Анастасия

Путь близился к концу. Анастасия рассчитала все точно – и аллюр коней, и переходы, и ночлеги. Недолгий, но нешуточный опыт путешествий сказался – Лик Великого Бре еще ослепительно сиял высоко над горизонтом, и багровая Луна еще не всплыла, невесомая и загадочная, не поднялась из-за Края Земли, а черепичные крыши башен Тома уже показались

впереди, и Пять Звезд на шпиле храма сверкали ясным золотом. Дорога, плавно изгибаясь вправо, скрывалась в высоких распахнутых воротах, чтобы растечься там на десятки улиц и переулочков, уйти в тупики, как уходит в песок вода. Желтые поля простирались по обе стороны дороги – Том славился своими благодатными нивами и хлеботорговлей на всю Счастливую Империю. Шесть подков Росинанта мерно ударяли оземь, клубилась пыль, вороной гигант легко нес хозяйку, ножны меча, кожаные с серебряной оковкой, позванивали о стремя, мир был безоблачен, чист и свеж, и Анастасия вопреки всем печалям последних дней вдруг окунулась в щемящую радость – оттого, что мир именно таков, что она молода и красива, что на свете есть рыцари и она по праву к ним принадлежит. Она мотнула головой, чтобы разметались волосы, рванула золотую с рубинами застежку, распахнув алую Рубаху на груди, озорно свистнула и пустила Росинанта галопом. Желто-палевые близнецы Бой. и Горн, обрадованные Резкой сменой монотонного аллюра, с лаем припустили вслед, Далеко обогнали, вернулись, заметались вокруг, подпрыгивая и ловко уворачиваясь от копыт. Росинант надменно косил на них лиловым глазом, Анастасия неслась вскачь, золотые волосы бились по ветру, стелился за спиной синий плащ с бельм единорогом, щеки пылали, и не стало печалей, не было тревог, все растворялось в ритмичном гуле галопа, и Анастасии даже показалось на миг, что она счастлива, что скачка навстречу ветру будет продолжаться вечно.

Потом она натянула широкие, шитые золотой канителью повода, и Росинант взбороздил копытами землю, взмахнул в воздухе передними ногами. Анастасия оглянулась, смеясь, дунула, отбрасывая с разгоряченного лица пушистые пряди. Ольга скакала к ней, следом на чембуре поспешал заводной конь, звеня объемистым вьюком с доспехами и припасами.

Анастасия мимоходом подумала, что с Ольгой ей повезло. Оруженосец должен быть для рыцаря почти сестрой, он не просто спутник рыцаря и слуга. Бывает, и жизнь твоя зависит от оруженосца. И не так уж редко. Правда, у самой Анастасии, к счастью, не выпадало пока что случая получить тому подтверждение, но все равно, с Ольгой ей повезло (а все Ольгины странности делу не помеха, наедине с собой можно сознаться, что Анастасия тоже не без греха). Жаль будет расставаться по истечении положенного. срока. В утешение можно вспомнить, что девочка получит золотые рыцарские шпоры еще не скоро. Через год самое малое.

Бой и Горн подскакивали на шести лапах, как мячики. Разрумянившаяся Ольга осадила коня.

– Ну вот мы и у цели, хвала Великому Бре, – сказала Анастасия. – И путь наш лежит к «Золотому Медведю».

– Слушай, а что такое медведь? В нашем княжестве я про него не слышала.

– Легендарное чудище, – авторитетно сказала Анастасия. – Крылатое такое, с двумя головами. Оно налетает и похищает прекрасных юношей, а рыцари их потом освобождают. Говорят, когда-то оно во множестве водилось. Потом пропало.

Она погрустнела чуточку – потому что Оленька, оруженосец верный, чернокудрый и черноглазый, не имела еще золотых шпор, зато носила на плече сине-красную ленту цветов своего Прекрасного Юноши. Сине-красная лента на левом плече, надежно приколотая золотой булавкой. Пусть даже ходят слухи, что с обеих сторон нет никакой любви, и дело, как сплошь и рядом случается, в непреклонных матерях, ради сложных политических расчетов обручивших детей еще до их рождения. Все равно. У

Анастасии нет ленты. А рыцарь без Прекрасного Юноши, в чью честь, согласно старинным канонам, совершаются подвиги и звенят клинки на поединках, – это, если честно, полрыцаря. Так, половиночка. А битвы и победы над чудовищами – полславы. Особенно, если вдобавок пополз шепоток, что Анастасия – мужественный рыцарь... Анастасия сердито прикусила губу. Возвращалась душевная непогода.

