Анахрон. Книга первая
Шрифт:
“Морена” заказывала товар, забирала его и развозила по точкам. Очень удобно. Клиенты довольны. Сигизмунд пытался даже наладить завоз товара в Москву, но тут пришли большие строгие дяди и дали Сигизмунду по рукам.
Забирал и развозил по точкам Федор. Заказывал Сигизмунд. Это называлось субординацией.
Федор вообще был на все руки мастер. В частности, занимался он также осушением подвалов, где “Морена” одерживала победы над полчищами комаров.
Но этот бизнес увядал на глазах. Слишком сильны были конкуренты.
Федор тщательно зашнуровывал чудо-говнодавы, попутно растолковывая
— Светке не болтай, — сказал Сигизмунд, кивнув в сторону “девкиной” комнаты.
Федор поднял лицо от говнодавов и скроил понимающую гримасу.
— Людмиле Сергеевне тоже, — добавил Сигизмунд.
— Что я, совсем деревянный… — пробормотал Федор.
— Кстати, боец, от поноса ничего при себе не имеешь?
Федор затянул последний узел на шнурках и выпрямился. Его лицо чуть-чуть покраснело после тяжкой работы.
— Как не быть. Вещь нужная, всегда при себе.
Федор безошибочно полез в нужный карман. Выгрузил оттуда маскировочный карандаш, два больших рыболовных крючка в коробочке и гибкую пилку.
— Подержите, Сигизмунд Борисович.
Сигизмунд принял драгоценности. Опорожнив карман, Федор извлек, наконец, пачку таблеток в герметичной упаковке.
— Во!
Сигизмунд оглядывал дива, поместившиеся у него в руках.
— Слушай, Федор, а зачем ты это все носишь с собой?
— Э, Сигизмунд Борисович… Жить-то хочется… А жизнь — она сложная штука. В общем, так. — Объясняя, Федор забирал у Сигизмунда драгоценности и по одной спроваживал их обратно в карман. — Сперва надо четыре штуки съесть. Через три часа еще две, для закрепления эффекта. И наутро — еще две для профилактики. Ценная вещь. Штатовский НЗ. В порту купил…
Сигизмунд задержал в руке последнее из доверенных ему федоровских сокровищ — маскировочный карандаш.
— Слушай, Федор, продай.
— Нет, Сигизмунд Борисович, не могу. — Федор решительно отобрал карандаш, сунул в карман, а карман застегнул. — Паренек на той неделе поедет в Голландию, можно заказать… Насчет таблеток не сомневайтесь. Убойная штука. Хоть из Амазонки лакай, хоть из Нила. Вон у меня шурин летом траванулся — думали, помрет. Поехали мы с ним в Ботово на неделю, это летом еще было. У шурина там дружок, еще с армии. Ну, крутой такой, с загранпаспортом, при всех делах. В Черепке живет. А в Ботове, это под Черепком, у него дача. Под Ботовым свиноферма есть. Совхоз “Политотделец” раньше называлась… Да что вы все смеетесь, я не шучу.
Федор решил было обидеться, но в последний миг передумал. Продолжил повесть о шурине.
— Там, Сигизмунд Борисович, под Ботовым свиного говна видимо-невидимо. А мы не знали, воды там попили… Ну, я ничего, я крепкий. У меня закалка. — Федор гулко постучал себя в грудь. — А шурин — думали, умрет. “Скорая” лечить отказывалась. Приехал пьяный коновал, как узнал, откуда мы воду брали — все, говорит, готовьте гроб. К утру, мол, кончится. Это он про шурина. Теща дружкова в слезы, тесть в амбиции. А коновал ни в какую. Нет, говорит, от свиного говна политотдельского, говорит, лекарства нет. Во всем Черепке не сыщется такого средства, чтоб шурина вашего, значит,
И, сам себя огорчивший, ушел.
Сигизмунду резко стало легче. Федор парень хороший, отзывчивый, исполнительный. Западла пока что не делал. И еще не в скором времени сделает. Но сегодня совершенно задавил его Федор своей неукротимой витальностью. Перебор налицо.
Сигизмунд выковырял из герметичной упаковки четыре чудо-таблетки. Налил в стакан воды. Пошел девку целить. Если шурина безмозглого спасло, глядишь — и юродивой поможет.
Девка крючилась на тахте. Рожа серая. Худо девке было.
Кобель интересовался. То лицо ей понюхает, то ноги. Девка относилась к кобелю безучастно. А пса это тревожило. Не одобряет пес такого беспорядка, чтобы люди болели. Временами пес напоминал Сигизмунду Федора. Оба любили, чтоб все было пучочком. Сами были бодры и от окружающих требовали того же.
Сигизмунд присел на край тахты. Прижал горсть с таблетками прямо к девкиным губам. И стакан наготове держал.
Девка полежала неподвижно. Глазом на него покосила. Сигизмунд кивнул: дескать, надо, девка, ничего не поделаешь. Штатовские морпехи едят, и тебе сглотнуть не зазорно.
Девка глаз отвела и стала таблетки с ладони губами по одной выбирать. Ровно лошадка. Или дитё, когда ягодку ему найдешь. Вот так и яду ей можно дать, а после золотишком завладеть. Очень даже запросто. Она и не спросит, чем он там ее пичкает.
— Запей, — сказал Сигизмунд грубее, чем хотел. И стакан к ней подвинул.
Она послушно выпила.
— Вот так-то лучше, — сказал Сигизмунд. Встал и кликнул пса. Пора выводить скотину.
Хорошо хоть коровы не держит. В пять утра вставать не надо, доить не требуется. Опять же, сенокосная страда минует. Господи, что за мысли в голову лезут!
И пошли кобель с Сигизмундом пиво пить.
Пиво кобель любил. Дрожжей ему не хватало, скоту бессловесному, что ли?
Место вокруг ларька, меблированное сломанной лавкой и тремя ящиками, обсиженное спившимся и полуспившимся людом, именовалось у Сигизмунда “Культурным Центром”. “Культурный Центр” был готов к услугам отдыхающих граждан круглосуточно. Иные там и отходили. Сигизмунд сам вызывал как-то раз “Скорую” к дедушке, безучастно созерцавшему низкие городские небеса, полонящиеся смогом. “Скорая” к дедушке не торопилась. Да и дедушка больше уже никуда не торопился… Вокруг продолжали культурно отдыхать. Пили пиво. Все там будем, да…