Анархо-синдикализм в ХХ веке

Дамье Вадим Валерьевич

Наступление реакции поставило перед анархо-синдикалистами ряд тактических вопросов. Прежде всего, пленум МАТ в Инсбруке (декабрь 1923 г.) окончательно осудил деятельность большевиков, отменил уступки французским синдикалистам, сделанные на учредительном конгрессе, и отверг возможность единого фронта с компартиями[129]. II конгресс МАТ (1925 г.) подтвердил негативное отношение ко всем политическим партиям как к орудию борьбы за власть, а не за свободу. Любая длительная коалиция с политическими партиями невозможна, ибо противоречит целям МАТ. Участники конгресса оценили фашизм и большевизм как «реакцию нового типа», прибегающую к неприкрытой тирании и массовым действиям, и высказали убежденность в том, что гражданские и профсоюзные свободы необходимо защищать как завоевания трудящихся, но не как часть демократической системы, подлежащей свержению вместе с капитализмом. Анархо-синдикалисты должны действовать самостоятельно и не заключать ни с кем официальные союзы, даже если в противоборстве с военной и фашистской диктатурой их пути «перекрещиваются с другими политическим

силами». В борьбе с большевизмом никакое сотрудничество с другими силами недопустимо. Отмечалось, что либеральная буржуазия, столкнувшись с угрозой своему господству, всегда готова передать власть диктаторам. Поэтому бороться с диктатурой следует так, чтобы это не способствовало укреплению демократии как системы власти. Самый лучший способ противостоять диктатуре, говорилось в резолюции, это классовая борьба трудящихся[130]. Приблизительно в тех же тонах была выдержана и резолюция, принятая на IV конгрессе (1931 г.)[131]. МАТ ориентировалась, в первую очередь, на сотрудничество с другими близкими организациями (анархистскими федерациями и группами, антимилитаристами и т.д.), но допускала практическое взаимодействие по конкретным поводам и с другими профсоюзами, поддерживая стачки и проводя кампании солидарности. Она неоднократно предлагала Интернационалам социал-демократических и коммунистических профсоюзов вместе организовать бойкот фашистских и диктаторских государств и производимых в них товаров, бороться с поставками сырья из других стран в случае забастовок и т.д. С начала 30-х гг. противодействие фашистской реакции становится все более актуальным для анархо-синдикалистов, но они стремились и в этом вопросе придерживаться независимой социально-революционной линии. В воззвании МАТ к 1 мая 1932 г. говорилось, что «в ряде стран в ближайшем будущем встанет вопрос: революция или фашизм»[132]. В 1933 г. анархо-синдикалистский Интернационал призвал к международному бойкоту нацистской Германии. Испанская и шведская секция разрабатывали планы бойкота немецких товаров и судов, стачки потребителей, идея была поддержана также в Голландии. Но французская секция высказалась против, опасаясь, что акцией может воспользоваться гитлеровская пропаганда. Репрессии против НКТ в Испании в конце 1933 г. окончательно похоронили эти планы. Пытаясь противостоять международной реакции, анархо-синдикалисты не доверяли социал-демократам и коммунистам и бойкотировали созываемые ими «антифашистские» и «антивоенные» конгрессы. После предложения коммунистов о создании «единого фронта» Секретариат МАТ запросил об этом секции, но все откликнувшиеся резко выступили против (только ФАУД, уже находящаяся в эмиграции, поддержала идею «единого народного фронта против фашизма»)[133]. В мае 1934 г. Секретариат выпустил заявление, в котором еще раз отвергалась всякая возможность организованного «единого фронта». Соответствующую резолюцию принял по предложению французской секции V конгресс МАТ в Париже (1935 г.)[134].

[122] Careri G. L‘Unione Sindacale Italiana... P.20-21.

