Анастасия
Шрифт:
– Пакость? – спросила она не без любопытства.
– Не то слово. – Анастасия, высунув язык как можно дальше, что есть силы терла его платком. Скомкала платок и далеко отшвырнула в сердцах. – Фу, погань! Нет, это не могло служить для питья. Врагов таким травить...
– Давай попробуем поджечь? – предложила Ольга.. – Вдруг это та самая горючая вода из легенд?
Анастасия задумчиво наматывала на палец прядь золотых волос, стекавших из-под шлема по кольчуге почти до пояса. Ей самой ужасно хотелось посмотреть, как горит вода. Некоторые апокрифы гласят, что Великий Бре каждый год посылал
– Ну давай! – настаивала Ольга.
– Давай! – азартно махнула рукой Анастасия. – Только осторожнее. – Она задрала голову. – Больно уж много воды в этой башне.
К делу приступили со всеми предосторожностями. Ольга высекла огонь, подожгла намотанную на стрелу сухую ветошь и пустила стрелу шагов с тридцати. И... Моментально взметнулось гудящее пламя, прозрачное, бездымное. Всхрапнули и попятились кони. Крохотные отражения пламени плясали в их огромных глазах. Собаки повизгивали, отбежав подальше.
Пламя притягивает и завораживает, это знают все. В костер, в очаг можно глядеть часами. Анастасия с Ольгой застыли, не в силах отвести глаза. Пылающая струя текла из прорубленной дыры, огонь лизал выпуклую стену. Зрелище было волшебное – горела вода! – но постепенно Анастасия ощутила смутную тревогу, давящее неудобство в сердце и мыслях. Неясную опасность. Словно что-то забытое просыпалось в ней, властно гнало прочь, подальше от этого места. Она тряхнула головой, прогоняя наваждение. Но оно не проходило. Щеки раскраснелись от жара. Смутная тревога крепла.
– Что-то мне не по себе... – пожаловалась Ольга, и Анастасия с радостью ухватилась за эти слова.
– Отъедем-ка подальше, – сказала она. – Неладно что-то...
Отъехали к самому лесу, где дожидались привязанные к деревьям заводные лошади. Не спешиваясь, ждали – неизвестно ничего. И ускакать хотелось, и удерживало что-то, ощущение незавершенности. Анастасия сняла островерхий шлем с золотым серпом-и-молотом на шишаке, рассеянно пригладила упавшие на лоб волосы.
– Может, Древние эту воду наливали в лампады, – сказала она. – В этих вот храмах. Нет дыма – значит, нет и копоти, а у нас...
Грохнуло так, словно земля раскололась от страшного удара изнутри. Шлем выпал из рук Анастасии, покатился под копыта. Росинант взмыл на дыбы, истошно заржал, Анастасия всем телом навалилась ему на шею, пригибая вниз, и видела, как там, впереди, на месте круглой башни вспухло черно-багровое облако, пронизанное ярко-желтыми вспышками; что-то мощно прожужжало неподалеку, обрушилось на лес, и совсем рядом, с треском ломая молодой подлесок, повалилась развесистая крона старой ели.
Анастасия наконец справилась с конем. Дрожащими пальцами гладила его теплую шею. Сердце отчаянно колотилось.
На месте башни торчали из пламени и дыма скрученные лохмотья искореженного железа. Дым густыми клубами тянулся под облака. Собаки зло гавкали на него, поджав хвосты.
– Н-ничего с-с-себе водичка, – еле выговорила
– Представляю, каков же горючий песок, если горючая вода – вот такая... – Анастасия спрыгнула с коня и сердито подобрала шлем. – Если бы мы остались рядом... – Ее прошиб озноб запоздалого ужаса. – Горелые косточки остались бы. Ну ничего, впредь урок – не соваться поджигать что попало.
– А если мы оскорбили древних богов? – спросила Ольга. – Если в башнях – горючая вода для лампад, и боги обиделись, боги остаются богами, даже если храмы – в запустении...
Анастасия вложила ногу в стремя и привычно взмыла в седло. Нахлобучила шлем.
– Как знать, – ответила она тихо. – Если до Мрака что-то было, какая-то жизнь, то должны же были у них быть какие-то боги? – Она оглянулась на дымящиеся остатки башни-чана и истлевшие странные храмы. – Лучше нам отсюда убраться, ночь близится...
Верстовой столб 6.
Осенний снегопад
Нелепое звено
из рода небылиц —
и все-таки одно
из действующих лиц...
Сначала это была таинственная белая полоса на горизонте. Чем ближе они подъезжали, тем больше это походило на снег, чистый, пышный, нетронутый. Из снега торчали низкие голые деревья. Снег висел на ветках пышными караваями.
Анастасия натянула поводья. Такого они еще в жизни не видели. Посреди обычной жаркой осени вдруг оказался лоскут, аккуратно вырезанный из зимы волшебными ножницами и уложенный на зеленую траву. Невидимая граница, четкий рубеж, словно прозрачнейшая стеклянная стена разделяет два времени года, которым в жизни не положено существовать, так вот, бок о бок. В вышине – жаркий Лик Великого Бре. Под копытами коней торная дорога, по обочинам в высокой траве надрываются кузнечики, треща погремушками на хвостах. Но стоит сделать шаг вперед – и окажешься в зиме, на белоснежном пушистом снегу.
– Ну уж если это не волшебство, то я не знаю, что волшебством и назвать... – сказала Ольга. Анастасия нахмурилась:
– Но ведь на карте ничего подобного нет! Мы все еще в Счастливой Империи!
Помолчали, надеясь, что разгадка сама придет в голову, но обе осознавали тщету этих надежд. Объехать заколдованное место невозможно – снежная равнина тянется в обе стороны, насколько достигает взгляд.
– В летописях – ни о чем похожем ни слова, – сказала Ольга. – Сроду о таком не слышала. Может, все из-за храмов? Кого-то мы прогневали...
– Ну а что делать? – сказала Анастасия. – Ехать в объезд? Но где он? Назад поворачивать тоже нельзя...
Все сомнения и страхи разрешил Бой, любивший зиму. Он вдруг рванулся вперед, и вот он уже в зиме, носится вокруг деревьев, взметая снег, радостно гавкая. Горн побежал за братом, и они пустились вперегонки, барахтались, враз разрушив девственную белизну снега.
– Ну, поехали? – сказала Анастасия.
И кавалькада тронулась. Сразу повеяло холодом, и они встревожились поначалу, зимней одежды у них, понятно, не было – кто мог предполагать? Только дорожные плащи лежали во вьюках.