Анахрон. Книга первая
Шрифт:
Она радостно визгнула, отскочила. Хмурая Богородица со стекающей по щеке молочной каплей взирала на баловство со стены.
Сигизмунд был доволен. Обида отпустила. Не считает девка его, Сигизмунда, козлом. Хотя… а гениталии почему?
Он принес скомканный рисунок. Показал на гениталии козла. Спросил:
— Гайтс?
— Йаа…
— Милокс?
— Йаа…
Сигизмунд постучал пальцем по гениталиям. Лантхильда слегка покраснела, потом прыснула и показала на свою грудь.
— Это что… — удивился Сигизмунд. — Это у тебя не козел,
На этот вопрос ответа у Лантхильды не было.
Она присела рядом, взяла Сигизмунда за руку и начала очень убедительно говорить. Показывала то на ведро, то на Богородицу, то на кружку. В общем, уговаривала Сигизмунда завести козу.
Не может она, Лантхильд, пакетную срэхву употреблять. И Сигисмундсу не советует. А как хорошо-то будет, когда козу возьмем!.. Какое молочко-то будет сытное да полезное. Ведь как будет? Вот встанет она Лантхильд рано-рано утром, сядет за подойник, козу за вымечко подергает-потянет, молочка надоит. Нальет она, Лантхильд, теплого парного молочка в кувшин, а из кувшина — в кружку. И в постель мил-другу Сигисмундсу, махта-харье и так далее, подаст с поклоном: пей, кушай, здоровья набирайся.
В общем, такой лубок развела.
На Богородицын авторитет ссылалась. Годиск-квино, мол, согласна: йаа, говорит, Лантхильд, йаа, заводи гайтс, у гайтс хороший милокс, а пакетс-милокс со срэхва ист, йаа…
Сигизмунд спросил ради интереса (видел, что всё у Лантхильды тщательно продумано):
— А кормить-то ее чем? Фретан что твоя гайтс будет?
На это у Лантхильды тоже был ответ. Хави! Вот что будет фретан гайтс. Хави!
— А где взять эту хави?
Как где? На газоне накосить, конечно. Она, Лантхильд, приметила — тут есть деревья, есть и трава. Попусту, небось, пропадает травка-то. Вот возьмет Сигисмундс косу, навострит ее, направит, выйдет по росе на травку…
Объясняя, Лантхильда кучу бумаги извела рисунками.
Черт, учиться ей надо. Мгновенно схватывает — двумя-тремя линиями такие сценки прочерчивает, закачаешься!
Сигизмунд дивился изобретательности девкиного ума. И основательности. Не один час, небось, на размышления потратила. Предложила, кстати, ряд ценных предметов, какие можно было бы с немалой выгодой для себя обменять на козу. Фарфоровую пастушку в кринолине. Торшер позднехрущовских времен с пыльным розовым абажуром, похожим на дамскую шляпу. Вышитую болгарским крестом подушку. Все это очень дорогие и ценные вещи, которые, несомненно, нетрудно будет обменять на козу.
Да, Лантхильд понимает, почему Сигисмундс этого не делал. Потому что некому было ходить за козой. Некому доить. Не будет же махта-харья Сигисмундс козу, в самом деле, доить! А эта двало Наталья, добавила мстительная девка, не хочет ходить за козой. Оттого и нет у Сигисмундса козы. Но сейчас все изменится. Теперь у Сигисмундса есть Лантхильд. Она будет ходить за козой. А Сигисмундс накосит хави, а потом будет весь год милокс пить и Лантхильд благодарить. Вот как хорошо!
—
Девка, разрумянившаяся от пламенной речи, вышла. Через минуту в соседней комнате заорал ого. К ведру подобрался кобель. Жлобясь и оглушительно чавкая, жадно вылакал весь милокс. Вот ведь хундс прожорливый.
…А коза кобеля пожалуй, гонять будет. Всю мебель разворотят.
Да ну, в самом деле. Что он, действительно козу заводить собрался? Может, сразу коня? В гараже его держать. А “единичку” продать к чертовой матери. В офис на коне ездить буду. Через Сенную. Старух пугать.
Фильм оказался лучше, чем предполагал Сигизмунд. Добротный. Не зря своих “Оскаров” набрал — был понятен даже дремучей девке. Причем без всякого перевода.
Девка грозно поблескивала очками, стискивала кулаки — волновалась. Очень непосредственно реагировала. Бормотала что-то. Дергалась. Сигизмунд не столько на экран смотрел, сколько на Лантхильду — забавлялся.
Спросил на всякий случай, не Вавилу ли она там часом видит. Оказалось — нет, Вавилу не видит. И на том спасибо.
Правда, надолго девку не хватило. Переизбыток информации. Утомилась. Подремывать начала.
Просыпалась и реагировала только на самые грубые шутки. Видимо, на такие, что и федоровскому шурину внятны и смешны.
Досмотреть Сигизмунду не дали. В дверь позвонили. Кого там черт принес?
Черт принес Федора. Федор был запорошен снегом и невыносимо камуфляжен. Благоухал пивом.
— Что у вас с телефоном, Сигизмунд Борисович? Звоню, звоню — все занято… — спросил Федор с порога. Снял шапку и аккуратно стряхнул ее на площадку. — Порядок. На крючке ребята.
— Какие ребята?
— Ну те, с Обводного. Я же сказал, на абонемент поставим.
— От них, что ли?
— Ну. — И Федор дыхнул. — Провел агитацию и пропаганду с использованием наглядных пособий. Чуете?
Лантхильда тоже вылезла из сигизмундовой комнаты. Строго блеснула очками на Федора.
— Здрассьте, — сказал Федор. И не сдержался — с ухмылочкой покосился на Сигизмунда.
— Драастис, — бойко ответила Лантхильда.
— Так я чего, — снова заговорил Федор, обращаясь к Сигизмунду, но то и дело бросая в девкину сторону быстрые вороватые взгляды. — С телефоном у вас что-то… Трубка не так лежит, что ли?
Наверняка девка опять разговаривала. И положила неправильно.
— Я что? Я тут мимо топал — отзвониться хотел, да занято у вас… Дай, думаю, командира порадую…
— Да ты, Федор, проходи, разувайся…
— Да не, я на минутку… Мне отлить надо, по правде говоря…
Федор наклонился, аккуратно расшнуровал свои непотопляемые говнодавы. В носках направился к туалету.
Сигизмунд сказал девке:
— Лантхильд, свари нам кофе.
Девка, уловив ключевые слова “Лантхильд” и “кофе”, направилась в кухню.