Амнезия
Шрифт:
«Помощь», «халат»… Что вообще происходит? Тело не слушалось, с трудом удалось вдеть руки и натянуть плохо подающуюся ткань.
– Здравствуйте! Меня зовут Абрамов Генрих Львович, – приветствовал человек в белом халате. Не дождавшись ответа, он продолжил. – Мне нужно вас осмотреть. Вы можете сесть?
– Сесть…
– Поднимаетесь, – он потянул на себя непослушное тело и расположил его вертикально, – и садитесь. Вы сели. Можете вытянуть руки вперед?
– Руки…
– Вот так, – и продемонстрировал, что надо сделать.
И странное дело, по мере того
– А теперь закройте глаза. Вот так. Подождите, откройте. Знаете, где у вас нос? – и в отсутствие хоть какой-то реакции он показал на свой. – Надо будет вот этим пальцем, это указательный, кстати, палец, дотронуться до своего носа. Нет, подождите, именно это и надо будет сделать, но после того, как вытянете руки, правильно, вот так, и закроете глаза. Вот именно… Ага, прелюбопытнейший момент… А другим указательным пальцем… другой рукой. А теперь можете открыть глаза, нога на ногу. Вот так. И я сейчас молоточком чуть дотронусь, не переживайте… Хорошо… Очень хорошо. А теперь будьте добры повторить, как меня зовут?
– Абрамов Генрих…, а дальше не помню.
– Львович. Бог с ним, с отчеством.
– Что мы с вами делали, просто перечислите.
– Сесть… дотронуться до носа.
– Хорошо. А названия пальцев знаете?
– Указательный… а этот… мизинец?
– Та-а-к, это замечательный мизинец. А какие еще названия помните?
– Вот этот вроде… средний? И большой! А почему он большой? Он же размером с мизинец?!
– Значит, не все так плохо с универсальными знаниями. Вы знаете, кто вы?
– Нет…
– Сколько вам лет?
– Лет?
– А какого вы пола?
Доктор вроде попытался скрыть улыбку или это только показалось.
– Женского.
– Вот, уже что-то знаете! А в каком городе находитесь?
– Не знаю…
– Какое сегодня число?
– Не знаю…
– Время года?
Палата располагалась не очень высоко, там за окном было видно высокое дерево, название которого никак не вспоминалось. Дерево растопырило ветви навстречу солнцу, как будто пыталось набраться солнечного света впрок, перебирая каждый листочек и подставляя его со всех сторон под солнечные лучи, и словно дело было вовсе не порывах ветра, запутавшегося в кроне дерева.
– Возможно, время года вы не помните, – усмехнулся врач, тоже бросив взгляд в окно, – но направление избрали правильное. С памятью может быть и проблемы, но с логикой вроде нет. Так, что за время года?
Оно вертелось на языке это слово, солнечное, яркое, когда припекает так, что обжигает кожу, когда сухо во рту, а живительная влага возвращает к жизни. И пляшет разными бликами сквозь зеленую листву, и яркий аромат цветущего и растущего… И все эти образы складывались отдельными цветными пятнами, не всегда вспоминались слова, они как бы приходили потом: деревья, листва, цветы, трава, а вот самое главное – оно все вертелось на языке и не поддавалось.
– ЛЕТО!
– Точно! – обрадовался врач, радостно потирая руки,
– Что со мной?
– По всей видимости мы имеем дело с амнезией, я бы не стал сейчас делать окончательные выводы какая конкретно, смею предположить, что речь идет про ретроградную. Наблюдается потеря биографической информации, есть проблема и с универсальной, но вместе с тем при определенном усилии эту информацию удается восстановить. Осторожно предположу, что это дело наживное, а вот с личной – это не во власти медицины, никто не знает, вернется она или нет.
– Почему?
– Позвольте уточнить, что вы имеете ввиду? Почему это случилась?
– Да.
– По всей видимости, потеря памяти связана с травмой, имеются признаки сотрясения мозга, и на голове у вас с правой стороны есть гематома, но вы не переживайте, ничего серьезного.
– А как я… здесь?
– Так, – произнес врач, задумчиво листая карту, – вы здесь уже третий день… были все это время в реанимации… Вы были найдены без сознания на обочине дороги, рядом была обнаружена брошенная машина, которая угодила в дерево, по всей видимости вас она и сбила, но это дело полиции, которая в том числе ожидает, когда вы придете в себя, так как тоже хотели вас заслушать, но, по всей видимости, ей придется пока разбираться с этим делом самостоятельно.
– Что дальше?
– Что дальше. Дальше переводим вас из реанимации в палату. Полный покой на две недели, продолжим обследование и лечение. Конечно же, сообщим в полицию, что вы пришли в себя. Когда вас найдут, то общение с родными и близкими будет являться положительным моментом, а после проведенного лечения будем готовы выписать под амбулаторное наблюдение невролога по месту жительства. А пока отдыхайте. Лучшее лекарство сейчас – это покой и здоровый сон. Еще есть вопросы?
В ответ последовало отрицательное движение головы.
– Вот и замечательно.
И опять пустота: ни людей, ни цветов, ни звуков. Закрыть глаза и провалиться в сон.
День 2 – среда
Палата, куда перевели утром следующего дня, была такой же белой и безликой, что и предыдущая, и только одно яркое пятно: фиолетово-розовые волосы сидящей на кровати у окна девицы, склонившейся над чем-то, что она держала в своих руках. Медсестра указала на вторую свободную кровать.
– Привет, я Марьяна! – сразу же оживилось фиолетово-розовое облако.
– Привет.
– Как тебя зовут? – не отставала она.
– Не знаю.
– В смысле не знаешь? Забыла?
– Наверное.
– Ух ты! У тебя амнезия?! – воодушевилась Марьяна.
Но ответа не последовало.
– Ну, не хочешь говорить, не надо, но, если что, обращайся, – и соседка вернулась к своему занятию.
В комнате была одна кровать и еще одна, это получалось, что их две. Интересно, знать, что кроватей две – это прогресс? И вспоминать все, что называют – руку, ногу… То есть, когда о чем-то упоминается, и это сразу вспоминается…