Амок
Шрифт:
По стенам, по потолку бегали ящерицы, и так быстро и легко, как по полу. Горе мухам и комарам, которые попадались им на глаза. Одним броском ящерицы догоняли и ловили их. Вот и еще одна закуковала в углу, но на этот раз по-иному: «Гек-ко! Гек-ко!»
Туземцы не видели в этом ничего удивительного. Для них эти звуки означали то же, что для наших крестьян стрекот сверчков за печью. Маленькие ящерицы считаются здесь даже желанными квартирантами, и каждый хозяин, построив новый дом, с нетерпением ожидает, когда в нем поселятся и гекко.
– Они вас больше не тронут, – убеждали Пипа. – Та упала на вас случайно, да и появилась она со двора. А эти совершенно безвредные.
Лишь после того, как все ушли, Пип вспомнил, что он и сам читал где-то об этих гекко. Они водятся даже в южной Европе. Ящериц гекко, или гекконов, насчитывается около пятидесяти пород. И не смешно ли, что все это, вычитанное из книг, мгновенно вылетело из головы, едва на ухо ему свалился настоящий геккон!
На следующий день они выехали еще до рассвета. «Кахар-балон» быстро катился по узкой дороге. Пип, скрючившись, сидел под низким балдахином, свесив наружу тощие длинные ноги. Нонг примостился впереди, рядом с кучером.
Вскоре местность начала заметно изменяться. Возвышенности делались все более каменистыми, непригодными для земледелия, низины – все более болотистыми. Соответственно поредело и население.
К вечеру приехали в Тэнанг. Собственно говоря, тут была лишь одна улица, но зато широкая, чистая и красивая. По сторонам ее стояли беленькие домики, где размещались официальные учреждения и магазины. Тут были дом ассистент-резидента (помощника резидента), и почта, и суд, и казармы для ста солдат-туземцев. А вокруг в беспорядке лепились хижины яванцев.
Все это как бы пряталось под пальмами, бананами и прочими деревьями. А далеко на юге виднелись таинственные лесистые горы, куда власть голландцев, пожалуй, и не достигала.
Пип заехал к ассистент-резиденту ван Дрону. Это был сухой, желтый от малярии человек лет сорока. До пенсии ему оставалось прослужить в колониях еще три года, но несмотря на это, ван Дрон уже отправил семью в Голландию и теперь жил один.
Редко видел он заезжих европейцев и поэтому с большой радостью встретил Пипа.
– Значит, вы путешествуете так себе, ради приключений? – спросил чиновник, когда все формальности были урегулированы и они сидели на веранде.
– Да, – ответил Пип, – главным образом, чтобы посмотреть первобытную природу и поохотиться на диких зверей.
Дрон улыбнулся, покачал головой:
– И охота же людям мучиться! Я, например, думаю лишь о том, чтобы поскорее покинуть эти места.
– Естественно, если вы все видели и пережили, – согласился Пип.
– Ничего я не видел и видеть не желаю! – с запальчивостью возразил Дрон. – Я пережил и переживаю только малярию!
– Зато здесь растет и спасение от нее – хинин.
– Не помогает и он, если долго жить в этих проклятых местах.
– А я не собираюсь задерживаться надолго. Значит, на мою долю останется только интересное.
– Да ничего интересного тут нет!
– Как нет? Разве не сохранились в вашей стране девственные, первобытные просторы?
– Быть может, и есть, но, к сожалению, это меня ни в малейшей степени не касается, – почти с радостью констатировал ван Дрон.
Но Пип не хотел сдаваться.
– Понятно, – усмехнулся он, – вы здесь живете. А мы готовы на собственный страх и риск ехать на край света, чтобы увидеть то, о чем пишут в газетах.
Ван Дрон с иронией посмотрел на него:
– Эх, уважаемый мингер Пип! Неужели вы не знаете, что когда сидишь у себя дома и читаешь книжку, все здешнее кажется совершенно в ином свете?
– Но не я первый, не я последний поступаю так! – твердо отрезал Пип.
– Не понимаю я этого, – задумчиво произнес Дрон. – Не понимаю… Быть может, так и должно быть…
Снаружи было темно. На столе горела лампа. Сквозь распахнутые окна на ее огонь летела мошкара и тут же сыпалась на стол и на пол, где за нею гонялись ящерицы. Прилетел и большой мотылек величиною с птицу, и жук размером в детский кулак, а один храбрый геккон забрался даже на стол.
– Вот видите, как у нас интересно, – сказал Дрон, показывая рукой на эти создания. – Пойдем лучше в комнату, мингер, тут эта погань все равно не даст покоя. Да только ли она? Случайно и змея может забрести в гости. Заметишь ее – хорошо, а нет, так наступишь, и тогда… Впрочем, не стоит портить вам настроение. Спасибо гекконам, они прогоняют змей. Недавно так набросились на метровую гадину, что моим людям удалось живьем схватить ее.
Хозяин и гость перешли в комнату. Слуга подал ужин.
– Вот видите, сколько тут интересного для нового человека, – опять сказал Пип.
– Посмотреть, конечно, интересно, но жить среди всей этой гадости – увольте.
– Я понимаю вас, – согласился Пип и, меняя тему разговора, спросил: – Скажите, пожалуйста, что за страна находится к югу от вас? Кто там живет? Как организовать туда экспедицию?
– Живут там так называемые бадувисы, считающиеся древнейшими и чистейшими яванцами. Они укрылись там еще в XV веке от арабов, чтобы не принимать магометанскую веру, и с тех пор называют себя «дьеле-ма», что значит – «люди, сохраняющие веру дедов».
– Неужели они независимы? – удивился Пип.
– В такой же мере, в какой независимы тигры, носороги и прочие звери джунглей. Бадувисов очень мало, не более двух тысяч человек. Помешать нам они не могут, а гоняться за каждым из них нет никакого смысла…
– Как они относятся к белым?
– Не только белых, но и никого из чужих не пускают к себе.
– А бывали ли там наши экспедиции?
– Пытались, но ничего достоверного узнать не смогли. Да и зачем рисковать, тратить деньги на такие пустые затеи?