Анатомия любви
Шрифт:
Я поцеловал ее. Я ощущал, как туман в нас обоих испаряется, понимал, откуда возвращаются ее чувства: из огромной дали, вроде тех десятимильных аллей рядом с фермами. Таких длинных-предлинных, протянувшихся через сердце Иллинойса, вдоль плодородных полей, под ясным, почти безвоздушным небом, где зрение в итоге отключается, потому что там попросту не на что смотреть. Жилка билась у нее на лбу, вены на руках напряглись и стали похожи на крошечные, тоненькие косточки. Наши рты были широко раскрыты, как будто мы хотели проглотить друг друга. Людоедство и поцелуи, подумал я, стараясь на миг абстрагироваться от всего хотя бы теоретически: примерно так пытаешься проникнуться проходящим очарованием вида крови, если случайно порежешься, предпочитая сосредоточиться на яркой ране, а не на волнах
– Дэвид, – произнесла она, когда я погрузил в нее палец, будто сейчас, в это самое мгновение, я коснулся ее впервые.
Руки ее обхватывали меня за шею, и она сжимала меня с неожиданной силой утопающего. Она придвинулась лицом к моему лицу, но не для поцелуя – наши рты застыли в нескольких ненадежных дюймах друг от друга, – а чтобы просто прикоснуться. Она упиралась скулой мне в лоб, и я подумал, что, если она надавит еще сильнее, у нее сломается кость.
Во рту у меня стоял привкус крови. И Джейд, и моей: я прокусил изнутри губу.
Она держала меня за пенис, пытаясь втиснуть в себя. Когда я коснулся ее рядом с влагалищем, она негромко вскрикнула. Я отстранился.
Мы повернулись лицом друг к другу. Наши тела трепетали. Птицы, угодившие в холодную трубу. Я покачивался взад-вперед. Член терся о ее живот, но теперь мы оба были такие мокрые, что все казалось прелюдией к действу. Наши запахи исходили от матраса, хлопающего, как мокрая простыня. Пружины кровати скрипели, дрожали, стонали. Наши тела хлюпали от влаги, словно мы шагали по мокрой утренней траве.
Стоя на коленях, опустившись между ее ногами и придерживая за бедра, я лизал ее скорее как пес, чем любовник. Я проводил темно-красным языком вдоль бедер, по складкам ягодиц, по волоскам на лобке, по животу, засовывал язык во влагалище. Она сгибала и разгибала ноги, будто старалась удержаться на поверхности воды. Я почувствовал, как что-то упало на язык. Комок запекшейся крови размером с камешек. Я вынул его, а потом растер руками по груди.
Джейд издавала пронзительные стоны. Какие-то далекие. Голос был заперт в коробочке в глубине горла. И становился все выше и ближе. Лобковые волосы слиплись от влаги так, что кожа вокруг влагалища обнажилась, ничем не защищенная, и растянулась, точно для преждевременных родов. Я целовал вагину, словно рот. Бедра Джейд теперь окаменели и дрожали, отсчитывая мгновения, как часы. Она подалась ко мне. Ее ноги уже не лежали на матрасе, а устремлялись к потолку. Я подполз к ней на коленях, не отрывая рта от ее тела. Я стоял теперь прямо в лужице крови. Джейд часто дышала, всхлипывая после каждого вдоха. Руки впивались в матрас, и хотя член не пронзал ничего, кроме воздуха между нами, я ощущал неимоверное давление. Я услышал, как простыня треснула под ногтями Джейд.
– Дэвид, – проговорила она лихорадочно, вскользь.
Она хотела, чтобы я не останавливался, ничего не менял. Ее влагалище раскрылось еще шире, казалось, в нем жила подводная река. Я помнил, что не надо слишком сильно прижиматься ртом к самым чувствительным местам, однако немного усилил давление, совсем чуть-чуть. Я почувствовал, как что-то заструилось по подбородку: я не знал, что это, ее кровь, или моя слюна, или и то и другое. Стараясь отдышаться, я еще шире раскрыл рот. В этот же миг она придвинулась ко мне, и мои зубы случайно оказались в ее истекающих влагой недрах. Пот катился мне в глаза, и я подумал, что это слезы. Джейд сомкнула ноги, бедрами зажав мне уши. Я услышал стон, сначала пугающе далекий, но постепенно нарастающий, и понял, что она вот-вот кончит. Я не отрывал от нее рта, но и не делал никаких движений. Она задвигалась все быстрее, когда я замер, но я положил руки ей
Ее тело затихло, зато дыхание походило на взрывы. Оно заполняло комнату подобно волне паники. Она взбрыкивала ногами, я смотрел на кровавые разводы у нее на бедрах, теперь уже видные в первом, сером, свете зари. Я положил руку на влагалище и надавил. Она опустила ладонь поверх моей, сомкнула ноги и задвигалась вверх и вниз.
