Анархия. Начало

Переводчик: Ирина Г.

Редактор: Екатерина И.

Вычитка и оформление: BellA

Обложка: Таня П.

Молли

(Девчонка

Сегодня обычный день. В том случае, если ваш обычный день наполнен безнадежным одиночеством. Так оно и есть. Было. И всегда будет. Столько времени, сколько будет длиться наша жизнь.

Воображаемый писатель во мне думает именно так. Возвышенно. Выстраивая слова таким образом, чтобы они звучали как музыка, когда произносишь их вслух.

— Ты сумасшедшая, Молли, — шепчу я запотевшему ветровому стеклу грузовика, принадлежащего моему брату. Именно так он бы сказал. — Почему бы не направить этот прекрасный день в другое русло? Почему бы и нет?

Я не писатель в обычном понимании. Я не пишу предложения и абзацы, я пишу только списки. И сегодня в моей голове сформировался длиннющий список, который я обязательно запишу в свой дневник, когда доберусь домой. Неважно, что случится потом, я всегда смогу заглянуть в него и вспомнить, каково это было — продать свое прошлое ради будущего.

«Ненависть». Так я назову свой список. Или, если хотите, вот полное название:

«Все, Что Я Ненавижу, Проезжая по Горной Дороге, Пока Перевожу Мотоциклы Моего Погибшего Брата на Его Грузовике Домой с Гоночного Трека После Благополучного Игнорирования Вышеупомянутых Байков Целых Шесть Месяцев».

Если коротко, то просто «Ненависть».

1. Дороги в горах.

2. Дождь.

3. Запотевшие окна.

4. …

Два мотоцикла пролетают на скорости с обеих сторон от меня, их двигатели ревут, лица водителей в шлемах не видны из-за бензобаков. Я жму по тормозам; мое сердце бьется так сильно, что, кажется, вот-вот выскочит из груди. Красные задние фонари мотоциклов исчезают за поворотом, и я выдыхаю.

— Какого хрена, ублюдки? — кричу я.

Это выводит меня из себя еще сильнее, потому что рядом никого нет, и никто не слышит меня. Поэтому я выхожу из грузовика и, стоя под дождем, кричу еще раз. Только теперь я обращаюсь к Богу.

— Какого хрена, ублюдок?! — Похоже, я плачу. Не из-за тех уродов, которые, возможно, разобьются на мокрой дороге, а из-за себя. Потому что я злюсь. Я очень-очень зла.

Позади меня раздается гудок, и я подскакиваю.

— Простите, — кричу я с доброжелательной улыбкой госслужащего, которую я практиковала последние шесть месяцев. — Проблема с фарами, но все уже в порядке, — быстро говорю я, увидев, что мужчина в возрасте собирается выйти из автомобиля и помочь мне.

— Все в порядке, не переживайте. — Я машу ему, чтобы он проезжал, и он объезжает меня, качая головой и сочувствуя мне.

Именно так люди обычно и делают. Если они достаточно знают меня, то сочувствуют мне, и это одна из причин моего переезда в Кафедрал Сити. Я должна быть сейчас дома. Составлять свой список

Но я, вся промокшая, запрыгиваю обратно в грузовик и переключаю скорость. Объезжая гору, я двигаюсь вперед с той же апатичностью, что и до того, как байкеры взбесили меня. Я снова превращаюсь в привычную себя.

Автомобиль, который только что проехал мимо меня, тормозит и принимает в сторону, словно избегая чего-то на краю дороги. Она узкая, поэтому все стараются придерживаться центра, пока не появляется встречный автомобиль. Я напрягаю глаза, чтобы разглядеть сквозь мутное запотевшее окно, в чем проблема, но прежде, чем успеваю сообразить, те самые байкеры вылетают со стороны и снова освещают меня своими красными задними фонарями.

— Придурки, — шепчу я себе под нос, набирая скорость. — Два идиота.

Когда заезжаю в глубокую лужу, прицеп, который я тащу, заносит. Поэтому я сбрасываю скорость, но продолжаю наблюдать за двойными задними фонарями впереди меня. Когда дорога упирается в гору и уходит в развилку, один байкер едет направо, а другой налево.

Когда я подъезжаю к развилке, то поворачиваю налево, в другую сторону от Кафедрал Сити, в направлении магазина мотоциклов, который согласился приобрести последние творения моего брата. Это единственная причина, почему я еду туда.

Это способ жить дальше. Способ избавиться от гнева. И печали. И жалости. Назову этот список «Новое начало». Я отчаянно нуждаюсь в нем, а новая работа не очень этому способствует.

Я заворачиваю за угол и вижу байкера всего в паре сотен метров от меня. Я снова торможу по привычке. Он смотрит вниз на свою ногу или на что-то рядом с коробкой передач, потом приподнимается на несколько секунд и смотрит вверх. В это время из выхлопной трубы появляется дым, и он снова подается вперед. Но мотоцикл смещается в сторону, его заносит, так же, как мой прицеп в луже; затем мотоцикл падает на бок, и его протаскивает по асфальту.

Все происходит будто в замедленной съемке. Металл, искрясь, шлифует собой асфальт, тело байкера качает из стороны в сторону, он вскидывает руки в воздух, отпуская руль, байк выскальзывает из-под него и останавливается в кювете.

«Говорила же я тебе, придурок! Я говорила!» — Стуча по рулю, я постепенно притормаживаю, направляясь к байкеру. Он лежит совершенно неподвижно, и я снова чувствую ту щемящую боль в сердце — как будто его сжимают в кулаке, и все, что я вижу перед глазами, это кровавое месиво, которое когда-то было моим братом.

«Нет, Молли», — говорю я себе и трясу головой, стараясь прогнать воспоминания. Я ощущаю подступающую тошноту, когда выруливаю и останавливаюсь в нескольких метрах от байкера.

Он мертв. Мертв. Мертв. Мертв. Разбил мотоцикл. Лежит посреди дороги. Неподвижно. Мертвый.

Но затем мотоциклист приподнимет голову, вытягивает шею и смотрит в затемненном шлеме прямо на меня. Я выхожу из грузовика и подхожу к нему, пока он садится и начинает расстегивать свой шлем.

— Вы… вы в порядке? — спрашиваю я, не в силах сдержать дрожь. Хорошо, что он не мертв, но мое сердце бьется так быстро, что я даже прикладываю руку к груди. Байкер снимает свой шлем, бросает его на землю и встает на ноги.