Анархо-синдикализм в ХХ веке

Дамье Вадим Валерьевич

Влияние синдикалистов стало быстро расти после вооруженного подавления всеобщей стачки в Рурской области в апреле 1919 г. В декабре того же года СОНП было преобразовано в Свободный рабочий союз Германии (синдикалистов) (ФАУД), на учредительном конгрессе были представлены почти 112 тысяч рабочих[66]. Организация призвала провести всеобщую забастовку для отражения контрреволюции, но ее инициатива не нашла отклика. В 1919-1920 гг. в ходе радикальных стачек в Руре очень часто использовались синдикалистские методы прямого действия. В марте 1920 г. во время всеобщей стачки против капповского путча, переросшей в ряде районов в вооруженное восстание, отделения ФАУД возглавили борьбу во многих городах, несмотря на сдерживавшую позицию центральной Руководящей комиссии союза, осудившей «путчизм». ФАУД был представлен в Советах Эссена, Мюльгейма, Оберхаузена, Дуйсбурга, Динслакена, Дортмунда, а в Мюльгейме и Хамборне фабричные советы по предложению ФАУД взяли в свои руки («социализировали») гигантские заводы Тиссена[67]. 45% бойцов «Красной армии Рура» были членами ФАУД[68]. В тюрингском промышленном городе Зёммерда синдикалисты и левые коммунисты провозгласили Советскую республику[69]. Хотя движение было жестоко подавлено, популярность ФАУД в революционные годы продолжала расти. В 1921 г. в нем насчитывалось 150 тысяч членов[70]. В марте того же года, несмотря на отрицательное отношение Руководящей комиссии в Берлине, тюрингские члены ФАУД вместе с левыми коммунистами вновь участвовали в вооруженном выступлении[71].

В Италии революционно-синдикалистский профсоюз УСИ уже летом 1919 г., несмотря на репрессии, возглавил стачечное

движение в Специи и 48-часовую всеобщую забастовку в Болонье. УСИ поддержал движение за захват фабрик рабочими. 3-й конгресс союза в Парме (декабрь 1919 г.) провозгласил систему «автономных и вольных» Советов «антитезой государству». Советы должны были стать органом как оборонительного действия трудящихся, так и администрации будущего общества. УСИ поддержал инициативы рабочих по созданию фабричных Советов и призвал не допустить их реформистской «дегенерации». В феврале 1920 г. входящие в УСИ металлурги захватили фабрики в Сестри-Поненти и окрестных городах, их управление взяли на себя Советы. В марте рабочие выступления перебросились на Турин, а в апреле охватили весь Пьемонт и Неаполь. В Пьомбино рабочие, организованные в УСИ, подняли восстание в знак протеста против увольнения 1500 работников фирмы «ИЛЬВА» и завладели городом. Синдикалисты выступали также организаторами стачек батраков и сельскохозяйственных рабочих, антимилитаристских действий. В июле 1920 г. УСИ призвал металлургов к всеобщему захвату фабрик в ответ на неуступчивость предпринимателей и локауты. В августе — сентябре вооруженные рабочие, создав «Красную гвардию», захватили около 300 предприятий Милана, затем движение распространилось на всю страну. Фабрики переходили под управление Советов. Однако контролируемое социалистами профобъединение большинства ВКТ, довольствовавшись обещаниями минимальных уступок и не желая революции, свернуло движение, а УСИ, насчитывавшее лишь 500 тысяч членов (в несколько раз меньше, чем ВКТ), не рискнул продолжить борьбу самостоятельно. После этого революционная волна в Италии пошла на спад, хотя еще в марте следующего года УСИ смог провести всеобщую стачку в Милане и всеобщую забастовку «Палат труда» УСИ в поддержку арестованных членов организации[72]. С зимы — весны 1921 г. синдикалисты, как и другие левые, стали объектами вооруженных нападений со стороны фашистов, которые разрушали «Палаты труда» и препятствовали деятельности профсоюзов и левых партий по всей стране. «Перед лицом наступления фашистских отрядов УСИ организовывался на различных уровнях, в том числе военном, чтобы оказать сопротивление реакционной волне — как с помощью радикализации социальной борьбы, так и прибегая к оружию. В противовес неуверенности и колебаниям других партий и профсоюзов, УСИ избрал прямое действие... Чтобы положить конец фашистской стратегии систематических нападений на зоны с высоким уровнем антифашистской и классовой борьбы..., УСИ поддерживал создание вооруженного ополчения «народных смельчаков»... и превратил свои главные Палаты труда в маленькие крепости, способные сопротивляться атакам фашистских отрядов»[73]. Синдикалисты и анархисты отвечали на фашистское наступление пролетарским классовым действием, забастовками, но им не удалось одержать победу над фашистами, фактически поддержанными правящими кругами страны. Правда, в борьбе с «чернорубашечниками» итальянские профсоюзы договорились о создании «Альянса труда», а в июле 1922 г. объявили всеобщую антифашистскую стачку, которая в некоторых городах (Парме, Бари и др.) переросла в вооруженные выступления. Но реформисты и на сей раз отступили. «Остается фактом, что фашизм... смог стать неодолимой силой и при поддержке испытанного репрессивного аппарата монархического государства смести все препятствия на своем пути. Двусмысленные действия реформистской левой, сектантство коммунистической партии, военная и политическая неподготовленность революционных сил ускорили поражение рабочего движения»[74]. Через несколько месяцев (в октябре 1922 г.) к власти пришло правительство во главе с фашистским лидером Б.Муссолини.

