Осуждали ее, особенно церковники, за то, что она имела несколько мужей. Даже и сейчас за ней продолжают ухаживать мужчины.
Она шла по сухой траве через двор. Вот уже больше месяца нет ни одного дождя. Констанс заметила, что фургон с пленниками был передвинут к двери кухни. Сутулясь под тяжестью цепей, высокий золотоволосый
Констанс направилась к фургону. При ее приближении рыцарь, в полных боевых доспехах сидевший на корточках возле фургона, вскочил и вытянулся. Пленник выглядел, пожалуй, еще хуже, чем тогда, когда она его видела. В его короткой бороде клинышком запеклись пятна крови, губы растрескались и распухли, в уголках застыли высохшие клочья пены. Кто-то связал ему руки за спиной, весь фургон был пропитан резким запахом мочи. Закутавшись с головой в шаль, валлийка пряталась в дальнем углу.
– Почему им не дают воду? – спросила Констанс, не в силах видеть это отвратительное зрелище, не зная, куда деваться от запаха. – И почему на посту только один часовой?
Молодой, с веснушчатым лицом рыцарь пробормотал, что его напарник, кажется, пошел за приказами к сэру Эверарду.
– Пленник отказывается пить воду, миледи, ничего не ест, – сказал молодой рыцарь. – Он на чем свет стоит поносит нас, поносит Эверарда. А чуть что, начинает драться как бешеный. Прежде чем нам удалось связать ему руки за спиной, он вышвырнул все, что мы ему дали. Бросив чашку в сэра Мило, он чуть было не перебил ему переносицу. – Он взглянул на гиганта. – Все говорят, что он одержим самим дьяволом. Правда ли это, миледи?
Пленник выглядел не таким свирепым, как еще недавно. Судя по его растрескавшимся губам и налитым кровью глазам, он страдал от сильной жажды. Как, вероятно, и женщина.
– Не подходите к колдунье, миледи. Она очень опасная женщина. Говорят, может околдовать вас одним взглядом…
– Принеси воды, – приказала Констанс. Уж о своих лошадях они позаботились бы, а ведь это живые люди. – И захвати то, чем вы их кормите.
Рыцарь отправился выполнять ее поручение. Она подошла ближе, вглядываясь в избитое лицо пленника. Не будь его лицо все в синяках и ссадинах, он, пожалуй, был бы красивее даже Роберта Фицджилберта. Она заметила в углу перевернутое ведро, предназначавшееся для нечистот. Интересно, как мог бы этот пленник пользоваться им, если его руки связаны за спиной.
– Подойди, – велела Констанс женщине. – Ты можешь мне помочь. – Она внимательно к ней пригляделась. – Уж за собой-то ты можешь присмотреть.
Вместо ответа черноволосая женщина повернулась и молча показала связанные за спиной руки. Констанс поняла, что пленники, видимо, бунтовали и их наказали за это. А может быть, стражники просто их побаиваются. Или налицо обе причины.
Молодой рыцарь вернулся с ведерком воды, большим ломтем овсяного хлеба и чашкой. Констанс хотела было велеть ему развязать руки пленника, но, заглянув в его глаза, передумала.
– Дай ему напиться, – сказала она.
Он встревоженно взглянул на нее.
– Господи Иисусе, да приложи ты чашку к его рту.
Рыцарь сунул руку в фургон и поднес край металлической чашки ко рту пленника. Он ждал, но пленник не шевелился. Стоя на коленях, закованный мужчина смотрел на нее ехидным взглядом. Стражник медленно наклонил чашку. По-прежнему не сводя с нее глаз, пленник осушил ее до дна. Затем поднял голову, раздвинул губы и изверг все содержимое чашки на Констанс.