Анархия разума
Шрифт:
В этот раз я вижу широкий берег озера, покрытый зелёной травой. Вновь ярко светит солнце. В Муравейнике я никогда не видел яркого солнца. Только во снах.
Дэннис кричит мне раздеваться быстрее, он жаждет искупаться в прохладной воде. Он в одних плавках бежит к озеру, оглядываясь на меня. Я вижу его улыбающееся лицо.
Я быстро избавляюсь от одежды и устремляюсь вслед за ним. Вода приятно охлаждает раскалённое тело. Мы резвимся как дети, вокруг никого. Вдруг мне в голову приходит
— Перестань беситься, Дэннис! — кричу я своему другу. — Замри! Я хочу посмотреть, пока не поздно!
— На что? — спрашивает он и начинает мутить воду ещё сильнее. — Тебе нельзя смотреть, иначе ты сойдёшь с ума.
От страха я просыпаюсь раньше будильника и неподвижно лежу в капсуле целых два часа.
Статика. Почему-то ну ум приходит лишь одно это слово.
Новый день начинается нетривиально — нас знакомят с новым сотрудником. Её зовут Пэйдж, она перевелась из соседнего квартала. По забавному стечению обстоятельств её место находится по соседству с моим. Последнюю неделю оно пустовало — моего коллегу списали в Утиль по стандартной причине — нарушение целостности маски.
— Ты странный, — вдруг доносится до меня.
Я поворачиваю голову, Пэйдж смотрит на меня, прекратив работу. Такое недопустимо, для общения есть получасовые перерывы каждые три часа. Тем не менее, любопытство берёт верх над осторожностью и корпоративной дисциплиной.
— Почему Джонни странный? — спрашиваю я.
— Пэйдж чувствует это, — отвечает Пэйдж. Я не вижу её глаз, но мне кажется, она ни на секунду не сводит их с меня. — У неё хорошо получается ощущать внутренний настрой людей. Снаружи они все одинаковы, но внутри…далеко нет.
Я прихожу в лёгкое замешательство. Ещё никто ни разу мне о таком не говорил. Может быть, она — засланный казачок? Проверяет дисциплинированность сотрудников корпорации. Нельзя выдавать себя. Ни в коем случае.
— Ты нервничаешь, — это звучит в утвердительной форме. Тем не менее, я оспариваю:
— Нисколько. Джонни просто удивлён. И вообще, если хочешь поговорить об этом, то в перерыве. Сейчас идут рабочие часы.
Пэйдж кивает. От меня не ускользает некий оттенок разочарования в этом нехитром жесте.
— Хорошо, — соглашается она. — Ты ведь ответственный сотрудник, на хорошем счету у руководства.
Издёвка? Насмешка?
Когда наступает перерыв, я увожу Пэйдж в холл и шепчу:
— Что за игры? Тебя послал совет директоров?
Она смеётся. Я слышу её смех, исходящий из-под застывшей холодной маски. Очень редкая эмоция. Я оглядываюсь по сторонам. Несколько человек обращают на нас
— Прекрати смеяться! — зло говорю я.
— Почему, если Пэйдж смешно? — невозмутимо спрашивает девушка.
— Здесь нет ничего смешного.
— Ты думаешь, Пэйдж заслали в ваш офис с целью выявить нарушителей социального режима?
— Может, и так.
Пэйдж прислоняется к стене и откидывает голову.
— Вечером после работы, — говорит она и намеревается уйти.
Я хватаю её за локоть.
— Что вечером после работы?
— Пэйдж кое-что покажет тебе.
С этими словами она возвращается на рабочее место. Остаток смены я не могу сконцентрироваться, поэтому медленно и скверно выполняю свою работу.
— Я веду записи, — заявляет Пэйдж во время прогулки по парку. Она настояла на разговоре в парке, в самом безопасном, по её мнению, месте.
От неожиданности я останавливаюсь, не в силах пошевелиться. И я не знаю, чему удивляться больше — тому, что она вела записи или тому, что она произнесла самое запретное из всех слов — «я».
— Это злостное нарушение порядка, — наконец, выдавливаю из себя я и добавляю стандартную для таких случаев фразу, прописанную в Уставе: — Джонни следует донести информацию до руководства «Персоны».
Я слышу усмешку.
— А почему Джонни до сих пор не донёс на себя?
Я чувствую, как сердце с глухим стуком падает к ногам. Это действительно проверка. Умелый блеф. Только к чему он, если им всё про меня известно? И тут до меня доходит.
— Всё ясно. Ты решила шантажировать Джонни?
— На кой чёрт мне это надо? Я тебе объяснила, что чувствую людей. И тебя я заприметила давно. Потом узнала, что ты дольше всех сохраняешь воспоминания, а это возможно лишь в одном случае — если ведёшь записи. Скажи, что я не права?
Я стою обездвиженный, не в силах ничего сказать, ни пошевелиться. Где-то в глубине души загорелся тусклый огонёк радости от осознания того факта, что я оказался не единственным в своём роде.
— Допустим, — говорю я, не выдавая своих чувств. — Ты хочешь обменяться воспоминаниями? Дневниками?
— Я хочу увидеть своё лицо. Ты далеко не первый, ведущий записи, кого я встречаю, но ещё ни разу мне не попадался хранитель зеркала.
— А про него ты откуда узнала? — удивляюсь я.
— От твоего друга.
— Дэннис? Он не забыл! Собака! — ругаюсь я. — Как он мог выдать мою тайну первой встречной незнакомке?!
— Пришлось применить некоторые уловки и остаточные навыки соблазнения.
Я не верю своим ушам.
— Ты его соблазнила?
— Да. Это было легче, чем я думала. Правда, Дэннис не смог скрыть правду от жены. Совесть замучила.
— Так вот откуда у него трещина, — в задумчивости произношу я. — А Джонни решил, что он пытался разбить маску.
Пэйдж качает головой.