Бурный рост революционного рабочего движения происходил в Испании. Повсюду создавались новые синдикаты НКТ, которые по решению каталонского регионального конгресса в июле 1918 г. строились на местах как «единые», то есть межпрофессиональные союзы. В НКТ было уже более 1 миллиона членов. Национальная конференция анархистов в ноябре 1918 г. призвала всех либертариев вступать в НКТ. В феврале 1919 г. в знак солидарности с бастующими рабочими компании «Ла Канадиенсе» анархистские синдикалисты провозгласили всеобщую стачку — одну из наиболее крупных и удачных в истории испанского рабочего движения. Она вызвала панику среди правящих классов. Даже объявление военного положения не спасло хозяев. Выступление закончилось полной победой трудящихся. Тогда правящие классы прибегли к иной тактике: они стали создавать «желтые» профсоюзы и террористические отряды «пистолерос», убивавшие активистов рабочего движения. В декабре 1919 г. в обстановке революционного подъема конгресс НКТ в Мадриде провозгласил целью организации ликвидацию государства и установление либертарного (анархистского) коммунизма, то есть окончательно и официально отверг идею «нейтрального синдикализма» и объявил о верности традиции бакунинского крыла 1 Интернационала. В ответ на непрекращающуюся волну забастовок власти развернули систематические репрессии. Были арестованы ведущие активисты НКТ, включая членов конфедерального комитета (в марте 1921 г.). Организация была обезглавлена и загнана в подполье. Весной 1923 г. были убиты видные рабочие лидеры Сальвадор Сеги и Ф.Комас. На контрреволюционный террор анархисты и синдикалисты отвечали стачками и вооруженными акциями. Противостояние продолжалось до тех пор, пока в сентябре 1923 г. в стране не была установлена диктатура генерала Примо де Риверы, запретившая независимую профсоюзную деятельность[75].

В Португалии в НРС, в котором теперь преобладали революционные синдикалисты, организовал в 1918 г. успешную всеобщую стачку в районе Лиссабона в поддержку рабочих-строителей, оказавших вооруженное сопротивление полиции и национальной гвардии. Федерация рабочих — строителей призывала к вооруженному восстанию в ходе намеченной на ноябрь 1918 г. новой всеобщей стачки, которую провозгласил НРС. Неудача этого выступления не деморализовала трудящихся. В 1919 г. движение рабочих против роста стоимости жизни и безработицы продолжалось. В некоторых отраслях экономики удалось добиться введения 8-часового рабочего дня. Рабочий конгресс в сентябре 1919 г. преобразовал НРС в единую организацию португальских трудящихся -Всеобщую конфедерацию труда (ВКТ). В ее документах были закреплены принципы революционного синдикализма. Все течения внутри Конфедерации были согласны с тем, что чистый тред-юнионизм недостаточен. В ВКТ Португалии входили не только профсоюзы, но с 1922 г. также ученые и артисты, ассоциации квартиросъемщиков, потребительские кооперативы и «группы синдикалистской солидарности». Число членов ВКТ, составлявшее 120-150 тысяч в 1919 г., в 1922 г. несколько сократилось, но профцентр по-прежнему объединял большинство организованных рабочих страны. Однако его действия носили в значительной мере стихийный характер. Они заключались обычно в организации внезапных волн протеста, которые вскоре снова переживали отлив, не приводя к постоянному укреплению организации и солидарности между рабочими. В то же время, многие стачки заканчивались успешно, а в феврале 1924 г. прошла самая крупная рабочая демонстрация в португальской истории с более чем 100 тыс. участниками[76].

