Анастасия, или Кому выгоден миф о гибели Романовых
Шрифт:
Мы, дети, гадали на Святках: зажигали бумагу — и к стене — что покажет. Гадали по зеркалу и на картах. Предсказания были на негодные времена. Приезжали духовные лица, митрополиты, епископы. Чаще других — Распутин, словно он епископ какой. Григорий говорил о победоносном завершении войны, что молится и что по его молитвам все будет благополучно. Он государыню очаровал, загипнотизировал. Этот противный Распутин, конечно, тоже говорил ей: «Веруйте, молитесь…» Распутин показывал себя блаженным, но это не так, его бы причислить к мошенникам. Говорили, он исцелял, но мне об этом неизвестно. Правда, он останавливал кровь, это я видела. Распутин внушал мне ужас, я избегала его, он представлялся мне извергом. Потому мама обижалась на меня. Сейчас говорят, что мы, девочки, писали ему письма.
Мама
Моя мама, государыня Александра Федоровна, ведет свое происхождение от германского рода Гессен-Дармштадтских, и потому требовала к себе почтительного и благородного отношения. В юности мама жила у своей бабушки королевы Виктории, и ей нравились обычаи и язык англичан. Бабушка, милая, добрая для всех, не делала различия между богатыми и бедными, принимала всех — такая христианка. Маме было хорошо в Англии, ей давали свободу, у нее остались приятные воспоминания об Англии. В юности государыня училась в лучшем великосветском пансионе в Оксфорде, семь лет ей преподавали педагогику, этикет, рукоделие. Воспитанницы пансиона много занимались музыкой, танцами, устраивали игры. Несмотря на то, что мама провела там несколько лет, она ни с кем так и не подружилась. Приятельницы были, но подруги — ни одной. В Англии мама понравилась датчанину графу Доренкорту, который просил ее руки, но тогда маме уже нравился государь, и она отказала графу. Ее, конечно, смущало, что государь невысокого роста, но он был такой добрый, что не захочешь — полюбишь. Полюбила и Россию, хотя русский язык ей трудно давался.
В университете она не училась, я видела ее бумаги: она хотела учиться, но не пришлось. Когда мама стала императрицей, то в Россию из Англии приезжали ее знакомые, знатные дамы в замечательных нарядах, но они не понравились мне.
Милая, дорогая, нежная государыня была очень верующей. В юности она исповедовала лютеранство: и среди лютеран встречаются глубоко верующие христиане, преданные, ревностные, любящие святыню. Всю жизнь маму сопровождали голоса и видения, это было до замужества и позже, когда мы уже подросли. Из последних мне запомнилось, что какой-то святой сказал: Господь посылает ей и всем нам испытания, чтобы она готовилась. Прежде, до рождения Алешеньки, ей было чудесное видение царицы Александры, пострадавшей за Господа в одно время с Георгием Победоносцем. Мученица сказала, что молитвы государыни услышаны, у нее родится сын. Мама верила и не верила, когда родился Алешенька, очень благодарила Бога. Еще одно видение было после смерти Распутина. Григорий явился ей и сказал, чтобы заботилась о своем здоровье, впереди большие испытания.
Государыня была серо-голубоглазая с русыми волосами — настоящая красавица. У нее были приметы: родинки на левой стороне шеи и левой щеке. Государыня высокого роста, выше нас, девочек, кроме, может быть, Татьяны. Но сестра носила туфли на высоком каблуке, государыня же — на низком, чтобы не быть выше отца. И размер ноги у нее большой — сороковой, это ее шокировало. Руки ее большие, красивые, руки пианистки.
У мамы была одна особенность: она заметно краснела и бледнела. Иногда с ней случались обмороки. Здоровье у нее было не очень хорошее. Ее беспокоили сердце и ноги, мигрень, она понемножку, но часто болела, лежала мало, не любила лежать.
Мама ездила лечиться на Кавказ и за границу и брала с собой старших девочек. Она бывала в Англии, Швейцарии, Дании, Норвегии, Бельгии, Италии. На Кавказе и Италии ей не нравилось. Иногда она ездила в Прибалтику, в Вильнюс. Ей пришелся по душе этот уютный городок, где ее хорошо принимали бароны, дальние родственники, важные из себя господа. И в Петербурге были бароны, но они не имели большого влияния на государственные дела.
