Аналогичный мир - 2
Шрифт:
Это что-то непонятное, но, верный привычке ни о чём не спрашивать и вообще не говорить, пока тебя впрямую не спросили, он молчит, глядя в огонь.
— Что вы слышали о Боге, дети мои?
Фредди курит и отвечать, похоже, не собирается. Андрей… Андрей пожимает плечами.
— Нуу… разное болтают. Каждому верить, так крыша поедет.
Обиделся беляк? Нет, смеётся и кивает.
— Люди слабы и невежественны перед силой и мудростью Господа, и верить каждому неразумно. Но есть книга, где каждое слово и каждая буква
— Господь — это бог? — перебивает беляка Андрей и, увидев кивок, удивляется: — Так он это… писатель? Книги сочиняет? Я об этом, верно, не слышал.
Фредди с трудом сдерживает улыбку, а беляк смотрит на Андрея с какой-то жалостью.
— Библия нам дана Господом. А книги сочиняют люди, сын мой. А ты? — беляк смотрит теперь в упор на него. — Ты знаешь о Боге?
Он не знает, как отвечать, и смотрит на Фредди. Фредди курит, разглядывая огонь, и помогать явно не хочет. Придётся отвечать.
— Нет, сэр.
— Совсем ничего, сын мой?
Ну ладно, получи. Напросился.
— Бог для людей, а я… мне бог не положен.
И в ответ неожиданное:
— Кто тебе это сказал?
Дурак, беляк чёртов, неужели не знает? Наверное, притворяется. Ну что ж, правду говорить нетрудно.
— Надзиратели, сэр. Рабу его хозяин — бог. Меня так учили, сэр.
Беляк качает головой.
— Эти люди, кто так говорил, заблуждались.
— Врали? — влезает Андрей.
— Нет, сын мой, заблуждались. Все люди — дети Господа. Он любит всех своих детей и заботится о них, и страдал за них. Неужели ты никогда не слышал слово Божье, сын мой?
Опять беляк смотрит в упор, не отвертеться. Ну, так ещё получи.
— Надзиратель был, сэр, он много о боге говорил. Когда у него запой начинался.
— А другие…?
— Они не пили, сэр, — и уточняет: — Не так много пили.
Беляк качает головой.
— Жаль, конечно, что слово Божье ты слышал из осквернённых уст. Но… надежда и любовь — сила Господня. Приходите оба завтра вечером, и слово Господне коснётся сердец ваших.
— Куда? — спрашивает Андрей. — Завтра мы далеко будем.
— Я буду с вами, дети мои. Благословение Божье на вас и на стаде вашем.
С этими словами беляк наконец встаёт и уходит. Андрей озадаченно смотрит ему вслед и спрашивает у позволившего себе захохотать Фредди.
— Он что, псих?
— Да нет, — Фредди вытирает выступившие слёзы и закуривает. — Священник. Ходит и в церковь свою зовёт. Мне уже говорили о нём. Так-то он безвредный. Вздумал пастухам проповедовать.
— А зачем? — не унимается Андрей.
— Да из-за заварухи в церковь не ходит никто, — объясняет Фредди. — Ну, денег у них и нет. Вот сх одите завтра, послушаете проповедь и дадите на церковь. Кто сколько может.
— А ты ему давал?
— Да собрали мы немного, — смеётся Фредди. — Слушать нам его некогда, а он приставучий. Заведено так, парни. Что хоть раз в неделю, а сходи и заплати.
— Это мы его дребедень слушать будем, да ещё платить за это?! — возмущается Андрей. — Да ни хрена! Я ему завтра устрою. Такое устрою…!
— Полегче. Шериф под боком, — спокойно говорит Фредди.
— Не боись, — отмахивается Андрей. — Всё будет, а не придерёшься!..
…- Ну, устроил ты тогда, — смеётся Эркин. — Классно! Больше он к нам не лез.
Андрей отвечает широкой ухмылкой и с сожалением вздыхает:
— Здесь это не пройдёт.
— Точно, — кивает Эркин. — Там мы ушли сразу, а здесь…
— Ладно, подвяжем языки, — снова вздыхает Андрей. — Посидим, послушаем.
— И заплатим, — зло фыркает Эркин.
— Обидно, согласен, — Андрей выпрямляется, оглядывая напиленные чурбаки. — Давай колоть.
За разговорами не заметили, как подошло время ленча.
Они опять ели в пустой тщательно убранной кухне. Молоко, сэндвичи, кофе.
И снова работа под осенним мелким дождём. Вот и сарай с короткими, словно игрушечными, поленьями. Андрей рассмеялся:
— Ну, заколупаемся сейчас.
Эркин кивнул, подвигая козлы. Двор по-прежнему пуст. Ни детей, ни отдыхающих на верандах мужчин. Хорошо, когда над душой не стоят. Даже эта тягомотина с поленьями-недомерками не так раздражает. Андрей опять удивляется, что это за печка такая, и высказывает разные предположения о том, что же измеряла эта…
— Леди, — подсказывает Эркин.
— Точно, — хохочет Андрей. — Леди, она леди и есть.
Пошло обычное балагурство. И дождь не мешает работать. Даже лучше, чем в жару.
— Ну вот, — Андрей закрывает очередной сарай. — Ва-аще-то жрать пора. На твоих какое время?
Эркин хлопает себя по животу.
— Обеденное, — и смеётся: — Вон бежит уже.
Ага, — Андрей тоже увидел бегущего к ним мальчишку в пятнистом, явно перешитом из армейского плащике. — Ща мороженого поедим.
Но кухня была другая, и мороженого им не дали. И томатного сока. По тарелке густого супа, тарелке нарезанного кусочками тушёного с картошкой мяса, по стакану кофе со сладкой булочкой. И хлеб. Сытно и достаточно вкусно. Да и после королевского ужина удивить их уже трудно.
Эркин так и сказал Андрею, когда они шли через двор к очередному сараю.
— Оно так, — кивнул Андрей и мечтательно вздохнул.
— Перепёлок вспомнил? — засмеялся Эркин.
— И форель, — ответил, улыбаясь, Андрей. — Надо же. Всю ночь тогда просидели, пили, а ни в одном глазу.
— Хорошо было, — вздохнул Эркин. — Ну, давай, что ли.
— Давай. Пошёл?
— Пошёл.
И снова струя опилок из-под пилы на их ноги. Андрей сегодня опять в ботинках. Сапоги теперь только на станцию обувает. Да и в самом деле… А под таким дождём завтра на станции грязища будет. Пожалуй, тоже в сапогах лучше. Чего кроссовки рвать.