Возрождение революционного рабочего движения началось и во Франции. Сдерживание стачечного движения реформистским руководством французской ВКТ оживило профсоюзную оппозицию, группировавшуюся вокруг П.Монатта и газеты «Ви увриер». Она усилилась на конгрессе ВКТ в сентябре 1919 г., сформировала собственный координационный орган и приступила к формированию «революционных синдикалистских комитетов» (РСК), пытаясь установить влияние в отдельных профсоюзах и «биржах труда». Им удалось укрепить свои позиции в профсоюзе железнодорожников (Гастон Монмуссо). В начале 1920 г. страну парализовали забастовки на железных дорогах. 1 мая революционные синдикалисты организовали всеобщую стачку, к которой присоединились металлисты, строители,

докеры и шахтеры. Но надежды на то, что это выступление перерастет в революцию, не осуществились. В сентябре 1920 г. на конференции оппозиции в Лионе был создан Центральный комитет РСК во главе с П.Монаттом. В декабре 1921 г. на конгрессе в Париже революционные синдикалисты провозгласили разрыв с ВКТ и в июле 1922 г. на конгрессе в Сент-Этьене была создала новая «Унитарная ВКТ» (УВКТ)[77].

Анархисты и синдикалисты играли ведущую роль в революционных выступлениях трудящихся и в других странах — Аргентине (стачка солидарности с железнодорожниками в июле 1918 г., всеобщая стачка и восстание в Буэнос-Айресе в январе 1919 г., забастовки и восстания в Патагонии), Бразилии (восстание в Рио-де-Жанейро в ноябре 1918 г.), США (волна стачек 1918-1919 гг.) и т.д.

Русская революция, активное участие в которой приняли анархисты и анархо-синдикалисты (группы «Голос труда», «Новый голос труда», Российская конфедерация анархо-синдикалистов, Конфедерация «Набат» и т.д.)[78], казалось, предложила рабочему движению революционную альтернативу социал-реформизму. Идея Советов — не как государственного органа партийного представительства, а как инструмента беспартийной самоорганизации и самоуправления трудящихся на производстве и по месту жительства — заняла прочное место в системе воззрений анархистов и синдикалистов[79]. Большинство либертариев было увлечено событиями в России, увидели в них скорее то, что им хотелось видеть, а не то, что было на самом деле. По словам Э.Малатесты, они понимали под диктатурой пролетариата не систему власти, а «революционное действие, с помощью которого рабочие завладевают землей и средствами труда и пытаются строить общество, где нет места для класса, эксплуатирующего и угнетающего производителей. В этом случае «диктатура пролетариата» означала бы диктатуру всех и не была бы уже диктатурой, подобно тому, как правительство всех не есть уже правительство в авторитарном, историческом и практическом смысле слова», — утверждал старый анархист[80]. Часть либертариев стала заявлять, что большевистская система «диктатуры пролетариата» — это некий промежуточный этап на пути к анархистской организации общества (феномен «анархо-большевизма»). Понадобились годы, чтобы анархисты и синдикалисты поняли, что за «властью Советов» в России скрывается новая партийно-государственная машина.

Революционные синдикалисты оказались перед необходимостью выбрать между анархизмом и большевизмом. Вопрос об ориентации и цели движения оказался в центре усилий по его объединению в мировом масштабе. В конце 1918 г. нидерландские и немецкие синдикалисты повторили призыв к созыву международного конгресса, но на конференцию в феврале 1919 г. в Копенгагене смогли прибыть только скандинавские делегаты. Попытки в 1919-1920 гг. собрать конгресс в Нидерландах и Швеции не удались. Тем временем большевики, коммунистические партии и группы ряда европейских стран объявили о создании Коммунистического Интернационала. Многим анархистам и революционным синдикалистам казалось, что новое международное объединение может быть центром притяжения не только для леворадикального крыла прежней социал-демократии, но и для либертариев, своего рода историческим примирением между Марксом и Бакуниным на основе революционных принципов. О своем присоединении к Коминтерну заявили французский «Комитет синдикалистской защиты» Р.Перика (весной 1919 г. переименован в Коммунистическую партию, а затем — в Коммунистическую федерацию Советов), итальянский УСИ (в июле 1919 г., подтверждено конгрессом УСИ в декабре) и даже — «временно» в ожидании созыва в Испании конгресса по организации «подлинного Интернационала трудящихся» — испанская НКТ (на конгрессе в декабре 1919 г.)[81]. К партийным коммунистам примкнул ряд видных лидеров англосаксонского синдикализма — Билл Хейвуд (американские ИРМ), Т.Манн (ведущий британский революционный синдикалист) и т.д.

