Анахрон (книга вторая)

Беньковский Виктор

И снова отрубилась.

Сигизмунд посмотрел на нее сверху вниз. На бланш под глазом, на острый нос.

— Слышь, Морж, — вдруг ожила Аська, не открывая глаз, — чтоб завтра вернул. Это последние. Выпей, полегчает… Только на десятку все одно не ужрешься…

Проклиная все на свете, Сигизмунд снова показался из-за шкафа. Беседа смолкла. В гробовой тишине Сигизмунд подошел к тумбочке, откинул грязноватую белую скатерку, вытащил ящик. Начал шарить.

Десятка обнаружилась не сразу, затерянная среди грязных расчесок,

бигуди и неоплаченных квитанций за квартиру. Цифра в строке “Напоминаем, что вы не заплатили за предшествующий период…” была устрашающе велика.

Взяв десятку, Сигизмунд задвинул ящик. Выпрямился. Визгливая баба глядела сквозь него, поблескивая очками. Вся истомилась — ждала мига возобновить словоизвержение. Мужик, мешковато сидящий на стуле, глядел на Сигизмунда загадочно. Возможно, понимающе — судя по роже. Солнце било ему в лицо, и видны были горящие, как у кота, зеленые глаза. На ухоженном лице сестрицы застыло ледяное презрение.

В молчании Сигизмунд вышел. Он еще успел услышать, как аськина сестрица спрашивает гостей, не хотят ли они еще чаю. Гости шумно хотели.

Сигизмунд яростно натянул куртку. Аськина сестрица, не глядя, прошествовала мимо по коридору. Сигизмунд вышел, тихо прикрыв за собой входную дверь.

* * *

Поймать тачку от Смольного до Невского за десятку было делом хитрым. Сигизмунд стоял и тупо голосовал. Отказывали. Наконец притормозила пятая или шестая по счету машина — серая “волга”. Допотопная, еще с оленем. Прочная, как танк Т-34.

Распахнулась дверца.

— Куда? — спросил Сигизмунда немолодой мужчина. Его квадратное рубленое лицо было исчеркано морщинами.

— В центр, до Гостиного. За десятку. Больше все равно нет.

— Садись, — буркнул тот.

Сигизмунд плюхнулся, привычно поискал ремень.

— Да тут не нужно, — пояснил водила. — Врежемся — один хрен насквозь таранить будем. — Он жахнул кулаком по дверце. — Железо. Захлопывай, захлопывай! — взревел он внезапно. И, перегнувшись через Сигизмунда, свирепо хлопнул дверцей.

В салоне было холодно. Тянуло бензином и выхлопом.

Сигизмунд тупо смотрел перед собой. Водитель охотно начал беседу.

— Вот вы за кого голосовали?

Сигизмунд отмолчался. Но ответа и не требовалось.

— Удивляюсь я на нынешнее поколение! Вы знаете, что в Москве был взрыв в метро? Вы знаете, что в этом обвинили коммунистов? Вы верите, что коммунисты могут погубить невинных людей?

— Да, — сказал Сигизмунд. Он верил.

— Почему? — взъелся водила, отвлекаясь от дороги.

— Потому что они делали это раньше.

— Делали? Раньше? Это КЛЕВЕТА!

В это мгновение впереди вывернула “десятка”. Водитель, выматерившись с партийной прямотой, ударил по тормозам. Сигизмунда мотнуло, как куклу.

Водитель, вместо того,

чтобы сосредоточится на дороге, снова повернулся к своему спутнику.

— А вы знаете, что царская семья была РАССТРЕЛЯНА? А вы знаете, что Ленин НЕ ЗНАЛ? Да, НЕ ЗНАЛ!.. — Он с силой хлопнул по бардачку своей широкой крепкой ладонью. — Царица говорила царю: “Коля, позвони Ленину! Коля, позвони Ленину!” А царь медлил…

В таком духе беседа продолжалась до самого Гостиного Двора.

— Остановите здесь, — сказал Сигизмунд.

Водитель не расслышал. Продолжал метать громы и молнии.

— Остановите, — громче повторил Сигизмунд. Сунул десятку.

Водитель ошеломленно посмотрел на деньги. Потом вспомнил. Притормозил.

— Давай, вылазь быстро, тут стоять нельзя…

Сигизмунд выскочил. Хлопнула дверца. “Волга” отчалила.

До дома Сигизмунд почти бежал, то и дело оскальзываясь на наледях. Взлетел по ступенькам, хватаясь за перила.

На лестнице было тихо. Сигизмунд сунул руку в карман, рывком вытащил ключи. Вместе с ключами выпала перчатка. Сигизмунд вздрогнул. Сон сбывался. Все, как тогда.

Перепрыгивая через ступеньки, взбежал на свой этаж…

На подоконнике никого не было.

Зачем-то выглянул во двор. Пусто.

Пусто!

Он присел на подоконник, перевел дыхание. За дверью бесновался и гавкал кобель. Хозяина почуял.

Медленно Сигизмунд оторвался от подоконника. Открыл дверь. Пес пулей вылетел навстречу, ластился, лизал руки.

— Ну? — через силу спросил Сигизмунд, как было у них с кобелем заведено.

Пес виновато лег на брюхо, застучал хвостом. Не дождался прогулки, оскандалился где-нибудь на кухне…

— Ладно.

Сигизмунд взял поводок. Они вышли во двор.

Стало быть, Лантхильда не возвращалась. Не было ее здесь. Вон и следы на крыльце — только его, Сигизмунда.

Во дворе красовалась новенькая “ауди”. Въехала мордой в то место, где был “ведьмин круг”. Сигизмунда ожгло злобой. Пес потянул поводок — желал обнюхать и пометить колесо. Сигизмунд с удовольствием позволил ему это сделать.

Когда Сигизмунд вернулся в квартиру, на него почти физически обрушилось ощущение беды, застоявшееся в воздухе. Ничего здесь не изменилось с того часа, как Лантхильда вышла из дома. Вышла, чтобы бесследно пропасть.

Несколько минут Сигизмунд стоял посреди комнаты и смотрел по сторонам. Потом подошел к стеллажу и с силой дернул. Стеллаж рухнул, осыпаясь книгами и безделушками. Сигизмунд едва успел отскочить.

Оч-чень хорошо. Превосходно.

Сигизмунд сбросил куртку, зашел в ванную. Побрился. Нашел на раковине длинный белый волос. Зачем-то намотал его на пуговицу рубашки. Криво усмехнулся, глядя на себя в зеркало.

Безразлично обошел “озеро Чад”, содеянное посреди кухни кобелем, сварил себе кофе. Выпил, как лекарство, — с отвращением.