Анархия в РФ: Первая полная история русского панка
Шрифт:
После этого вживую на сцене я его уже не видел. Правда, как-то наткнулся на его выступление по телевизору. Впечатление было потрясающим. Помню, я подумал: ну, наконец-то! Слава Богу — Андрюша вышел на большую сцену! А оказалось, что этот концерт так и остался единственным дошедшим до эфира.
Очень жаль, что все это продолжалось так недолго и закончилось так, как закончилось.
Часть 2
ЕГОР И ЯНКА (1984–1991)
5
«Так закалялась сталь»
(Альбом
Сергей Глазатов (Джекл) — член новосибирской рок-н-ролльной тусовки
Нужно понимать: конец 1980-х был совершенно особым временем. В обществе тогда шла очень серьезная борьба, и я считал себя бойцом этого фронта. Разумеется, я не был политиком. Но я считал, что нынешний строй, нынешняя система отношений, существующая система ценностей — все это должно быть уничтожено. На их месте должно появиться что-то новое.
Я пробовал себя в роли директора новосибирской группы «БОМЖ». Сейчас директор любой рок-группы должен быть прежде всего профессионалом шоу-бизнеса. Его задача — написать внятный бизнес-план и неукоснительно ему следовать. Но в те годы все было иначе. О коммерческом успехе говорить тогда было просто смешно. Главное, что всех нас интересовало, — идеологическая сторона вопроса.
Задачу рок-исполнителя я видел в том, чтобы, грубо говоря, промывать людям мозги. Предлагать взамен общепризнанной СВОЮ систему ценностей. Время было такое, что донести свои взгляды до людей можно было только через рок-н-ролл. Тогда это было очень мощное оружие.
Не буду скрывать: занимаясь раскруткой музыкантов, прежде всего я хотел раскрутить себя самого. Мне хотелось получить инструмент, с помощью которого я мог бы влиять на людей. Доносить до них свои взгляды. К сожалению, больших результатов ни мне, ни другим сибирякам добиться не удалось.
Сейчас по телевизору постоянно крутят уральские группы типа «Агаты Кристи» или «ЧАЙФа». Ну, согласитесь: не самые сильные коллективы в мире. Тем не менее о них сегодня известно по всей стране. Почему? Потому что в Екатеринбурге нашелся блестящий профессионал Грахов, который смог их как следует раскрутить. В Новосибирске такого человека, к сожалению, не нашлось.
Могу сказать со всей ответственностью: сибирская волна рок-н-ролла была куда сильнее уральской. Однако сделать своих музыкантов звездами всероссийского уровня никто из нас не сумел. Собственно, кроме «Гражданской Обороны» и Янки Дягилевой, никто из сибиряков сегодня в стране и не известен.
Самое первое интервью Егора Летова (Журнал «УР ЛАЙТ». 1988 год)
— Что такое рок?
— Рок по сути — не музыка и не искусство, а некоторое религиозное действо типа шаманизма. Человек, занимающийся роком, постигает жизнь не через утверждение, а через разрушение, через смерть. Чем больше шаманства, тем больше рока. И, наоборот, если над шаманством начинают преобладать искусство, музыка — то рок умирает.
— То есть, если таким образом рассмотреть историю мирового рока…
— Тут дело даже не только в роке. Герман Гессе в свое время писал, что человечество делится на два типа: потенциальные самоубийцы (люди, которые не боятся смерти, — «нелюди») и все остальные. Рок — это массовое движение «нелюдей». В нем человек — только внешне человек, а по сути — сумасшедший. Сегодня мы видим, как мир подходит к последней черте. Мы присутствуем при начале Апокалипсиса, после которого либо выживут «нелюди», либо — наоборот.
Раньше в рок вливались массы людей, которые, по сути, не имели к нему никакого отношения. Это было просто модно, но сейчас все встало на свои места. И оказалось, что «нелюдей» очень мало. Рок в общем-то умер, и сейчас остались только одиночки, которые часто даже не знакомы друг с другом. Зато они опаснее для социума, чем целое движение. И общество борется с этими одиночками. Например, устраиваются большие рок-фестивали, которые уничтожают то, что было создано человеком в борьбе с самим собой.
— А почему вы тем не менее захотели участвовать в нынешнем фестивале?
— Все, что остается человеку рока, — это проявлять свою сущность. Все, что может «нечеловек», — это быть «нечеловеком». Нужно понимать, что война проиграна, и тем не менее быть верным своей природе. А природа толкает играть. Причем не важно, воспримут тебя или не воспримут…
— Панк в России имеет особую миссию?
— Панка в России нет. Панк у нас — это только атрибутика. Как на этом фестивале: огромные толпы людей с гребнями и шипами, а настоящих панков — ни единого! На Западе панк это реальное движение, а у нас его нет и быть не может. Есть единицы: «Гражданская Оборона», «Инструкция по выживанию», «Путти», «ДК»… Причем все мы друг друга можем и ненавидеть.
— Твое отношение к Свинье?
— Очень плохое! Это как раз типичный представитель «человека». Панк — это когда все до конца: живет — так живет, нет — так нет. А Свинья — вроде бы живет, а вроде бы и нет… Из Свиньи делают главного панка СССР, но я бы обратил внимание не на него, а на другого персонажа — на Колю Рок-н-Ролл. Вот он может сегодня говорить, что — правый, завтра — что левый, а когда выходит на сцену, то способен полоснуть себя бритвой так, что кровь потечет — если почувствует, что в эту секунду это нужно. Вот он живет совершенно вне рассудка, вне инстинкта самосохранения.
— Почему центром нашего панна сегодня вдруг стала Сибирь и особенно Новосибирск?
— Не знаю… Но думаю, что европейский человек из Москвы, а уж тем более из Ленинграда, в основе своей всегда либо сноб, либо попсовик. А в Новосибирске был Академгородок. И где-то в середине 1960-х власти решили провести эксперимент: что будет, если взять всех вундеркиндов и свезти в одно место? И получилось, что сразу все стали писать письма в защиту диссидента Синявского, а женщины вставали с плакатами за секс и все в таком роде. Вот там панк с самого начала воспринимался не как модная атрибутика, а именно как идея.