Амнезия

Умнова Елена

– Однако, зря я это сказала. Потом ты уже без меня никуда идти не хотел. Все тебе рядом надо, и чем ближе, тем лучше! Скучать, по крайней мере, ты мне не давал, а вечером грел!

– Да уж...

– Да нет, правда! Весело было!

– Это ты со мной ВЕСЬ день провозилась?

– Да.

– Ужас, какой, - Никита буквально сгорал со стыда.

– Да ладно тебе, понятно же, что пьян был. Хотя, по тебе и не скажешь. Спиртным не разит, язык не заплетается, не засыпаешь.

Даже поговорить можно. Ладно, хоть выражаться не вздумал, а то бы я тебя мигом усыпила дрыном по темечку!
– засмеялась Катя.

– Да я при девушках не ругаюсь, даже пьяный, - автоматически сказал Никита.
– Чем по темечку?

– Дрыном. Зато сразу бы на отдых отправился!
– продолжала смеяться Катя.

– Слава Богу, что не вздумал ругаться!

– Что да, то да. Все остальное пережить можно, но нецензурную лексику не перевариваю.

– Остальное? Я к тебе того... не приставал?
– смущенно спросил Никита.

– Да не то, чтобы...
– задумалась Катя.
– Зато сколько я комплиментов услышала в свой адрес. Ты, правда, больше брал количеством, нежели разнообразием, впрочем, разницы особой нет.

– Ну да...
– щеки заалели.
– Видимо, я много чего наговорил лишнего...

– По крайней мере, ничего совсем уж неприличного не предлагал!

– А что предлагал?
– осторожно спросил Никита, продолжая краснеть.

– Ну, там был целый спектакль!
– засмеялась Катя.
– Лизка даже на фотик засняла!

– Даже так... интересно, что же такое я наговорил.

– Хочешь взглянуть?

– Даже не знаю. Пока у меня амнезия полная была, мне хоть бы не так стыдно было.

– Да ладно тебе, все понимают, что ты нетрезв был.

– Покажи уж, что я там такое накуролесил, - тяжело вздохнув, попросил Никита.

– Лиз! Можно твой фотик?
– крикнула Катя и, получив утвердительный визг, скрылась в палатке.

Через пару мгновений она показалась оттуда с еще одним цифровым фотоаппаратом в руках.

– Ага, вот, - найдя нужную запись, она протянула фотоаппарат Никите.

Он нажал на "окей", запуская запись. Картинка была небольшая, но довольно четкая. Он тут же увидел Катю, сидящую на покрывале, и рядом, как ни прискорбно, себя. Однако, он рано расстроился, выглядел он вполне хорошо. Разве что, сидел как-то необычно, полулежа и с интересом заглядывал Кате в глаза.

– Да нет, правда, - услышал он свой голос на записи.
– Ты такая красивая, добрая и красивая и-и-и... добрая!

Катя засмеялась. За кадром тоже слышался приглушенный смех.

– Рада слышать это в десятый раз!
– лучезарно улыбаясь, сказала она Никите. Тот, что на записи просиял, тот, что на бревне, пару раз моргнул.

– Да, красивая...

– Одиннадцатый!

Смех перестал прерывать и стал фоном записи.

– Что?

– Да нет, ничего, - поспешно сказала Катя на записи, продолжая смеяться.

– Ну что ты мне не веришь?

– Верю-верю, сейчас для тебя точно краше меня никого нет, разве что соседняя сосенка, к которой ты не так давно обращался по имени Катя.

– Катя?
– Никита с интересом обернулся к самому ближнему дереву, которое было скорее липой, чем сосной и или елкой.

– О, к сосне еще и липа-тезка присоединилась, - усмехнулась Катя.

– Присоединилась?
– юноша снова обернулся к Кате.

– Ага, - кивнула девушка.

– Что-то пить хочется...

– Не пива?
– смеясь, предложила Катя.

– Нет, я же за рулем!
– твердо отказался Никита.

– Ну, тогда на, вот минералочки, - Катя протянула ему пластиковый стаканчик с минералкой.

– Какая ты до-обра-ая-а...
– расплылся в улыбке киношный Никита.
– Я тебя люблю!

– Чего?
– одновременно сказала Катя на записи и Никита, смотрящий эту запись.

– Да, я тебя люблю! Потому что ты самая добрая и самая-самая красивая!

– Как липка и сосенка!

– Да я серьезно! Я тебя люблю! Ты мне что, не веришь?

– Верю, что ты, верю!
– заверила его Катя, заливисто хохоча.

– Ну чего ты смеешься? Не веришь? Ну, я тебе докажу!
– не унимался юноша.

– Ужас какой! Что же я такого сделал?
– воскликнул Никита в настоящем.
– Может дальше не смотреть?

– Да ничего такого, смотри, - усмехнулась Катя, ясно сдерживая хохот.

Тем временем экран немного сместился и показал, как Никита, шатаясь, поднялся на ноги и направился к ближайшему лугу.

– Эй, ты куда?
– за кадром зазвучал обеспокоенный голос Кати.

– Я тут, недалеко!
– Никита подошел к первому голубоватому цветку на поляне, протянул руку и сорвал рядом росшую травинку, гордо выпрямился, насколько позволяло пошатывание, и вернулся на расстеленное одеяло.
– Вот! Это тебе!

– О, спасибо большое!
– похихикивая, Катя приняла из рук Никиты травинку, поохала, поахала.
– Пойду, поставлю в воду!

Катя встала и вышла из кадра, Никита, помедлив, тоже встал.

– Слушай, я вот что решил, - вдруг всерьез задумавшись, сказал Никита.

Камера немного вильнула и показала, что Катя вышла из палатки и встала рядом Никитой.

– Я внимательно слушаю.

– Нам надо пожениться!