Некоторые анархисты рано выступили с резкой критикой большевиков и их диктатуры. Среди них были итальянец Луиджи Фаббри и немец Рудольф Роккер. Уже в 1919 г. шведские революционные синдикалисты (САК) выражали сомнения в том, что большевики действительно порвали с централизмом социал-демократии[82]. Но центром противодействия влиянию большевизма стало немецкое революционное профобъединение ФАУД.

В декабре 1918 г. ФАУД призывал к сотрудничеству с революционными социалистами. В организации имелись сторонники и даже члены компартии[83]. Весной 1919 г. в ее рядах еще преобладало признание беспартийной «диктатуры пролетариата», организованного в Советы в противовес парламентскому действию, хотя утверждалось, что социализацию могут осуществить только революционные профсоюзы[84]. В декабре 1919 г. на 12-м конгрессе СОНП, преобразованного в ФАУД, была выражена солидарность с Советской Россией. Но на том же конгрессе с докладом о принципах синдикализма выступил Р.Роккер. В его докладе и принятом по нему «Заявлении о принципах синдикализма» предлагался синтез анархизма и революционного синдикализма, который лег в основу идеологии анархо-синдикалистского движения[85]. Сторонник анархо-коммунизма П.Кропоткина[86], Р.Роккер соединил традиционные цели анархизма (преодоление государства, собственности и системы разделения труда, создание федерации вольных коммун и децентрализованной нерыночной экономики, направленной на удовлетворение конкретных потребностей людей, этическое обоснование социализма) с разработанными немецким анархистом Г.Ландауэром представлениями о новой культуре и конструктивном творчестве по созданию элементов будущего свободного общества, не дожидаясь общего социального переворота[87]. Р.Роккер был убежден, что социальная революция не может совершиться стихийно, что она должна быть подготовлена еще в рамках существующего капиталистического общества и чем лучше она подготовлена, тем легче и безболезненнее она совершится. Органами и элементами такой подготовки он — вслед за революционными синдикалистами — считал революционные рабочие профсоюзы (синдикаты). Они, по мнению Р.Роккера, борясь не только за сиюминутные улучшения, но и за революцию, являются «не преходящим продуктом капиталистического общества, а ячейками будущей социалистической экономической организации».

Отвергнув частную собственность как «монополию на обладание» и власть как «монополию на принятие решений», синдикалисты должны стремиться «к обобществлению земли, орудий труда, сырья и всех общественных богатств, к реорганизации всей хозяйственной жизни на основе вольного, то есть безгосударственного коммунизма, который находит свое выражение в лозунге: «Каждый по своим способностям, каждому по его потребностям!»». Р.Роккер подверг критике не только буржуазное государство, государственные границы, парламентаризм и политические партии, но и большевизм (партийный коммунизм), поскольку централизация, сохранение государственной власти и национализация (то есть огосударствление) хозяйства могут «привести только к худшей форме эксплуатации — государственному капитализму, но не к социализму». Синдикалисты должны выступать не за завоевание политической власти, а за радикальное устранение всякой власти вообще. Поскольку социализм — это «в конечном счете, вопрос культуры», он не может быть установлен посредством каких-либо решений сверху. Он возможен только в форме объединения самоуправляющихся групп производителей, работников умственного и физического труда, причем «отдельные группы, предприятия и отрасли производства» должны работать как «самостоятельные члены всеобщего хозяйственного организма, которые на основе взаимных и свободных договоренностей планомерно осуществляют общее производство и распределение во всеобщих интересах». Средствами такого «планирования снизу» Р.Роккер считал статистику и свободный договор. «Организация предприятий и мастерских производственными Советами, организация всего производства промышленными и сельскохозяйственными ассоциациями, организация потребления рабочими биржами» (то есть межпрофессиональными объединениями работников на местах), — провозгласил он[88].

В соответствии с представлениями немецких анархо-синдикалистов, в ходе победоносной всеобщей стачки следовало осуществить экспроприацию собственности, предприятий, продовольственных запасов, жилья и т.д. Управлению предприятиями предстояло перейти в руки Советов рабочих и служащих, управлению домами — в руки Советов жителей. Делегаты от предприятий и округов составляли Коммуну. Деньги и система товарного производства (на продажу) подлежали отмене, регулирование потребления (вначале — нормированное, затем — с ориентацией на потребности) возлагалось на «рабочие биржи» и Советы жителей[89].