Анабиоз

Гравицкий Алексей Андреевич

Серый асфальт растрескался, кое-где вдоль выцветшей разметки пробивались островки травы, столб оплетали нити вьюнка. Рядом замер давным-давно сгоревший и успевший основательно прогнить бензовоз. Стекла в кабине осыпались, и скелет водителя серой кочерыжкой торчал за рулем. В толстую опору надземного перехода врезались сразу две легковушки. Двери одной были распахнуты. Часть закрытого пешеходного моста обрушилась прямо на дорожное покрытие. Но не сама по себе, а так, словно по пролету врезали чем-то большим и тяжелым вроде экскаваторного ковша. За отбойником, метрах в пятидесяти темнела сплющенная фурой легковушка.

Сам длинномер лежал под разбитым рекламным щитом поперек трассы. А за ним виднелись крупные искореженные обломки, разбросанные далеко против движения по обочине. Столбы там были поломаны, отбойник перекручен, асфальт покрывали глубокие царапины, а за фурой валялся большой цилиндр. Если прикинуть вероятную траекторию полета этой махины, получалось, что именно она проломила пешеходный мост и опрокинула грузовик.

Бомба? Не взорвавшаяся ракета? Что это за фиговина?

Следующая мысль испугала гораздо сильнее увиденных разрушений.

На этом участке Киевского шоссе не было движения.

Вообще.

Наша машина стояла посреди трассы, недалеко от центрального отбойника. От бампера до бампера тянулись ржавые царапины. Мы перестроились в левый ряд, потом, видимо, потеряли управление, отскочили от ребра ограничителя и встали.

Все остальные машины — были они разбиты или выглядели более-менее целыми — тоже стояли как попало, будто кто-то выключил их на ходу и бросил. Словно игрушки. А некоторые, что уже совсем не укладывалось в голове, были оплетены вьюнком.

Окружающий пейзаж походил на фантасмагорию. На вымысел спятившего художника. На кошмарный сон…

Сердце бешено колотилось в груди, страх все туже сжимал в холодных тисках рассудок, заставляя беспомощно оглядываться, не давая трезво рассуждать.

— Борис! — крикнул я, чувствуя, как подступает паника. — Эй! Кто-нибудь!

Дрозд-клест испуганно защебетал и полетел прочь. Из-за забора вспорхнула целая стайка пичужек поменьше. На грани слышимости раздался то ли свист, то ли скулеж.

Брат не отзывался. Никто не отзывался. Хотелось делать что угодно: ходить, бегать, кричать, — лишь бы притупить накатывающий волнами страх.

Доберусь хотя бы до пешеходного моста, разведаю обстановку.

Озираясь, я отошел от машины. Ноги получалось передвигать с трудом, слабость все еще не позволяла двигаться быстро и уверенно.

Меня мотало из стороны в сторону, колени ходили ходуном, но равновесие держать уже получалось. Осторожно подойдя к бензовозу, я на автомате заглянул в открытую кабину и шарахнулся от истлевшего скелета.

— Твою мать…

Мгновенно вернулась тошнота. Издалека обгоревший водила выглядел нестрашно, а вот так, с расстояния в пару метров…

Меня в третий раз вывернуло прямо на асфальт. Казалось бы, уже нечем, ан нет: запасов тягучей желчи хватило. Вдобавок жестоко закружилась голова, и пришлось с минуту ждать, согнувшись пополам и уперши ладони в колени.

В правом кармане джинсов, которые, в отличие от футболки не разошлись по швам, что-то мешалось.

Мобила!

И как раньше не вспомнил!

Я разогнулся, достал телефон, раскрыл его привычным движением. Выключен.

Треснувший экран безжизненно темнел. Краска на пластиковых вставках облупилась, надпись стерлась, от узнаваемого бренда осталась только буква «а».

Дрожащим пальцем

я не сразу попал по нужной кнопке. Надавил.

Давай! Включайся! Ну же!

Раздался сухой щелчок. Задняя панель отвалилась и шлепнулась под ноги. За ней вывалился потускневший аккумулятор.

Чувствуя, как страх подступает с новой силой, я нагнулся, сгреб запчасти в кучу и трясущимися руками собрал телефон, в глупой надежде, что он вдруг сказочным образом заработает…

Куда там! Аппарат был мертв. Давно.

Я машинально сунул его обратно в карман и еще нетвердым, но быстрым шагом направился к ближней опоре пешеходного моста.

— Борис!

От крика с цистерны бензовоза вспорхнула стайка воробьев. За ними в воздух поднялись несколько голубей, а следом, шумно хлопая крыльями, взлетел огромный черный ворон. Откуда здесь столько пернатых?

Возле бетонной громадины я остановился. Лестница, ведущая наверх, была завалена ветками и мусором. Нижние ступени скрывались под слоем почвы, который тянулся от газона через брусчатку тротуара. Словно водой намыло. Знак пешеходного перехода закономерно торчал рядом с бордюром, но некогда синий квадрат потускнел и покрылся грязью — привычного человечка с лесенкой на нем было не различить. Разметка на дороге тоже поблекла. Покрытие в целом разрушилось несильно, но потрескалось капитально. Тонкие полоски травы зеленой паутиной покрывали асфальт. Складывалось ощущение, что я не на федеральной трассе около Москвы, а в глубинке, где по недоразумению отмахали по четыре полосы в каждую сторону и забросили никому не нужный автобан лет на двадцать…

Последняя мысль жутким эхом раскатилась по сознанию, вызвав совсем уж неуместные ассоциации. Я по инерции сделал еще несколько шагов, заглядывая за покрытый ржавыми язвами микроавтобус, и встал как вкопанный.

Посреди шоссе торчало деревце. Небольшая, тонкая осина чуть-чуть скривилась возле корня, прорастая сквозь трещину в асфальте, но дальше тянулась к небу стройным и вполне здоровым стволом и ветвями. Ветер едва заметно колыхал зеленые листья, вдыхая жизнь в застывшую картину и будто издеваясь над моим воображением.

Этот штрих пейзажа доконал меня окончательно. Колени снова подогнулись, и я уже готов был взвыть, чтобы очнуться, вырваться из затянувшегося кошмара, как по ту сторону забора повторился звук. Тягучий, пугающе реальный, наполненный отчаянием скулеж или… стон.

— Эй! — хрипло крикнул я, срываясь с места, спотыкаясь и чуть не падая. — Отзовитесь! Я здесь!

Стон будто бы отдалился. Или показалось?

Я обогнул опору и притормозил. Угол забора изогнулся, крайняя секция была опрокинута. Сразу за тротуаром начинались густые заросли кустарника, над которыми нависала молодая, но уже разлапистая сосна.

Стон оборвался. Зато краем глаза я заметил движение — правда, вовсе не в той стороне, откуда доносился звук, а правее, возле врезавшихся друг в друга легковушек.

Резко развернувшись, я успел увидеть, как между машинами мелькнул силуэт.

— Подождите! — заорал я, шагая к легковушкам. — Эй… Да стой ты!

Силуэт появился еще раз, уже дальше, за следующими автомобилями. Продолжая срывать голос, я рванул за беглецом, но почти сразу пришлось остановиться: перед глазами потемнело от слабости. Я опять уперся руками в колени, отдышался.