– Дэвид, уже близко.
– Иди ко мне, – сказал я.
Я лежал теперь рядом с ней, обхватив за плечи. Она подтянула колени, перевернулась, прижалась ко мне.
– Войди в меня, – попросила она.
– Нет. Я хочу обнимать тебя.
А про себя подумал: «Я могу никогда уже не быть с тобой». Мысль удручающая, однако она пролетела мимо, словно обломок, подхваченный ураганом. Мысли, образы – все уносилось от меня прочь, как будто содержимое моего разума зарядили в пушку и выстрелили. Доктор Экрест, заявляющий, что не собирается читать мою историю болезни, присланную из Роквилла, бросающий ее в корзину для бумаг прямо у меня на глазах. Печальная и встревоженная улыбка Артура, наблюдающего, как я беседую с Барбарой Шервуд у ее постели в больнице «Джексон-Парк». Большой, тяжелый, податливый, словно тесто, мяч для софтбола катится по лужайке Роквилла, укатывается все дальше и дальше от меня, останавливается у ограды Внешнего Мира, перед которой стоят две маленькие блондиночки из местных и, держась за решетку, смотрят на меня, однако отшатываются, будто я могу схватить их за шлевки от пояса…
– Дэвид, – произнесла Джейд, касаясь моего лица. Она развернула меня к себе и прижалась ртом к моему.
Я обнял ее со всей силой, на какую был способен, а она терлась влагалищем о мое колено.
– Столько чувств, – сказала она. – Это пугает.
– Знаю, – ответил я. – Я и сам ужасно боюсь.
– Только с тобой. – Она провела рукой по моему лицу. Я поймал губами ее палец и пососал. Он был соленым. – Только с тобой, Дэвид. Это так странно.
Я перевернулся и лег на нее сверху. Ноги ее разошлись в стороны, руки впились в мою мокрую спину, прижимая теснее.
– Не жди. Войди в меня. Я хочу ощутить тебя в себе.
– Я не хочу, чтобы это закончилось, – сказал я.
– Войди.
Я с легкостью скользнул внутрь. Только когда вошел целиком, я ощутил напряженную плоть. Она как будто сужалась там, в глубине.
Я кончил сразу. Джейд была такой мокрой, я даже ничего не сделал для своего оргазма – не особенно им интересовался, все происходило где-то в стороне и член остался твердым, поэтому Джейд едва ли осознала, что это случилось. Я на миг остановился передохнуть, и она вопросительно посмотрела на меня. А потом я занялся с ней любовью. Я был неуклюж, удивлялся, насколько ограниченны возможности наших тел. Только наши нервы, наше воображение и наши желания были бесконечными. Однако законы гравитации еще никто не отменял. И не раз я ошибался относительно того, насколько мы близки, и наши тела ударялись друг о друга с пустым, влажным хлюпаньем.
Я чувствовал, что все происходящее уже до какой-то степени не в нашей власти. Джейд раскинула руки в стороны, ноги ее были широко разведены, и она металась из стороны в сторону и взад и вперед, пока мы скользили по постели. Все уже было не в нашей власти. Я держался за нее, время от времени она вскидывала руки и хваталась за меня. Затем мы съехали к самому краю, и нам грозило и вовсе падение с кровати. Какой же, должно быть, шум мы производили. Я бы не удивился, узнав, что на стойку администратора не раз звонили с жалобами. И если какой-нибудь одинокий постоялец стоял, прижимаясь ухом к стене и опустив руку вниз живота, я бы простил его. Занимаясь любовью, мы медленно разворачивались на кровати. Часы с одной стрелкой. Пружины кровати были самым главным источником непотребных звуков, и в какой-то момент изголовье начало биться о стену. Джейд завела свой пронзительный стон, напев печальной, невыносимо эротичной флейты. Я чувствовал, как внутри меня назревает еще один оргазм, поместившийся не столько в гениталиях, сколько в животе и ногах. Я замедлил темп, и на этот раз Джейд не стала возражать. Она мотала головой, повторяя мое имя, а я повторял ее.