[123] См.: Kurze Information ueber die gegenwaertige Lage in Portugal. Bericht an den 3. Kongress der IAA // Die Internationale. 1929. Nr.11. September. S.16-18; Der Syndikalist. 1928. Nr.3. 21.Januar; 1929. Nr.51. 23. Dezember; 1930. Nr.12. 22. M"arz. Beilage;1931. Nr.33. 15. August; Souchy A. L‘Association Internationale des Travailleurs en 1930. P.10; IV. Weltkongress der Internationalen Arbeiter-Assozation. Berlin, 1931. S.11; Munoz Congost J. La Asociacion Internacional de los Trabajadores a traves de sus Congresos // Cenit. 1988. No. 252. Febrero. P.7233; cnt. 1997. No. 228. Noviembre; Van der Linden M., Thorpe W. (ed.). Revolutionary syndicalism... P.164-165.

[124] История ФОРА // Наперекор. 1997. №6; Paz A. Durruti... S.92-101, 152; Presse-Dienst hrsg. von dem Sekretariat der IAA. 1923, Nr.15; 1924, Nr.6, 10, 14; 1925, Nr.11, 15; 1928, Nr.4, 6, 9, 12; 1929, Nr.8, 11/12; 1930, Nr.1, 2, 4, 11, 12, 13; 1931, Nr.1 (14), 4.

[125] IISG, Amstrerdam. Albert de Jong Archives. Nr.59; Bundesarchiv Koblenz. Die Akten der RSHA Berlin. Aus dem Bestand R 58: 318. Fol.1. Bl.28; Geheimes Staatsarchiv Berlin-Dahlem. Bestand I. HA Rep.219. Nr.140.

[126] Коллекцию листовок и воззваний ФАУД см.: Stiftung Archiv der Parteien und Massenorganisationen der DDR im Bundesarchiv. Best. V DF VII. Aktenband Nr. 77 U.

[127] Текст письма см.: Munoz Congost J. La Asociacion International de los Trabajadores... // Cenit. 1988. No.253. Abril. P.7260.

[128] См.: «Prefigurando futuro»: 75‘ aniversario de la CNT. 1910 — 1985. P. 10-18; Peirats J. Les anarchistes espagnoles...; Paz A. Durruti...; Congresos anarcosindicalistas en Espana 1870-1936...

[129] См.: Servicio de la Prensa publicado por el Secretariado de la AIT. 1923. No.19.

[130] Die Internationale. 1925. Nr.5. Juni. S.61-63.

[131] См.: IV. Weltkongress der Internationalen Arbeiter-Assoziation. Madrid, vom 16. bis 21. Juni 1931. Berlin, 1931. S.86.

[132] Цит. по: Munoz Congost J. La Asociacion Internacional... // Cenit. 1988. No.252. Febrero. P.7245.

[133] Presse-Dienst hrsg. von dem Sekretariat der IAA. 1934, Nr.178; 1935, Nr.183.

[134] Munoz Congost J. La Asociacion Internacional... // Cenit. 1988. No.252. Febrero. P.7230, 7241-7244, 7246-7247.

Идейно-теоретические дискуссии в анархо-синдикализме в 20-е — 30-е гг.

Несмотря на тяжелые поражения в большинстве стран, репрессии диктатур и политику коммунистов по подрыву анархо-синдикалистского движения, период 20-х — 30-х годов стал временем оживленных идейно-теоретических дискуссий среди анархистов и анархо-синдикалистов. Их участники не только предложили глубокий анализ современного им капиталистического общества, но и обрисовали контуры социальной альтернативы.

Во всех документах и решениях МАТ подчеркивалась основа единства анархо-синдикалистов — общая цель (либертарный коммунизм, свободный социализм), общие принципы и методы борьбы (прямое действие вплоть до социальной революции). Однако в этих рамках в мировом анархо-синдикалистском движении существовали значительные расхождения. «Мы знаем, что в организации и тем более в международном объединении различных страновых организаций нельзя настроить все на один лад, — говорил Р.Роккер на II конгрессе МАТ в Амстердаме в 1925 г. — Наоборот, мы даже считаем, что различные мнения по определенным вопросам внутри одной и той же организации могут быть полезны, способствуя духовному развитию и побуждая к самостоятельности суждений. Это же явление проявляется и в МАТ»[135].

