Амиль. Сделай меня... своей
Шрифт:
— Куда мы едем? — спрашиваю уже в машине. — И почему ты молчишь?
— Потому что каждый наш разговор заканчивается сексом, цветочек. Поэтому молчу.
— Ну хотя бы о своих друзьях расскажи, о которых ты говорил дома. Что у них за истории такие?
Амиль поджимает губы. То ли начинать эту тему не хочет, то ли просто настроение нам портить. Не пойму...
— Мой близкий друг... Даже не друг, а брат... У него была любимая девушка. И отец той девчонки отправляет его пахать за рубеж, обещая выдать замуж за него дочь, если он уладит его проблемы, — Алиев тяжело вздыхает. —
— Какой ужас, — постанывая, закрываю рот ладонью. — А куда девушка делась?
— Ее насильно увезли в Америку. Кстати, пулю я съел, когда мы за ней поехали. Столько подстав, подвохов было, что мы действительно подумали... — Амиль невесело усмехается, поворачивая голову в мою сторону и заглядывая в глаза. — Что она сама замуж побежала. Видео отправили, где она говорит, что добровольно стала женой миллиардера. Но оказалось совсем иначе. Муж ее избивал, заставил сделать аборт, когда она беременной была. Ребенок чуть ли не пятимесячный. От Дамира.
В горле застревает ком, душит. Я почему-то чувствую себя на ее месте. У нас действительно очень много общих страданий. Меня тоже муж бил, и даже на аборт повез. Слава богу, что удалось сбежать. Возможно, именно поэтому... именно из-за истории некой Ангелины Амиль не стал настаивать на аборте и тесте ДНК.
— Сначала Лина не узнала Дамира. Он тоже сильно изменился за те годы, которые они провели в разлуке. Ангелина не могла его простить... Но со временем все-таки решили забыть прошлое, оставить его позади. Сейчас у них все круто. Сын такой славный, — тихо смеется Алиев. Он протягивает руку и кладет ее на мой живот, поглаживает. — Нам тоже в больницу надо. Ты же понимаешь?
— Зачем? — слетает с губ неосознанно.
— Как зачем? Обследование пройти. Узнать, как там наш малыш проживает. Ты действительно не хочешь? — заглядывает в глаза, внимательно следя за моей реакцией.
— Хорошо, как скажешь, — улыбаюсь в ответ, накрывая его руку своей.
Мы останавливаемся у роскошного ресторана. Амиль помогает выйти из машины, крепко обнимает за талию, прижимает к себе. Не стесняясь никого, он целует меня в губы.
— Ночь будет долгой, — хрипло шепчет. — Пойдем.
Не успеваю я сделать шаг, как недалеко, буквально в десяти метрах от себя, вижу знакомую фигуру. Брат смотрит на меня с отвращением, кривится. Сплюнув, садится за руль своего автомобиля и нажимает на газ.
— Что-то не так? Холодно? Ты почему трясешься?
— Я... Только что брата увидела, — честно признаюсь, не желая что-либо скрывать от любимого мужчины.
— И что? Я не стану скрывать наши отношения, Ксюша. На развод ты уже подала.
— Дело не в этом, — качаю головой, не в силах сделать шаг. — Мама тоже тогда нас увидела. Все ему... Рассказала. Я боюсь, Амиль. Он может своих псов
— Глупая ты моя девочка, — смеется Амиль, поглаживая мое лицо. — Рядом со мной никто не посмеет тебя тронуть. А меня тем более. Давай-ка улыбнись. Не хочу, чтобы какие-то гондоны испортили нам настроение.
Глава 24
Кажется, я начинаю привыкать к такому утру. Когда ты, едва проснувшись, чувствуешь ее взгляд на себе. Или как прикасается долго, пока уверена, что ты спишь.
И я, черт возьми, рад, что она справляется с этим дерьмом, которое свалилось на нее. Хотя убить сукиного сына, ее бывшего мужа, хочу не раз. Чтобы воскресить — и так по кругу, пока не буду удовлетворен по полной.
Отбрасываю эти мысли и наслаждаюсь ею снова. Вот только сегодня она юрко уползает до того, как я пытаюсь ее схватить.
— Ну и куда же ты собралась? — хриплым от сна голосом спрашиваю, пока что не открыв глаза.
— Так и знала, что ты не спишь, — тут же прыгает под одеяло назад, снова сплетаясь свои стройные ножки с моими.
Крепко обнимаю ее и начинаю целовать, пока Ксюша не заливается смехом.
— Прекрати, Амиль.
Обожаю свое имя в эти моменты. Походу, влип я конкретно и вдобавок радуюсь данному факту, как мальчишка.
По сути, на данном этапе, когда у меня полно дерьма в фирме из-за этого гондона Глущенко, ее смех лучшее лекарство. Даже, наоборот, подстегивает уничтожать его еще более изощренно.
— Может, сегодня ты останешься дома, и мы не будем выходить отсюда никуда? — спрашивает и обцеловывает мое лицо.
Сжимаю сильней тонкую талию, снова удивляясь, какая она стройная.
Глажу ее бока, и машинально одна рука двигается к плоскому животу. Ксюша либо делает вид, что не замечает моих поглаживаний, либо реально просто не подозревает, что я сейчас трясусь от этого действия. Пока не понимаю, от чего больше. От счастья или страха.
Я хочу этого ребенка. Хочу, чтобы я был родным отцом, а не тот подонок. Но в то же время готов принять этого малыша ради Ксюши и воспитать его как своего.
— Пойду приготовлю тебе завтрак, — говорит еле слышно.
— Это превращается в ритуал, — закидываю ее на себя сверху. — Мне больше нравилось, когда ты оставалась подо мной до последней минуты.
— Тебе не нравится, как я готовлю? — хмуро, но наигранно спрашивает.
Ну что за девушка?
— Ксюш, я предпочту еще разок тебя трахнуть и ходить полдня голодным, чем сытым, но не удовлетворенным.
Смеется мне в шею и уползает.
Смотрю, как одевается, чуть стесняясь, но, благо, не уходит. Этот вид слишком мне нравится.
— Но на вопрос ты мне так и не ответил Алиев, — сурово тычет пальцев в зеркало, заплетая волосы, где явно видит мое отражение.
— А ты подойди ко мне, я тебе на ушко скажу.
— Нет. Ты меня снова разденешь, и мне придется заново себя в порядок приводить. Так что отвечай, лежа в кровати, — дерзко вскидывает подбородок.
— Не исключено, — подбиваю подушку кулаком и облокачиваюсь на нее и спинку. – Зато ты услышишь то, что желаешь.