Мама часто поступала по первому чувству, была раздражительной, и в этом ее отличие от отца, всегда спокойного и ровного в отношениях с людьми, но всегда мама была справедливой и добросердечной. Она говорила по-русски с ошибками и акцентом. Рассказывала, с каким трудом ей дался русский язык. Прислуга потихоньку посмеивалась, когда мама коверкала слова.
Целый день государыня
Помощница государыни кастелянша Ирина Григорьевна заведовала бельем. Очень аккуратная, она никогда не забывала, кому что надо. Были еще две экономки, третью не разрешалось иметь. Государь говорил, что чем меньше людей, тем больше порядка. Одну экономку звали Берта Генриховна, другую — Елизавета Николаевна. Девушек брали только из деревни. Уходя, они приводили других вместо себя. Памятна одна история с заменой девушки. Дуняша, горничная Ольги и Татьяны, собираясь замуж, привела Оленьку, писаную красавицу. У этой девушки было совершенное греческое лицо, никогда я не встречала такой красавицы. Государыня посмотрела на Оленьку один раз, другой и отказала. Когда Дуняша привела другую девушку, лицо которой было немножко испорчено оспой, ее приняли. Свой отказ принять Оленьку государыня объясняла тем, что ее дочери не такие красавицы… Оленька оказалась у какого-то графа.
Редко, но мама относилась к кое-кому с предубеждением. Такое было в отношении Марии Вишняковой, няни Алешеньки. Эта красивая полуобразованная двадцатисемилетняя барышня находилась у нас три или четыре года и очень понравилась Распутину. Оставшись наедине с ней, он делал что хотел, и девушка в слезах пожаловалась государыне. Но ее обращение к маме случилось не в тот же день, мама не поверила, ни за что не поверила и рассчитала ее. Мария говорила, что Распутин — это антихрист, чтобы ему не верили. Когда Мария уходила, Алешенька очень плакал, не хотел расставаться со своей няней.
Ни одна из нас не была похожа на маму, мы простецкие и не такие красивые. Пожалуй, лишь Мария больше походила на нее. Конечно, государь был без ума от мамы, ни на какую другую женщину он и не взглянул.
Зная о грядущих испытаниях, государыня готовилась к ним. Дорогие для нее драгоценные вещи откладывала отдельно, чтобы можно было скоро найти. Что-то, по-моему, высылала за границу. В нашей семье на вещах ставился особый знак, это как бы пароль. В затруднительных случаях по этому знаку помогут и пропустят. Еще был знак благоденствия России, мы, девочки, сами придумали его. О благоденствии дорогой и любимой России говорил князь Оболенский. Движение благоденствия началось с празднования 300-летия Дома Романовых. Еще один знак — свастика, это мистический и политический знак, им увлекались старшие, но он не противопоставлялся кресту Господа. Государыня была в числе приверженцев свастики, мы, девочки, не интересовались этим.
Государыня любила заниматься политикой, но это у нее не очень-то получалось. Она желала быть осведомленной обо всем, что происходит, и прилагала к этому усилия, но получалось это у нее не всегда аккуратно. Ее недруги говорили, что она поддерживает своих немцев. Государыня была скрытная, иногда она писала шифрованные письма, делала это наедине и нас этому не учила. Нельзя сказать, что она была исключительно умная, как, например, Софья Ковалевская или Мария Кюри, женщины, совершившие великие открытия, но умная и способная женщина, умнее придворных и своих подруг.
На политические дела у государыни уходила третья часть времени. Что-то ее беспокоило, потому и занималась политикой, не зная, для чего ей это было нужно. Государыня не любила ездить и часто принимала у себя. Доверенных людей у нее было немного. Баронам в важных делах не очень-то доверяла, считая их хлюстами. Принимала их, конечно, вежливо, приветливо, но до больших дел не допускала. Иностранцев в делах не терпела. Евреи никогда не приходили к ней, она их не допускала. Распутин был связан с евреями, об этом маме говорили Милица и другие. Государыня как будто соглашалась с тем, что Григория следует отдалить, но мер к тому не принима. Секретарь Александры Федоровны — Митрофан Шелехов, симпатичный образованный господин лет сорока, находился на третьем этаже. Иногда государыня приглашала его на чай или кофе.