Ампула Грина
Шрифт:
Глава 3
Пузырек был среди тех, кого дежурные загнали с улицы. К счастью, он в тот день «работал» не с Тюнчиком.
Тюнчик по-прежнему всхлипывал и ежился в углу. Пузырек бросился к нему, но Морган рявкнул:
– Не лезь туда!
Двум самым старшим ребятам (звали их Колун и Деревня) Морган приказал:
– Эту бактерию заприте в кладовку у входа.
Колун и Деревня, подхватили обмякшего от жутких предчувствий Тюнчика и оттащили в комнатушку с железной дверью. В двери было зарешеченное оконце. Пузырек смотрел на все на это (и на меня, и на Моргана) широченными отчаянными глазами. А когда дверь лязгнула, он совершил небывало храбрый поступок. Деревянными шагами он подошел к Моргану, вскинул голову и тонко сказал:
– Морган, не надо. Там же крысы!
Морган был уже прежний, самообладание вернулось к нему. Он ласково улыбнулся:
– Страдаешь за дружка? Хочешь туда же?
Тогда Пузырек встал прямо, вытянул руки по швам, вскинул голову еще выше и сказал:
– Да!
Все замерли. Но Морган погладил Пузырька по волосам.
– Храбрый мальчик. Не страдай. Скоро устроим твоему Тюнчику воспитательный момент и отпустим… А пока всем сидеть и ждать!
И мы расселись на своих топчанах и подстилках, стали ждать. Пузырек прижимался ко мне. Лунатик сидел неподалеку.
– Грин, а что с ним будет? – прошептал Пузырек.
Я не знал. И спросил Лунатика:
– Что Морган с ним сделает?
Всезнающий Лунатик опасливо огляделся и хмыкнул:
– Что… Скоре всего, "столик"…
– Какой столик?
– Ну, ты как с крыши… Такая воспитательная мера. Если кто нарушает главные правила… Переворачивают стол, а к его ножкам, к самым концам, привязывают виноватого. За руки, за ноги, нарастяжку. И во-от таким прутом… Кто один раз попробовал, помнит всю жизнь…
Меня тряхнуло, как током. В моей детдомовской жизни мне, конечно, доставалось не раз, но чтобы такая жуть… И он же совсем кроха!
Пузырек смотрел на меня, округлив рот и глаза. Будто я что-то мог сделать! А что?
Но… не мог же я быть боязливее Пузырька!
Я встал и пошел по бетонным помещениям искать Моргана (меня проводили опасливыми взглядами).
Морган в укромном закутке с лампочкой под потолком и уютной настольной лампой на тумбочке сидел в обнимку с Марлен. Сразу отпустил ее, злобно уставился на меня. Потому что я совершил небывалую дерзость: явился в их личное помещение без спроса. Но тут же он переключил гнев на дружелюбие:
– А, Гриня! Тебе чего?
– Морган, – сказал я, – не надо его бить. Он же совсем цыпленок…
Морган сделал глубокий вдох. Покивал: я, мол, тебя понимаю, но…
– Гриня, сядь… – Он подвинулся на топчане. Я сел рядом. – Слушай и вникай… Ты хоть знаешь, что он принес?
– Игрушку… Чего здесь такого?
– "Игрушку"… Ничего ты не понимаешь пока, и другие не понимают… Это миниатюрный робот-разведчик новейшей конструкции. Для наблюдения за всякими антисоциальными группами. Знаешь, что такое "антисоциальные"?
– Примерно, – бормотнул я.
– Их запускают в подозрительные для властей места компании и качают информацию… Потому и велено было: никаких незнакомых предметов не подбирать, не приносить… К нам чуть не приклеили хвоста. Теперь усёк?
– Да… – прошептал я. – Но, Морган… Ты же не боишься ментухаев. Чего уж так-то…
– Да если бы это ментухаи, – выговорил он с непритворной горечью. – У них и техники такой нет. Это какая-то спецслужба. То ли имперская безопасность, то ли вообще непонятно кто … В том-то и страх, что непонятно …
Я впервые услышал от Моргана слово "страх".
Но у Тюнчика-то какой сейчас страх! Там, в клетке…
– Морган, да Тюнчик-то при чем? Он же просто еще глупый. Ну, отругали, посадили и ладно…
Морган печально сказал:
– Разве в Тюнчике дело? Дело в остальных. Все должны увидеть, что бывает с теми, кто нарушает обычаи бригады. Это, братец мой, диктуют законы выживания. Ты же начитанное дитя и должен понять: в такой ситуации суровое взыскание не-из-беж-но. – И вдруг он подразмяк, придвинул меня к себе доверительно так.
– Да не боись, Гриня, не такое уж оно суровое. Отлежится малёк за пару суток. Я его сам-то и не буду, вот Марлен займется. Она это любит. Разденет голубчика и отсчитает, сколько решим общим голосованием…
Марлен стояла теперь напротив лампы, ее «киношное» лицо блестело, как лаковое. Она заулыбалась:
– Обыкновенное детское наказаньице… – И прочитала нараспев:
Провинился мальчик-чик,Будем мальчика чик-чик,Чики-чики-шлёпкиПрутиком по попке…"Гадина, садистка, б…", – подумал я, и меня замутило. Морган сидел вплотную, карман его куртки прижимался к моему бедру. Сквозь тонкую замшу и брюки я чувствовал твердость пистолета. Я скользнул рукой между мной и Морганом и быстро вынул пистолет из кармана. Морган хлопнул себя по боку, но я был уже у дверей.
Читал я в прошлом году книжку про барабанщика. Про то, как он с браунингом вышел навстречу врагам. Там были примерно такие слова про пистолет: "И только я до него дотронулся, как стало тихо-тихо. И раздался звук, будто кто-то задел певучую струну…" Вот и со мной так же. Но струна была не певучая, а с резким звоном… А время замедлилось. Я видел в этом замедленном времени, как меняются лица Моргана и Марлен.
– Сидеть, Морган, подлюка, – хрипло сказал я. – А ты, Марлен, стоять! Замри, блин, проститутка!.. – Я передернул затвор. – Оба замрите! Или пристрелю! Клянусь, вот… – Пистолет я держал в правой руке, а левой косо и неумело перекрестился. Теперь звона в ушах уже не было. Морган в тишине хрипло дышал. Он все же стал подниматься.
– Сидеть!! – Я выстрелил по лампе. Руку сильно толкнуло назад, но я попал! Стеклянный абажур взорвался осколками. Морган откинулся к стене. В навалившейся ватной глухоте он зашевелил губами. Я разобрал: