Анакир
Шрифт:
Телохранители удалились. Ральданаш прошел в зал, Рармон проследовал за ним мимо степняков, подобных белым свечам.
Никто не поклонился, не встал на одно колено по обычаю Висов. Вместо того каждый приложил руку ко лбу, затем к груди — знак почтения, присущий лишь аристократам, к тому же весьма древний. Очень странно, поскольку это был жест гордых людей — а Рармон хорошо знал историю и помнил, каким был этот народ еще не так давно. Изгои, гонимые и презираемые, обреченные на уничтожение и не желающие сопротивляться... пока Ральднор
Трое из них были женщинами. Все посмотрели на вошедшего короля, затем перевели взгляд на Рармона.
Он ощутил, почти услышал нечто неуловимое — но не ушами. Они разговаривали мысленно, и, возможно, король тоже участвовал в этой беседе. Какая-то особенность крови Ральднора, которой сам Рармон, увы, был лишен. Он чувствовал на себе взгляд семи пар глаз, цвет которых разнился от прозрачно-лимонного до льдисто-бесцветного. Змеиных глаз.
— Это твои судьи, — обратился к нему король.
— И в чем мое преступление?
— Ни в чем — если только ты сказал мне правду.
Рармон невольно передернулся от холодка, пробежавшего по спине. «Моя кровь на четверть такая же, как у них. Ровно на столько же, что и у короля — только на четверть».
— Мой разум открыт для них, — произнес он вслух.
— В тебе слишком много крови Висов, — подал голос один из семерых. — Тебя нельзя прочесть.
Слова прозвучали так отчетливо, но были столь неожиданными по смыслу, что Рармон заподозрил: они вырвались нечаянно.
— Ваши адепты умеют читать мысли Висов, — сказал он.
Эта его реплика была оставлена без внимания. Все повернулись и двинулись через зал за Ральданашем. Рармону оставалось лишь последовать за ними, выказывая тем свою добрую волю. Жрец-Вис остался на месте, но почтительно простерся на полу, когда они проходили мимо. Такое проявление вежливости было свойственно Таддре.
За дверями расстилался сад, взбегающий вверх по склону холма. Звезды ярко мерцали на небе там, где их не закрывало здание. Аромат деревьев казался смутно знакомым. Священная роща, а в ней — храм из черного камня.
Он был не больше обычного святилища в какой-нибудь Равнинной деревушке. Изнутри храм освещался подвесным светильником. Ни статуй, ни других украшений — только камень, запотевший от холода, несмотря на минувший жаркий день.
Двери захлопнулись. Ральданаш прошел к центру храма, похожего на гробницу.
— Встань рядом со мной, — коротко приказал он.
Рармон повиновался. Его снедало странное предчувствие. У каждой из религий есть свои тайны и обманы. Что должно произойти здесь? Семеро людей с Равнин встали вдоль стен — снежные силуэты на черном фоне.
Раздался звук. Беззвучный звук, вызвавший в памяти то незримое движение воздуха, которое предшествовало земным толчкам. Но это было не просто предчувствие.
Ральданаш стоял лицом к нему. С некоторым опасением Рармон отметил, что оба они приняли одну и ту же позу (причем
Затем новый свет хлынул прямо из камня у них под ногами, круговерть исходящей ниоткуда бесцветной энергии. Он окутывал их, медленно прибывая, как вода в бассейне. Колдовство?
Сквозь этот свет Рармон увидел лицо Ральданаша, сделавшееся полупрозрачным. Однако вместо костей черепа сквозь него проступили другие лица — призрачные, с размытыми чертами. То же самое видел и Ральданаш в лице Рармона. Вот призрак Лики, вот черты, могущие принадлежать лишь Ральднору, наследие долгой линии королей и жриц. И множество образов его собственной жизни, слитых воедино — вор и головорез, капитан гвардии Кесара, любитель мальчиков.
Кольцо раскалилось, казалось, что оно сделано из расплавленного металла. Это пугало Рармона, так что он едва не сорвал его и не отбросил прочь. Но странным образом боль не приходила, словно он был саламандрой в пламени...
Потом свет ушел. Кольцо снова стало не теплее руки, на которую надето. Ральданаш сделал шаг назад, прочь от него.
— Ты не лжешь, — раздался за спиной Рармона голос одного из семерых. — В тебе частица мессии Ральднора, а через него — и Ашне’е. Более того, богиня оставила мету на твоей душе.
Рармон никак не отреагировал на эти слова. Он продолжал смотреть на короля.
Эманакир по одному покинули храм. В открытую дверь проник холод ночи, и Рармон ощутил, как прохладный храм делается для него близким и теплым.
— Что теперь? — спросил он у Ральданаша.
— Ты тот, кем себя назвал, — был ответ. И более ничего.
Как ни в чем не бывало они приблизились к двери.
— И что это дает мне, мой повелитель?
— Все, что угодно. В рамках моей власти.
Снаружи блестели чешуйчатые доспехи — телохранители с факелами стояли на лужайке перед храмом.
— Может быть, начнем с небольшого подарка? — предложил Рармон.
Ральданаш замер. Рармону стало интересно, что подумала Улис-Анет, когда впервые увидела своего невозможного супруга.
— Речь идет о сыне Яннула, — пояснил он. — Для некоторых людей, мой повелитель, имя значит очень много. Это магия, ключ к их личности. Ваши отцы были друзьями. Почему бы не позволить мальчику носить то имя, которое ему дано?
— Он больше не в Ланне, — возразил Ральданаш.
— Он уже уяснил это. Вы заставили его стыдиться. Вы хотите, мой повелитель, чтобы из-за вашей причастности ни у кого не осталось желания носить имя вашего отца?