Амок
Шрифт:
Эти воспоминания да живые и мертвые свидетели страшной катастрофы произвели сильное впечатление на всю команду судна. Никто и не заметил, как наступила темнота: в тропиках ночь всегда наступает внезапно, без сумерек. Пока солнце светит – день, а едва зашло – сразу темная ночь. Корабль же был теперь на экваторе, где весь год солнце всходит ровно в шесть часов утра и точно в шесть часов вечера скрывается за горизонтом.
«Саардам» осветился огнями и направился ближе к яванскому берегу.
В самом узком месте Зондского пролива, как раз
– Может, этот самый Кракатау умышленно создал остров поперек дороги? – пошутил молодой матрос.
– Нет, он всегда был тут, – улыбнулся Гуз, – и давно всем мешает.
Впрочем, слишком жаловаться на «Поперек Дороги» не приходилось: с обеих сторон от него все же оставался свободный путь километров в восемьдесят шириной.
Справа по курсу замигал маяк, дальше за ним показались слабенькие огни Анжера. Гуз задумчиво смотрел на свой родной город, который был теперь для него совершенно новым, чужим.
– Ты бывал после того в Анжере? – спросил молодой матрос.
Боцман ответил не сразу. Лишь выпустив несколько облачков дыма, он с грустью произнес:
– Был. Один раз. Это не только другой город, другие люди в нем, но и совершенно другая страна. Я себя чувствовал там, как покойник, который через сто лет вылез из могилы и пошел бродить по городу, где и его никто не знает, и сам он не находит ничего знакомого…
Но вот и Анжер остался позади. Спереди, чуть левее, затемнел силуэт «Поперек Дороги». Берег же Явы немного повернул вправо, в густую темноту. Белый туман наползал с тамошних безлюдных болот и застилал дорогу. Сквозь этот туман издали едва мелькали огоньки Мэрока, городка, расположенного километрах в двадцати пяти от Анжера.
Входя в самое узкое место пролива, «Саардам» сбавил ход до малого. Часть матросов отправилась вниз, в каюты, остальные собрались на носу.
Только Салул с одним из своих товарищей почему-то остался на корме, внимательно присматриваясь то к «Поперек Дороги», то к берегу Явы.
Вдруг впереди в тумане послышались испуганные крики.
– Что там такое? – спросил капитан.
– Кажется, на нашем пути лодка, – ответили ему.
Громкий гудок разорвал ночную тишину, но большая неуклюжая лодка уже была под самым носом судна. «Саардам» остановился.
– Прочь с дороги! – закричали с корабля.
– Да она наполовину залита водой! – крикнул кто-то.
И действительно, лодка была полна воды, а в ней кричали от страха четыре темных человека, четыре несчастных туземца.
Капитан разозлился. Он хотел было скомандовать «вперед», чтобы совсем утопить этих дикарей: пусть не становятся поперек дороги! Но мысль о том, что тяжелая лодка может повредить корпус судна, заставила изменить решение. Корабль начал медленно огибать лодку.
Матросы на носу «Саардама» с любопытством наблюдали за всем этим, то обмениваясь шутливыми замечаниями, то жалея людей в лодке. И только Салул со своим товарищем
Обменявшись несколькими фразами с Салулом, Барас быстро побежал вниз. И едва «Саардам» обогнул лодку, как вдруг везде погасло электричество.
– Опять что-то произошло?! – загремел сверху голос капитана. – Расстреляю! Выяснить, в чем дело, а пока зажечь фонари! Чтобы через минуту был свет!
Хоть и всегда приготовлены фонари на судне, но на этот раз их почему-то или не могли найти, или они не хотели гореть.
Поднялась суматоха. Люди бегали по палубе, кричали, чиркали спичками, но толку с этого не было.
От удивления и ярости капитан даже кричать не мог. Несколько минут он стоял, будто каменный, не веря своим глазам и ушам. Как? На военном корабле, ночью, в море, рядом с чужими людьми такой непорядок? Да за это всю команду надо расстрелять, а его самого в первую очередь!
– Что еще такое? Откуда тут чужие? К оружию! – послышался в темноте голос лейтенанта, но страшный удар по голове свалил его с ног.
– Какие чужие? Никого здесь нет, – спокойно сказал Салул. И также спокойно добавил: – Сейчас будет свет.
А на палубе творилось что-то невероятное: борьба, крики, возня…
– Измена! Защищайтесь! – снова послышались голоса, и борьба разгорелась по всему кораблю: проклятия, шум, злые выкрики и смертные хрипы доносились со всех сторон. Несколько раз за бортом всплеснулась вода: то ли выбросили кого, то ли сами люди, спасаясь, покидали судно.
Капитан со штурвальным все еще находились на мостике. При первом же выкрике лейтенанта капитан выхватил револьвер, подал команду.
– Тревога! Все наверх!
Но никаких результатов это не дало, никто не явился на зов. Снизу послышалось несколько выстрелов, и капитан понял, что, если сию же минуту не собрать в одно место всю команду, они погибнут. Выстрелив из револьвера, командир закричал:
– Собираться сюда, ко мне! Быстро!
Он догадался, что произошло нападение. Но кто напал, и сколько их? Кроме тех четырех туземцев в лодке, никого, кажется, не было видно. Неужели они? А если не они, так кто же и откуда?
Но рассуждать не было времени, а в темноте ничего не разглядишь.
– Свет, свет скорей! – снова закричал капитан. И опять ему ответил спокойный голос Салула:
– Сейчас, сейчас, капитан!
Тем временем остатки команды собрались возле капитанского мостика и отбивались кто чем мог от наседавшей на них толпы чужих людей. Можно было даже стрелять в нападавших, не боясь попасть в своих.
– Где же ваше оружие, негодяи вы, изменники? Почему не стреляете? – крикнул капитан своим солдатам и разрядил пистолет во вражескую толпу.
В ответ грянуло несколько выстрелов, и командир зашатался, раненный в руку и в бок.