Анабелла и проклятье невесты императора
Шрифт:
— Дуняша!!! — кричала я.
Девчонка появилась за считанные секунды.
— Чего изволите, госпожа?
— Как я выгляжу?
— О, вы так прекрасны в этом платье! Вы похожи на праздничный торт, что пекли на самую дорогую из свадеб нашего императора!
— Позови Веронику!
Ещё через минут десять пришла моя подруга, которая также стала восторгаться моим нарядом, утверждая, что выгляжу я просто великолепно, и не стыдно даже королеве в таком наряде появиться на людях.
— Ах, так! Тогда я надеюсь, что наш портной займется моей подругой и тоже сошьет ей платье!
— Но
— Уважаемый, у меня целый сундук платьев, а у бедной девочки кроме этого страшного сарафана нет ничего?
— Ужас-то какой! Позор на мою голову, так не подобает проявляться за столом его высочества!
— Вот и я о том же!
— Но в мои покоях есть шкаф с платьями, и мне было сказано, что я могу их взять, раз своих у меня нет.
— Вот! Уважаемый портной, подгоните, пожалуйста, несколько платьев для моей дражайшей подруги к завтрашнему дню, а то нам и выйти-то никуда не получится!
— Конечно-конечно!
Подхватив Дуню под одну руку и Нику под другую, он потащил девушек в покои моей подруги для снятия мерок и примерки уже имеющихся платьев. А я решила снять этот ужас, пока не поздно.
— Ты чего это задумала? Это подарок твоего жениха, носи с гордостью!
— Мама, я похожа на торт!
— Носи и не вредничай, надо показать, что ты дорожишь вниманием императора. Мы хоть и ведьмы, но вот так бросать перчатки в лицо императору, все равно дурная идея.
Пришлось идти так. Гленда смотрела на меня и как-то подозрительно мило улыбалась.
Глава 17
На ужине нас ждали. В тот момент, когда я вошла в помещение, и меня, наконец, смогли рассмотреть все присутствующие, император закашлялся, Келлиан странно хрюкнул, остальные же стоически пытались сделать вид, что так оно и должно быть.
— Откуда у вас столь интересное платье? — уточнил мой жених.
— Так вы же сами дали распоряжение портному, пошить мне подобающее платье, и вот утром была первая примера, а сейчас он принёс уже готовый вариант. Вам нравится?
— Скажу честно, я поговорю с портным об этом, кстати, где он?
— Подшивает платья для моей подруги. Бедная девочка, ей же не в чем ходить. Кроме этого страшного серого сарафана, у неё больше совсем нет одежды! — вытирая несуществующую слезу, поведала я Вергилию.
— А, тогда поговорю с ним завтра, когда он соберется шить вам следующее платье.
— А что Вас не устраивает в моем наряде? — сделав невинное выражение лица, спросила я.
— Пожалуй, мне больше нравились ваши платья, те, что выглядели более целомудренно. Вы выглядите в них более подобающе для моей невесты…
— Хорошо, учту и утром надену что-то из своего гардероба.
— Ну что же, я думаю можно приступить к ужину?
— Я бы хотела кое-что вам сказать, — я подошла к Вергилию и аккуратно положив ему в руку записку, которую он тут же убрал в карман, и шепнула так, чтоб слышали все, кто навострил уши.
— Я бы хотела платья в зелёных тонах, они мне больше идут, ну или, на крайний случай, в синих, но никак не в розовых. Скажите об этом портному, хорошо?
— Да, конечно, как пожелает моя невеста.
За ужином меня не пытались отравить. Никто не лез с расспросами, да и сама трапеза была вполне милой и семейной. Опять мы с матушкой и Вергилий с Келлианом, плюс несколько слуг, что шныряли по залу и помогали нам за ужином.
Вернувшись в свои покои после ужина, я уже было собиралась готовиться ко сну, но у матушки были другие планы, и выудив из своей сумочки огромную книгу, что всегда носила с собой, она положила ее на стол. Сказать честно, я всегда боялась этой книги. Большая, в переплете из черной кожи и с клыками волка на обложке. Учуяв, что ее пытаются открыть не те люди, могла и укусить, как было как-то раз, когда любопытная служанка увидела позабытую матушкой книгу. Если мне не изменяет память, девица лишилась пары фаланг пальцев. А я с тех пор к книге Верховной ведьмы даже приближаться боюсь, не то что открывать.
— Так, сейчас мы с тобой будем читать, дорогая моя доченька.
— А что читать? Мы что-то ищем?
— Нет, нам надо, чтоб мысли прояснились…
— А можно я почитаю свою книгу? — потянулась я к сундуку.
— Сидеть! Мы ищем в этой книге, так как информации здесь намного больше!
— Хорошо, матушка, — тяжело вздохнула я.
И мы приступили, просматривая страницу за страницей… И почему Гленда не сделала для нее оглавление? Не покидал меня вопрос…
— Я знаю, о чем ты думаешь. Так информация, что храниться в этой книге, останется неприступной, не смотря ни на что.
— Ты думаешь, ей мало зубов?
— Я знаю, что ей мало зубов!
Тяжело вздохнув, мы продолжили. Большие, исписанные страницы все переворачивались и переворачивались, и мне казалось, что до конца этой книги невозможно дойти, так как соотношение прочитанного и не прочитанного не менялось… Но вот нам попалась глава об артефактах. В первых рядах красовалось мое зеркало с характеристиками и описанием его вредного нрава. Дальше упоминались также известные “молодильные яблочки”, пара сережек с рубиновыми яблоками, дарующими носящей их иллюзию молодости. Потом шло еще несколько страниц с разного рода известными и не очень вещами, и вот мы нашли его. “Сердце паука”, древний артефакт, считающийся уже несколько столетий утерянным, предназначен, чтоб стирать воспоминания и вытягивать молодость. Чем больше поблизости жертв, тем меньше он берет у каждой. При этом дарует своему “хозяину” часть из тех лет, что похитил, небольшую. Также было еще какое-то описание, из которого я не почерпнула ничего полезного.
— Нашелся! — возликовала Гленда.
— Матушка, мы нашли только описание. Где сам артефакт, нам не известно! — за эти слова меня удостоили такого взгляда, что я была готова провалиться сквозь землю.
— Анабелла, ты не могла бы внимательно посмотреть книгу и ПРОЧИТАТЬ описание, сочтенное тобой неважной информацией.
Я аккуратно придвинулась к книге и начала читать написанное еще раз. Ну, во-первых, я нашла изображение в углу. Выполненное от руки корявое изображение амулета в виде паука на паутине. А во-вторых, нашла важные детали, что упустила ранее, и поняла, что Катрин и есть хранительница артефакта. А еще, судя по записям, ей должно быть уже лет четыреста, а то и больше!