Ампула Грина
Шрифт:
– Вперед… – Видимо, это был приказ Росику.
Мы рванулись со ступеней, и первые несколько секунд я думал об одном: не полететь бы кубарем с деревянного конька. Швыряло из стороны в сторону, я вцепился в спинку, зажмурился. Потом открыл глаза.
Воздух с тополиными пушинками бил по щекам. Я не понял, где мы мчимся. Видимо, по огородам и пустырям. Хлестали по ногам верхушки высоких трав. Потом перестали. Оказалось, что Росик несет нас по воздуху, выше репейников и кленовых зарослей. Теперь движение стало ровным, и мысли – тоже ровнее.
– Куда
– На Круг! Там начинается Дорога. На Дороге не умирают…
"Это хорошо, что не умирают… А что там делают?.."
Мы помчались по Второй Раздельной, мелькнул знакомый дом с редакцией "Почтовой ромашки" (где я так и не побывал). Потом – стена Крепости. Росик взметнул нас выше стены и снова канул вниз (все ухнуло внутри). Теперь мы летели над Пустошью – над проблесками воды, над осокой и тростником. Опять захлестало по ногам.
Сколько летели – не знаю. Наконец скорость уменьшилась. Деревянные ножки Росика застучали по твердому. Он остановился. Грета спрыгнула, потянула меня:
– Слезай…
Я неуверенно встал на ноги. Под ногами оказались доски. Даже не доски, а плахи. Щелястые, местами прогнившие. Кое-где росла в щелях трава с мелкими белыми цветами. Я оглянулся. Мы стояли на круглой площадке среди зарослей ольховника. Через площадку тянулись ржавые рельсы на кривых истлевших шпалах. "Вот он Круг", – понял я.
– Он скоро повернется… – шепотом сказала Грета. – И тогда ты иди… – Она смотрела в сторону, и щеки ее были мокрые.
– Куда? – тоже шепотом спросил я.
– Сперва по рельсам. Потом как получится… По Колее…
– Зачем?..
– Чтобы не помереть… дурень… – Она всхлипнула и посмотрела мне в глаза.
– По какой колее? – пробормотал я, моргая.
– Ты почувствуешь… Колея – это часть Дороги. Она спасет…
– И долго идти? – спросил я, холодея. Потому что вплотную подступило Расставание.
– Не знаю… Наверно, долго…
– А можно будет вернуться?
– Не знаю… Если можно, Колея выведет сама. А ты не пытайся повернуть назад. По Дороге не ходят обратно, такой закон…
Тогда я рассердился:
– Откуда ты знаешь?!
Она сказала виновато:
– Сама не понимаю. Знаю, вот и все… – И опустила голову
– А если я все-таки пойду назад?
Она снова глянула мне в лицо мокрыми глазами.
– Тогда… наверно, свалишься, как Лыш.
Да, Лыш… И моя тревога перекинулась от меня на него:
– А почему с ним случилось… такое? Ведь ему-то не делали прививку! Может, он заразился от меня?
– Не говори чушь… – слабо отмахнулась Грета. – Он сам виноват. Из-за своих опытов со временем…
– Из-за часов? Но тогда ведь…
– Да при чем тут часы! Они безопасны. В них ведь нет обратного хода. А Лыш захотел однажды сунуться назад по Времени, за твоей ампулой, ты же знаешь. Он мне про это рассказывал и уже тогда сказал: "Боюсь, добром это не кончится…" Наверно, там он и схватил заразу. Обратное время опасно. В твоем этом препарате тоже ведь были частицы с обратным вращением, вот и получилось, что вы одинаково… Его ты спас, а сам… – И она заплакала уже в открытую.
– Да ладно… – пробормотал я. – Может обойдется…
А что еще я мог сказать? Я знал, что не обойдется. Что сейчас я уйду в какой-то другой мир. Если даже и не погибну (а красный паук жег мне плечо), то все равно никогда не вернусь в город Инск. Больше не увижу тех, кого люблю. Тех, без кого я не могу ("ну не могу-у-у же никак!"). Но я скрутил в себе этот крик, эти слезы. Не потому, что стыдился, а потому, что былобесполезно.
И наступила тишина. Даже Грета не всхлипывала. Только потрескивали крыльями стрекозы. Им-то, стрекозам, было все пофигу. И я очень захотел сделаться одной из них – летать и ни о чем не думать, не помнить…
Грета смотрела вниз, на доски. Я тоже. Доски вдруг шевельнулись – и будто качнулось все пространство. Я взмахнул руками, выпрямился. Круг поворачивался, ветки ольховника медленно плыли мимо нас. Между ними появился просвет, в нем лежала такая же рельсовая колея, как на Круге. Рельсы соединились, и Круг замер.
– Вот туда и шагай… – Грета слабо махнула вдоль рельсового пути.
– Уже… сейчас?
– Скорее. Через минуту рельсы разойдутся, и потом надо будет ждать сутки. Ты не протянешь…
– Ладно… – глупо сказал я.
– Грин… поцелуй меня, – тихо попросила Грета.
Я понял – так надо. Сделал короткий выдох, обнял ее за колючие плечи, ткнулся губами в мягкие мокрые губы и сразу шагнул назад. Грета улыбалась.
– Ну, иди… Грин, скорее!
Я сделал шаг с Круга на "ту сторону", на гнилую шпалу. Шпала была такая же, как на Круге, но уже в иноммире. Шагнул и сразу оглянулся.
Грета все так же улыбалась, но будто из какого-то сна или из прошлого. И я всеми нервами потянулся к ней. Ведь надо было столько спросить! Вот пойду я, а чтодальше? Встречу ли кого-нибудь? Что буду есть и пить по дороге? Поворачивать нельзя, но можно ли ступать в сторону с Колеи? А можно ли послать откуда-нибудь письмо или позвонить?.. Глупые вопросы. И, конечно, Грета все равно не смогла бы ответить. К тому же, я понимал: из другого мира не шлют вестей…
Круг дернулся, Грета качнулась и как-то сердито замахала мне руками. Словно требовала: не смотри! Но я, не моргая, смотрел, как уплывает в заросли ольховника длинноногая девочка в желтой рубашке с погончиками и черной пилотке… Скрылась…
А если встанет в горле вдругНепрошеный комок…Я проглотил такой вот комок, вытер глаза. Толчком повернулся и зашагал по рыхлым шпалам, вдоль тянувшихся через ольховник рельсов…
Последняя часть
Кольцо