Амрита
Шрифт:
– Вижу. Постараюсь ничего не забыть, – сказал брат.
Я с облегчением вздохнула и опустилась на пол. Рядом со мной лежала книга, я взяла ее и прочитала название: «100 загадочных происшествий, которые произошли на самом деле».
– А это еще что такое?
– Жутко интересная книжка! – с восторгом сказал брат, и сразу стало понятно, какой он, в сущности, еще ребенок.
– Мм… – Я открыла книжку наугад и прочла следующее:
«Женщина с двойной памятью»
После тяжелой автомобильной катастрофы сорокадвухлетняя жительница Техаса Мэри Гектор приобрела вторую память. Муж Мэри работал школьным учителем. Они растили двух сыновей и были самой обычной семьей.
– Да, действительно очень интересно, – сказал я.
– Вот видишь! – довольно сказал Ёшио.
Я закрыла книгу, встала с пола и пошла к двери.
– Ну ладно. Не буду тебе мешать. – С этими словами я вышла в коридор. Мальчик был в полном порядке, и особых причин для беспокойства я не видела.
Как всегда зимой, в коридоре веяло холодом, в каждом уголке таился запах ночи. Метра за два до моей комнаты в стене было окно. Мне почудилось, что вместе с моим лицом в черном стекле отразилось все то, что я когда-то помнила, но забыла…
В эту ночь мне приснился странный сон.
Я сидела на скамейке и смотрела на раскинувшийся передо мной необычный пейзаж. Болезненно голубое, желеобразное и какое-то очень далекое небо. Мне казалось, будто меня вот-вот утянет наверх, в голубую дыру. Небо наползало из какой-то невидимой глазу точки зенита и давило на горизонт студенистой массой. Над сухой землей слегка дрожал сухой воздух. Повсюду виднелись небольшие строения, которые из-за необъятности пространства смахивали на детский конструктор.
Я никогда прежде не бывала в этом месте. Ландшафт мне не нравился, он действовал на нервы. Тем не менее, откинувшись на спинку скамьи, я продолжала смотреть прямо перед собой, обдуваемая пыльным ветерком. Рядом со мной на скамье сидела женщина. Мы были с ней хорошо знакомы.
Может быть, это Техас?
Вряд ли. Это место – нигде. Его нет. Просто огромное небо и высохшая земля. Место, где сон встречается со сном. Там всегда дует сладковатый сухой ветер.
– Мэри, расскажи о своих воспоминаниях. Мне действительно очень интересно, – обратилась я к голубоглазой женщине, сидевшей рядом. Ее глаза были того же цвета, что и небо, и этого цвета было слишком много. Мне стало грустно. Может, его так много для того, чтобы с лихвой хватило на двоих?… Море памяти. Волны прошлого с шумом набегают на берег – все утопает в этом цвете.
– Я не могу вспомнить, каким было то «я», которое действительно я. Глупо, правда? – низким голосом сказала Мэри, грустно улыбнувшись. От уголков ее глаз побежали морщинки. – Иногда, когда я готовлю на кухне ужин или просто любуюсь закатом, меня вдруг охватывает печаль… словно сердце внезапно до краев наполняется грустью. И тогда я думаю, что, наверное, это оживает во мне память другой Мэри. Ее воспоминания постепенно растворяются в моей теперешней жизни, потому что для меня моя жизнь важнее, чем незнакомая умершая девушка, которую до сих пор что-то удерживает в мире живых. Но хоть она, по странному стечению обстоятельств, словно поселилась внутри меня, я вовсе ее не ненавижу…
– А я даже не знаю, было ли у меня когда-нибудь «я», которое действительно я, – сказала я, глядя куда-то вдаль. – Я понимаю, что если так думать, то с мертвой точки не сдвинешься, но иногда мне ужасно тоскливо, хочется выть и кататься по полу. Я смотрю на звезды, смотрю на младшего брата, и меня захлестывает невыразимая нежность к этому миру, как если бы я вдруг умерла, а потом снова возродилась и увидела все другими глазами.
Мэри молча кивнула. А потом, посмотрев мне прямо в глаза, слегка улыбнулась.
И я вдруг поняла, что женщина, сидящая рядом со мной на скамейке, чувствует смерть гораздо острее, чем я, ведь она хранит память о моменте прощания с жизнью. Что же это должно быть за чувство? Я попыталась себе представить, и мне стало страшно… Перед глазами расстилалось безграничное пространство, его было слишком много… находиться здесь было невозможно, но еще ужаснее было помнить о смерти и знать, что в какой-то момент она снова придет за тобой.
– Да, я тоже иногда чувствую что-то похожее, только… Знаешь, вначале я очень мучилась от этих странных ощущений, но потом подумала: через мои глаза видят сразу две души… – сказала Мэри, и ее голос показался мне почти счастливым.
С неба начали падать крупные капли.
– Грибной, – сказала я. Дождь капал из белого, тающего в голубизне неба облака. Капли сверкали на солнце. Словно осколки света. Они оросили землю, оросили наши волосы – мои черные, и ее светлые. В жарком воздухе дождь встал стеной, отбрасывая резкую холодную тень. Он тихо падал, подсвеченный лучами солнца, как прожекторами. Все вокруг искрилось, пейзаж дышал какой-то невероятной прелестью. Мне вдруг стало так хорошо, еще немного – и я заплачу… а может быть, я уже плакала, ослепленная этим сиянием? Но нет, не слезы струились по моим щекам, а небесная влага.
– Получается, это небо, и эта земля, и этот дождь, и это солнце – все для нас четверых? Две души в тебе, две во мне… – У меня перехватило дыхание.
Мэри тихо кивнула.
Я проснулась и некоторое время неподвижно лежала, мечтая вернуться в сон. Оказаться под светлыми струями дождя, льющего с необъятного неба. Волшебный сон. Я не знала, кого благодарить, но сердце мое было преисполнено благодарности.
2. День призраков
В день свадьбы моей подруги с самого утра зарядил дождь.
Чтобы как следует приготовиться к праздничному событию, мне пришлось встать в восемь. Я проснулась под глухой звук дождевых струй, накинула халат и, пройдя по темному, мрачному в это дождливое утро коридору, спустилась по лестнице на кухню.
Было воскресенье, и я, честно говоря, думала, что все еще спят, но, открыв дверь на кухню, увидела Микико, свою двоюродную сестру – студентку, которая жила вместе с нами. Она, похоже, недавно вернулась домой, но уже успела принять ванну. С ее мокрых волос стекали капли. Вид у Микико был сонный. Облокотившись на стол, она застыла на фоне мутного окна, однако, увидев меня, встрепенулась.