Амундсен
Шрифт:
Теперь, когда он наконец встретил ее,богиню счастья, которая сидела у открытого окна в ожидании его, цена была безмерно велика. Однако после безжалостного выговора, сделанного ему Фритьофом Нансеном, полярный путешественник понимал: если он не выполнит свое «торжественное обещание», то навсегда потеряет уважение как в Норвегии, так и в Англии. Станет человеком без чести. А для человека без чести борьба за счастье заранее проиграна.
Все дорожные знаки указывали в одну сторону — к ледовой пустыне.
Глава 23
ПОЛЯРНЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИК ИГРАЕТ НА МАНДОЛИНЕ
В палатке, где умер капитан Скотт, лежал изношенный ботинок, в ботинке — тряпка, в тряпке — конверт, а в конверте — письмо. Письма никто не читал, пока оно не попало по адресу: Христиания, Королевский дворец,
Послание, сочиненное Амундсеном на Южном полюсе 17 декабря 1911 года, было в мае 1913 года доставлено на корабле «Терра нова» в Англию. Там его передали королю Георгу V, который уже почтой переслал его своему кузену и зятю Хокону VIL «Я совершенно про него забыл», — пишет полярник, услышав, что письмо наконец-то достигло адресата.
1 июня в Христиании встречают Трюгве Грана. Молодой норвежский лейтенант принимал участие в экспедиции Скотта в качестве инструктора по лыжному спорту. Его взяли по рекомендации Нансена, но он оказался в неловком положении, когда пришла весть о том, что норвежцы организовали собственную экспедицию, тоже идущую на юг. Таким образом Гран потерял всякую надежду попасть в состав партии, которая двинется к полюсу. Лыжи впервые пригодились лишь для креста, воздвигнутого над капитанской могилой.
Пути Трюгве Грана и Руала Амундсена еще не раз пересекутся — и на земле, и в воздухе. В отношениях между ними окажется немало резких поворотов. Когда двадцатичетырехлетний лейтенант возвращается из Антарктики, Амундсен настроен отстраненно и недоверчиво: кто знает, что может рассказать скоттовский прислужник? «Надеюсь, ты не побежал встречать Т. Грана, — пишет он Леону, по-прежнему из Америки. — Это было бы совершенно излишне. Он наверняка дурак дураком».
Леон таки побежал: «Вчера прибыл из Бергена Гран, которого встречали руководители Географического общества во главе со Стеном, а еще Боркгревинк, председатель Купеческого союза и масса другого народу… Сначала Боркгр. предложил трижды прокричать "гип-гип-ура!", затем Стен сказал длинную речь, опять законченную троекратным "ура", после чего Гран поблагодарил за прием. Дело было в воскресенье, в 10.15 вечера, и я специально поехал на велосипеде, чтобы приветствовать его». В связи с прибытием в Христианию одного из спутников Скотта состоялись «разные сборища и торжества».
Леон послал соболезнования Королевскому географическому обществу и официальным представителям Британской империи в Норвегии. Еще он, как известно, совершил велосипедную прогулку с дипломатическими целями, когда лейтенант Гран вернулся на родину. Кроме всего прочего, Леон старается раздобыть сведения о том, что может порассказать лейтенант. Доверенному лицу, а именно Сверре Хасселю, дается поручение посетить Грана в один из его приездов в Кристиансанн, где Хассель служит на таможне. К концу июня Леон Амундсен получает отчет, что происходило в Антарктиде на территории соперника: «Он был чрезвычайно любезен и мил. Англичане не испытывали ни малейшей злости из-за возникшей конкуренции. Больше верившие в собак, чем в пони, ожидали, что мы придем на полюс первыми, остальные надеялись на Скотта. Он [Гран. — Пер.]предполагает, что Скотта удручало создавшееся положение, однако он ни разу не выказал досады. И, разумеется, автомобили оказались ни к черту не годными». Комментируя эти сведения брату, Леон делает вывод, что дурное отношение к норвежцам исходило не из лагеря Скотта, а «от главных завистников — Керзона, Келти и Ко.».
Что убило капитана Скотта и его четырех храбрых товарищей: холод, голод или разочарование? Официальное обсуждение этого вопроса не затронуло Руала Амундсена, но в письме Леону он высказал свое мнение.
Во время пребывания в Америке его постоянно информировали о том, как идет снаряжение будущей экспедиции. Среди прочего ему доложили о нескольких ящиках гнилого пеммикана, поставленного датской фирмой по изготовлению консервов Ж. Д. Бове. Поскольку та же фирма снабжала продуктами экспедицию Скотта, консультант норвежских полярников по вопросам провианта — профессор Торуп — распорядился тщательно проверить весь ее товар. Вскоре Леон сообщает, что решено отказаться от поставок данной компании [93] .
