Амур-батюшка (др. изд.)
Шрифт:
Но нельзя же семь лет насиловать, грабить – и не похвастаться!
Гао-старший не соглашался дать для исполнения приговора палку общества.
– У тебя есть свои палки, – сказал он.
– Но у меня нет палок с надписью: «Бить до смерти».
– Заведи себе такую палку, – ответил Гао, – и я поставлю на ней печать.
Гао Цзо, отец Гао Да-пу, начал торговать на Амуре, как он сам рассказывал детям, много лет тому назад. Впервые он приехал с сумкой побрякушек, а перед смертью ежегодно приплавлял в низовья одну-две огромные маймы.
Гао Цзо, как помнили его сыновья, был крепкий
Гао-сын понимал, что тогда было иное время. Не так легко приходилось отцу. Тогда торговать было труднее, чем теперь, при русской власти. Амур был запретной, таинственной страной. Приказами маньчжурских властей запрещалось плавание частных лиц в низовьях. – Наказание грозило тем, кто селился там.
Желая оградить родину своих предков от китайцев, [48] маньчжуры издали законы, запрещавшие переселение, но китайцы шли и селились в Маньчжурии, откупаясь от дворян взятками. Так было на юге.
48
В те времена в Китае царствовала маньчжурская династия и маньчжуры занимали привилегированное положение.
Гао Цзо, бывало, слышать не мог о маньчжурских начальниках. Он называл их крысами. Проплывая мимо постов, он бранил маньчжуров, но в то же время льстил им при встречах и покорно нес им подарки. Гао Цзо говорил, что эти чиновники хотят, чтобы на Амуре была пустыня. Но путь по Сунгари в низовья был очень удобен, а меха, добываемые в неведомых землях, очень хороши. Гао не желал оставить место пустым, а охотников необобранными.
Гао Цзо проник в низовья на свой риск. Он не скупился на взятки чиновникам и вскоре развил по деревням большую торговлю. Но он всегда боялся, вечно готов был ко всяким неприятностям. Товары его никогда не лежали в одном месте, и сам Гао Цзо не знал покоя.
Но вот в низовьях появились русские. Они пришли с моря на кораблях.
Однажды старый Гао Цзо, который никогда ничему не удивлялся, был поражен. По реке шло сверху множество русских парусных и гребных кораблей с солдатами, пушками, лошадьми, коровами. Русские, кажется, были очень богаты. Прошло невиданное чудо – паровые самодвижущиеся маймы, бегающие без ветра против течения. У деревни Онда, где жил Гао Цзо, на берег сошел русский губернатор Муравьев. Гао Цзо недаром прозван был впоследствии «мудрейшим». Он живо сообразил, как надо действовать. Он пал на колени перед губернатором и в слезах просил позволения торговать. Он уже слыхал, что русские считают эту землю своей. К маньчжурам, которые постоянно упрекали его, что он был когда-то хунхузом, Гао Цзо не питал никакой привязанности и даже радовался предстоящим переменам.
– Я прошу… прошу позволить… – всхлипывал он, – торговать мне… вот на этой русской земле… – Он показывал пальцами на песок, а глазами из-под опущенных ресниц незаметно косился на губернатора.
Муравьев охотно разрешил Гао Цзо торговать в русских владениях по Амуру. Он благосклонно относился к простому китайскому народу, желал оживленной торговли с соседями и пользовался всяким случаем доказать это.
Амур был возвращен России. Гао-отец торговал на свободе. Вскоре он умер, но сыновья продолжали его дело, изобретая все новые способы выжимать барыши из гольдов.
За последние годы на русском Амуре появились и другие торговцы. Некоторые из них служили прежде маньчжурским чиновникам и ездили сюда. Явились также несколько новых торгашей из Маньчжурии. В большинстве это были уголовные преступники, в свое время сосланные в Маньчжурию. Видя, что русский народ по большей части трудовой и русские купцы торгуют с гольдами мало и неумело, все эти пришельцы быстро поделили между собой гольдские деревни. Люди особого склада, беспощадные и хищные – некоторые сами бывшие хунхузы, – они еще больше наглели там, куда их прежде не пускали маньчжурские чиновники.
Одним из таких торгашей, явившихся в Россию, был Синдан, человек жестокий, завистливый и сильный.
Все торговцы несли семье Гао богатые подарки, называя покойного Гао Цзо «указавшим правильный путь к счастью и процветанию».
Однажды весной Гао приехал на Додьгу. Он увидел столбы огня и дыма. Вся релка была в дыму и пламени. На ней, корчуя пни, ссекая кочки и разрывая землю, копошились бородатые мужики в длинных рубахах. Ветер крепчал, временами несло снег, по реке шли грозные волны, а вокруг на островах полыхало сплошное море огня – переселенцы запалили луга, чтобы лучше росла трава. Пламя ходило на островах огромными волнами.
Гао напряженно думал, возвращаясь в парусной лодке в Бельго: «Они умеют работать артелью и помогать друг другу. Мы точно так же могли бы делать свое общее дело!»
Гао пригласил к себе торговцев, обосновавшихся на устьях речек. Он рассказал им о своих намерениях. Все были в восторге. Чтобы легче было жить и торговать, решили составить общество с тем, чтобы поделить должников, а в свои владения больше никого не пускать. Гао избрали председателем общества и главным судьей. Он предложил устав общества, и все признали его. Для исполнения приговоров избрали палачей. Общество завело «палки-законы», нечто вроде скрижалей, с надписями, за что и сколько раз бьет каждая. Осенью и перед Новым годом члены общества съезжались в Бельго для заседаний и развлечений.
С русскими старались жить дружно, выказывать уважение. На гольдов смотрели, как на свою собственность. Некоторые богатые старики гольды, вроде Денгуры, помогали торговцам. Денгура даже ездил сам в Сан-Син на ярмарку, побывал у чиновников, которые когда-то ездили грабить на Амур, уверял, что гольды радовались бы их возвращению и что все население по Амуру недовольно, что русские рыбу пугают пароходами.
Общество установило почтовое сообщение между лавками. Курьер с надписью на жезле: «Не задержит ни снег, ни ветер» – созывал всех членов общества на внеочередные собрания. Гао Да-пу стремился извлекать из организации наибольшие выгоды.
– Ты, Гао, велик, как и твой отец, – говорили торговцы своему председателю. – Ты оправдаешь свое имя когда-нибудь: «Гао – высокий, Да – большой, Пу – магазин».
Светило солнце. Купцы в ярких халатах и богатых шубах нараспашку прогуливались по берегу. Со всего Нижнего Амура они съехались на праздник Нового года к семье Гао. Праздничные дни прошли в делах: судили гольдов за непочтение к хозяевам, обсуждали устав, спорили.
– Ай, какая хорошенькая дикарка! – восхищались гости, завидев Айогу, проходившую с ведрами мимо лавки.