Амок
Шрифт:
Но ван Дэкер уже показывал «право на въезд» – достаточно внушительную пачку гульденов. Чиновник тотчас проявил к нему большое уважение, а агент сразу же перестал интересоваться документом.
На вокзале, принимая от ван Дэкера плату, шляпа сказала:
– Если туан разрешит, я проведу туана до самого отеля «Ява».
– Хорошо, – важно согласился ван Дэкер и сел в вагон первого класса. Носильщик побежал в третий класс.
От Приорка до Батавии ведут несколько каналов, шоссе, железная дорога и трамвайный путь. На них всегда очень оживленное движение.
Жаль только, что пейзаж по обеим сторонам этих путей такой неинтересный, нудный: затопленная низина, кустарник, низенькие пальмы, похожие на наш папоротник, заросли бамбука да кое-где банановые деревья с громадными листьями, свисающими, как лохмотья. Только высокие, как стрелы, кокосовые пальмы и горячий влажный воздух, – причина злокачественной малярии, – подчеркивают, что здесь жаркая страна.
Вот, наконец, и Батавия показалась, но опять – ничего интересного. Те же каналы по улицам, только более грязные, а в них стирают белье и купаются целые семьи малайцев и китайцев.
Недаром голландцы сбежали отсюда и поселились в нескольких километрах дальше, там, где выше и суше. С тех пор эта часть города называется Старой Батавией, а новая – Вельтевредэн, что означает приблизительно – «хорошее самочувствие».
Здесь, среди пышных садов, в мраморных дворцах, белые чувствуют себя отлично. А в старом городе остались цветные, обслуживающие магазины, конторы, фабрики, мастерские и всевозможные другие учреждения своих хозяев.
Как только ван Дэкер вышел из вагона, к нему опять подбежал малаец в шляпе и схватил вещи. Возле вокзала стоял автомобиль отеля «Ява». Носильщик быстро погрузил в него багаж.
Ван Дэкер остановился, что-то обдумывая. Малаец низко поклонился ему:
– Пусть туан едет спокойно. Тугай сделает все, что нужно.
Кивнув в ответ, европеец уехал в автомобиле, а Тугай бегом помчался по известным ему переулкам. Быстро несся автомобиль, и все же малаец опередил его, встретил ван Дэкера у подъезда отеля. Носильщик так старательно ухаживал за своим туаном, что даже хозяин гостиницы заметил это и сказал ван Дэкеру:
– Хороший у вас слуга, старательный.
– О, он у меня молодец! – с гордостью ответил ван Дэкер. – Я с ним никогда не расстаюсь, особенно в дороге по Яве, где нередко нужен переводчик. Будьте любезны, устройте его где-нибудь в уголке. Я заплачу.
Тугая поместили вместе со слугами отеля. Большинство из них были метисы [7] , цвета «какао с молоком», как тут принято говорить. У одних было больше «какао», у других – «молока», а вообще-то народ достаточно красивый, только немного испорченный, так как и они уже считали себя людьми «господской крови» и свысока относились к «темным».
Голландцы поддерживают эту рознь, так как она для них выгодна. В какой-то мере приближая к себе метисов, они добиваются, что те не за страх, а за совесть служат своим господам, стараясь во всем походить на настоящих «туанов».
7
Смешанные, от белых и цветных родителей.
Вот почему и чувствовал себя Тугай не очень уверенно и хорошо среди этих людей.
– Добрый ли твой туан? – спросил его франт с блестящими пуговицами на форменной ливрее отеля.
– О, бэсар [8] туан! – ответил Тугай.
– Он тебя бьет?
– О, очень бьет! Добрый туан!
– Откуда вы приехали?
Звонок из номера господина помешал Тугаю ответить на этот щекотливый вопрос. Он убежал и пробыл у туана значительно дольше, чем это принято у хороших господ, не разрешающих себе лишних разговоров со слугами.
8
По-малайски – большой.
– Ого, как ты долго! – заметил один из слуг, когда Тугай вернулся. – Не учил ли он тебя?
Тугай вздрогнул от неожиданности, но тут же овладев собой, ответил, растягивая губы в широкой глуповатой улыбке:
– О, мой господин мудрый. Бэсар туан! Полдень в Батавии – это такое время, когда на улицах не увидишь ни одного европейца. Солнце стоит над самой головой и печет так, что только самое неотложное дело заставит европейца выйти из помещения.
Впрочем, голландские торговцы и чиновники тут никогда не ходят пешком, а только ездят. Само положение не позволяет им ходить, как обычным людям. Даже через улицу и то уважающий себя господин не перейдет пешком! А в полдень они или дремлют в своих конторах, или лежат в креслах-качалках на верандах, время от времени маленькими глотками попивая что-нибудь прохладительное. Те же голландцы, которым и в это время приходится работать, в счет не идут: их слишком мало на Яве.
Зато цветные туземцы чувствуют себя в это время – лучше не надо!
Главная одежда их – «саронг», или кусок ткани вроде юбки, спускающийся до колен. Носят саронг как женщины, так и мужчины. А в остальном – кто как может: одевают и рубашки, и кофты, и платок или мешок на плечи, а иногда и просто верхняя половина тела остается голой. На голове – разнообразные шляпы, круглые шапочки, платочки, чалмы…
Ноги же всегда босые: власти даже заботятся о том, чтобы туземцы не обувались. Это делается, чтобы лишний раз подчеркнуть разницу между европейцами и туземцами. Слуги господ, даже лакеи и швейцары в генерал-губернаторском дворце, наряженные в парадную одежду с блестящими пуговицами, – обязательно должны быть босыми Полицейские-туземцы, в синих мундирах с желтыми шнурами, – также босые.
Тугай вышел из отеля, прошелся по улицам, потом завернул в один, в другой переулок, и в конце концов добрался до городского рынка.
Рынок на Востоке – это главный центр всей общественной жизни города. Тут и клуб, и место митингов, тут всегда можно услышать самые последние новости. Далеко не каждый приходит сюда, чтобы что-нибудь купить или продать. Большинство толкается просто так, на первый взгляд, без всякой цели.
На огромной площади вытянулись ряды будок из пальмовых листьев, травы и бамбука. Будки такие низенькие, что человек может войти в них только пригнувшись.
Вонючая сушеная рыба, разные овощи, мясо, рис и фрукты – вот главные товары на рынке. Особенно много плодов. Они лежат большими грудами. Неисчерпаемо разнообразие, аромат и красота щедрых плодов Явы!
Наиболее важные из плодов – бананы. Они играют здесь такую же роль, как у нас картофель. Более ста сортов насчитывается их и по величине, и по вкусу. Покупают бананы целыми кустами, гроздьями весом в полпуда, и такой длины, что, повешенная на плечи, такая нитка тянется другим концом по земле.