– Тень набежала на твое чело, – сказала Ольга шутливо, но тут же поняла что-то и опустила глаза. – Ничего, на Обедню соберется весь Том, и, как знать...

– Да ладно, – отмахнулась Анастасия. – Вперед!

И вскоре тень зубчатых каменных стен упала на кавалькаду. Двое стражников, как полагалось по древнему ритуалу, встали в пустых воротах, загородили, скрестив начищенные до жаркого блеска ажурные лезвия алебард, и сероглазая с серебряной бляхой начальника стражи спросила, едва скрывая скуку, как спрашивала тысячу раз на дню:

– Не враги ли вы Великого Бре? Не еретики ли? Не диссиденты ли? Не вкушали ли кукурузы?

– Мы верные слуги Великого Бре, Пяти Путеводных Звезд, Сияющего Лика, – ответила Анастасия, строго соблюдая ритуал. – Никогда не давали приюта еретику, не оскверняли свой взгляд видом диссидента, а уст – мерзким вкусом кукурузы. Я – княжна Анастасия с отрогов Улу-Хем, из рода Вторых Секретарей. Все разумные и неразумные живые существа, каких ты видишь перед собой, – со мной.

– Да ниспошлет Великий Бре разумным и неразумным Светлое Завтра!

– Аминь!

Алебарды раздвинулись, и Анастасия тронула коленями теплые конские бока. Копыта затопотали по брусчатке – богатый город Том, Хозяин Житниц, мог себе позволить мощеные улицы. А в остальном он был, как прочие города – высокие узкие дома с резными ставнями, Пять Звезд над каждой дверью (медные у горожан среднего достатка, золоченые у тех, кто побогаче, из чистого золота у дворян и особо тщеславных богатеев), чистенькие тротуары и прохожие обычные – вот мускулистая кузнец в прожженном фартуке, вот голосистая пирожник в белых штанах и рубахе Цвета муки, с лотком на шее, полным румяных пирогов, вот осанистая купец с золотой четырехугольной гривной на Шее – гильдейским знаком.

На Анастасию с Ольгой особого внимания не обращали – рыцарей к Обедне съехалось изрядно, и они примелькались.

– Пирога хочется... – совсем по-детски вздохнула Ольга. – Давай купим?

– Оруженосец на улице лопать не должен, – наставительно сказала Анастасия. – Забыла?

– А хочется...

– Капризная ты у меня, Олька, как мужик, – бросила Анастасия рассеянно.

– Смотри, смотри! Вон тот, рыженький, весьма даже ничего!

Анастасия повернула голову так, чтобы движение выглядело небрежным, проследила за взглядом верного оруженосца. Рыженький с завитой бородой и в самом деле был ничего, но чересчур крикливые наряды его и спутников, обилие дешевых перстеньков на руках с головой выдавали их занятие.

– Олька, это ж публичные мужчины, – сказала Анастасия, наморщив нос. – Я против смазливых слуг ничего не имею, дело житейское, рыцарю не возбраняется, но с этими...

– Уж и посмотреть нельзя. Говорят, другие рыцари...

– Вот когда получишь шпоры, прижимай кого угодно, хоть этих. А пока ты у меня в оруженосцах...

– Поняла. Молчу.

– То-то. Нам вот сюда, где калач над лавкой, потом налево.

Они остановили коней. Вывеска «Золотого Медведя» была искусной работы и впечатляла – на синем фоне, символизирующем поднебесные выси, летел золотой двуглавый медведь – пасти щерились, мощные крылья распростерты во всю доску. В лапах он нес прекрасного юношу в ярком наряде, но в левом углу, как знак грядущего скорого возмездия, изображен крохотный рыцарь, скачущая вдогонку. Анастасия вновь ощутила мимолетный сердечный укол.