93
Дело не в конкретном пеммикане конкретной фирмы, а в общем планировании
Руал Амундсен откликнулся довольно неожиданно: «Меня радует, что ты распрощался с Бове. По-видимому его пеммикан и прикончил Скотта. Но об этом — молчок».
В конце июня — начале июля Руал Амундсен покинул Североамериканские Соединенные Штаты после полугодового турне в этой «плохо сказывающейся на нервах стране», которую изъездил вдоль и поперек, сделав более 160 докладов и заработав 40 тысяч долларов (или около 150 тысяч крон), что, по его мнению, «лучше, чем ничего!». Впрочем, ни управделами, ни дон Педро, которому перевели в Буэнос-Айрес деньги для снаряжения экспедиции, недовольны таким результатом. Все считают, что на выступлениях Амундсена здорово нагрел руки импресарио, Ли Кидик. Выходит, что собранные благодаря южному походу средства составляют лишь половину вырученного Нансеном после первой экспедиции на «Фраме». Особенно много ему удалось заработать на книжном рынке Англии.
Между тем норвежский стортинг наконец-то дошел в своем списке дел до Южного полюса и его покорителю был назначен почетный оклад размером в шесть тысяч в год. Первоначально ему, как в свое время Нансену, предложили профессуру, но капитан, поразмыслив, отказался от нее — отчасти потому, что не чувствовал ни малейшей склонности к академической карьере, а отчасти боясь, как бы она не лишила его свободы действий. Участники экспедиции также получили «государственное вознаграждение»: по четыре тысячи крон каждый, единовременно. В связи с этим руководитель первого похода на «Фраме» дал управделами следующий совет [в пересказе Леона. — Пер.]:«Что касается означ. вознаграждения, Старик предлагает положить его в банк и использовать для пожизненной ренты, иначе, утверждает он по опыту — как мне кажется, совершенно справедливо, — деньги будут в мгновение ока потрачены и принесут один вред». После дополнительных переговоров почетное вознаграждение выплачивают также вдове Ялмара Юхансена с четырьмя детьми, и Леон принимает меры, чтобы в последнюю минуту спасти от продажи на аукционе часы Юхансена с золотой цепочкой, которые тот получил за экспедицию. В семье должна остаться память о ее главе.
10 июля Руал Амундсен поселяется в лондонском «Савое», тогда как его спутник, Херман Гаде, плывет далее на родину через Гамбург. Покоритель Южного полюса впервые посещает имперскую столицу после известия о смерти капитана Скотта, однако он приехал не для выражения соболезнований. Его визит носит сугубо частный характер.
После шестимесячного расставания Руал вновь предстает перед женщиной своей мечты. Ему не требуется секстант, чтобы отыскать ее по адресу: Стэмфорд-хилл, ул. Эмхерст-парк, д. 28. Ему не требуется весь диапазон зычного голоса, чтобы поговорить с ней по телефону 21–27. Полярный путешественник прибыл. Он у цели.
Амундсен проводит в Лондоне около десяти дней. Остальное лето он должен посвятить чинным занятиям океанографией. В Бергене ему предлагают (хотя он не специалист в этой области) занять пост содиректора еще неоткрытого института океанографических исследований. Предложение лестное, но не представляющее для него интереса. К сожалению, отвергнув предложение, Руал Амундсен соглашается спросить у дона Педро, не внесет ли тот свою лепту в создание научного учреждения.
Свою просьбу о помощи Амундсен формулирует в крайне отчужденной манере, что свидетельствует о том, как мало он ассоциирует себя и свое поле деятельности с этой навязанной ему областью науки. Так напрашиваются на отказ: «Настоящим позволю себе осведомиться у Вас, не хотите ли Вы внести свой вклад в учреждение института океанографических исследований в Бергене… Уф, наконец-то я могу вздохнуть с облегчением! Это обращение к Вам настолько меня беспокоило, что я два месяца не мог взяться за него. Увы, я часто даю необдуманные обещания, за которые потом дорого расплачиваюсь». Полярник не видел никаких оснований к тому, чтобы счет его спонсора опустошался расходами на океанографические исследования. Дон Педро придерживался того же мнения. Его взносы должны быть связаны с героическим именем Руала Амундсена, а не с какими-то институтами по изучению суши или моря.