На взгляды либетрариев о современном обществе и альтернативе ему наложили глубокий отпечаток опыт Российской революции и революционных выступлений рабочих после Первой мировой войны. В это время получил развитие так называемый «анархический ревизионизм»[136]. В Италии его пропагандистами выступили Э.Малатеста и Камилло Бернери. Первый, всегда бывший одним из ведущих теоретиков анархо-коммунизма, не отказываясь от основных своих идейных принципов, теперь счел под влиянием «русского опыта», что «для организации в широких масштабах коммунистического общества необходимо радикально преобразовать всю экономическую жизнь — способ производства, обмена, потребления, а это можно сделать только поэтапно». Он полагал, что в ходе революции анархисты вначале окажутся в меньшинстве и не должны поэтому навязывать всему социуму свои идеи и представления. Революции предстояло, по его мнению, привести вначале к возникновению плюралистического общества, состоящего из многочисленных общин, связанных как коммунистическими, так и коммерческими отношениями[137]. За сосуществование различных экономических форм в анархическом обществе выступил К.Бернери. «Все анархисты — атеисты, а я агностик, коммунисты, а я либералист, то есть я за свободную конкуренцию между кооперативными и индивидуальными трудом и торговлей», — писал он[138].

Некоторые анархисты, пытаясь дать ответ на вопрос, почему большевикам удалось одержать победу в русской революции, пришли к выводу, что у них есть чему поучиться в тактической и организационной области. Так, «платформисты» (группа во главе с Нестором Махно и Петром Аршиновым) выступили за признание принципа классовой борьбы в истории, за создание прочной организации анархистов (фактически — партийного типа), которая могла бы в качестве сплоченной силы участвовать в Советах, в рабочем профсоюзном движении, играть руководящую идейную и конструктивную роль в революции. По существу, «платформисты» допускали наличие этапов в революции и выполнение Советами властных функций. Они утверждали, что в производственной системе будущего общества децентрализация и интеграция труда будут не принципиальными, а техническими вопросами, подчиненными принципу единства экономики. Фактически они перенимали индустриальную форму организации производства, предполагая лишь избавить ее от частной собственности и передать под управление фабричных Советов[139]. Немалая часть анархистов (Всеволод Волин и ряд других русских эмигрантов, Э.Малатеста, Себастьян Фор) подвергла критике такие позиции, сочтя их отходом от антиавторитарных принципов и ценностей вольного коммунизма[140].

Другой аргумент против немедленного осуществления анархического коммунизма состоял в том, что идея вольной коммуны противоречит «подлинному духу и тенденциям» индустриального этапа развития общества с его стремлением к универсальности и растущей специализации. Видный историк анархизма Макс Неттлау, например, подверг критике «индустриально-деревенскую атомизацию человечества» в анархо-коммунизме и заявил: «Децентрализация... создала нечто противоположное солидарности и умножила причины трений и напряженности. Надежды на улучшение заключаются в восстановлении солидарности, в федерации более крупных единиц, в разрушении новых местных барьеров и ограничений, в коллективном контроле недр земного шара, естественных богатств и других преимуществ»[141]. В то же самое время он полагал, что принципы «коллективизма» (распределения по труду) и денежного вознаграждения за труд более соответствуют индустриальной форме организации производства.

Острые дискуссии и споры о путях социальной революции, которые велись в МАТ, в какой-то мере служили продолжением и развитием полемики между анархо-коммунистами и синдикалистами начала века. Одни выступали не только за устранение капитализма и государства, но и за слом самой индустриальной системы с ее фабричным деспотизмом, жестким разделением труда и обесчеловечивающей технологией. Вторые приветствовали индустриально-технологический прогресс и намеревались строить на его основе социалистическое общество. С их спором был тесно связан и анализ новейших тенденций в развитии самого капитализма — технической и производственной рационализации на его фордистско-тейлористской фазе. Этот этап индустриального развития сопровождался массированным внедрением новой механизированной и конвейерной технологии, разделяющей труд на серийные операции и плохо поддающейся контролю со стороны работника, который терял ощущение целостности и смысла своего труда, но взамен приобретал возможности массового потребления.