Аналогичный мир
Шрифт:
Эркин, тихо смеясь, кивнул.
— Тогда вставай и одевайся. Мне скоро Алиску будить.
Он снова кивнул и встал.
— Сейчас я воду принесу. И дрова.
— На сегодня хватит, — Женя окинула взглядом кучку поленьев у плиты. — Меня весь день не будет. А плиту я на Алису не оставлю.
— Мг.
Вроде, она ещё говорила, а он уже оделся и только громыхнул вёдрами, сбегая по лестнице. А когда он закончил утреннюю работу, Женя уже сделала завтрак и подняла Алису. С утра она как-то меньше опасалась соседей, и завтракали они при открытых
— Ну как, хорошо вчера кормили? — смеясь одними глазами, Женя подвинула ему тарелку с творогом. — Хлеб бери.
Он улыбнулся было, хотел отшутиться, но повертел ломоть чёрного хлеба и свёл брови.
— Женя, а… такой хлеб… едят только русские?
— Получается так, — засмеялась Женя. — Я очень по нему скучала, когда из дома уехала. И когда после… — она улыбнулась какой-то грустной улыбкой, — после победы русских его стали продавать, я и беру теперь всегда.
— Значит… значит ничего, что все знают, что ты русская? — он напряжённо думал о чём-то своём.
— Я этого никогда и не скрывала, — пожала плечами Женя. И лукаво добавила. — Если спрашивали.
— Понял, — кивнул он.
Алиса ещё ковырялась, а он быстро доел, залпом выпил чашку чая и встал, привычно держась подальше от окон.
— Я побежал.
— Удачи тебе, — пожелала ему вдогонку Женя, но за ним уже закрылась дверь.
ТЕТРАДЬ ДЕВЯТАЯ
Тяжелая жара придавливала город. Днём пустели улицы, умолкали птицы.
В больничном саду, как и везде, жарко и душно. Но тень давала иллюзию прохлады. И на ленч врачи расположились в саду. Хотя до ближайшего бара менее двадцати шагов, но эти шаги надо сделать, надо пройти по солнцепёку. Проще позвонить в бар и заказать всё необходимое. Наценка за доставку неизмеримо меньше страданий при ходьбе.
Против обыкновения ленч проходил в молчании. Жара не располагала к разговорам, даже профессиональным. Они перекидывались редкими репликами, не глядя на собеседников.
— Я ожидал большего наплыва.
— Цветные избегают врачей. Тянут до последнего.
— Да, пока он ходит, он считает себя здоровым. А ведь чего только у такого «здорового» нет.
— Полный букет.
— Ну, о хрониках я не говорю. Те вообще…
— Ну, так все цветные «вааще»…
— Но и живучи они невероятно.
— Да, помните ту драку на станции…
— Расскажите, Невилл, вы ведь там были.
Невилл усмехнулся, покачал стаканом с полурастаявшими кубиками льда.
— Так ведь не о чём рассказывать, коллеги. Я дежурил в полиции и выехал с нарядом. Осмотрел двух раненых… кого остальные не успели утащить и где-то спрятать. Станционный сержант клянётся, что раненых и убитых было не меньше десятка. Но всех унесли. А этих двух не успели.
— И что там было?
— Ножевые проникающие. У одного брюшная наизнанку. У другого грудная снизу. Печень, лёгкие… — Невилл махнул рукой. — Их надо было успеть допросить. Я им закатил по лошадиной дозе анальгетика.
Все расхохотались.
— Его перехватил полицейский, — продолжал Невилл. — И не нашёл ничего лучше как двинуть прикладом. В живот. Я там только кое-как уложил всё и стянул. Ну и повязку лёгкую. Чтоб после допроса уже в стационаре… А тут такой удар. И всё. Было двое, стал один.
— А второй? — после недолгой паузы спросил кто-то.
— Не знаю, — пожал плечами Невилл. — Его увезли в полицию, у них свой врач.
— Да, доктор Форбс.
— Да, я передал ему записку, но не знаю…
Помолчали.
— Ого, — тихо сказал кто-то.
Все обернулись.
— Смотрите, кто пришёл, — усмехнулся Невилл. — Что тебе нужно, индеец?
В десятке шагов от них стоял молодой высокий индеец и смотрел. На них и сразу как бы сквозь них.
— Вход для цветных там, — доктор Моран взмахнул рукой со стаканом, показывая направление. — Иди и жди там. Кто там сегодня дежурит, коллеги?
— Ох, кажется, я, — томно простонал Роджер. — Что там у него?
Индеец попятился, но не ушёл. Его глаза по-прежнему не отрывались от врачей. Доктор Рудерман поймал этот взгляд и встал.
— Ты ко мне?
— Да, сэр, — кивнул индеец.
— Это безобразие! — возмутился Моран. — У нас перерыв. Пусть подождёт, и Роджер им займётся.
— В самом деле, на умирающего он не похож, — усмехнулся Невилл.
Но доктор Рудерман уже подошёл к индейцу.
— Что случилось?
За столом притихли, прислушиваясь.
— Там одному… нашему плохо. Совсем плохо, сэр.
Доктор Рудерман кивнул.
— Он ранен?
— Нет, сэр. Ему плохо, сэр.
— Ну, так тащите его сюда, — вмешался Роджер. — Положите в приёмной и ждите.
— Где он? — доктор Рудерман словно не слышал реплики Роджера.
— На станции, сэр.
— Хорошо. Подожди меня здесь, я сейчас.
— Да, сэр, я буду ждать, сэр.
Рудерман быстро ушёл в дом, а индеец остался стоять. Теперь он стоял, потупившись и словно не видя и не слыша врачей.
— Нет, это хамство! — кипятился Моран. — По такой жаре тащиться через весь город из-за какого-то черномазого!
— Им что, до больницы его тяжело дотащить? Лентяи!
— Просто обнаглели.
— Спорим, ничего там серьёзного нет.
— Стукнули в драке, скорей всего.
— Эй, парень, почему вы так дерётесь?
Индеец никак не отреагировал на вопрос. Он стоял, заложив руки за спину и опустив голову. Губы плотно сжаты, лицо неподвижно, и только ещё ходившая ходуном грудь и блестящая от пота кожа выдавали, что к больнице он бежал.
— Однако, коллеги, — Невилл отхлебнул из стакана и усмехнулся. — Всё-таки прогресс. По-моему, врач им понадобился впервые.
— Вы правы, — Моран, отдуваясь, плеснул себе в стакан воды. — Я думаю, Роджер, вам следует сходить туда и посмотреть. Ведь вы сегодня дежурите по цветным.