Анатомия одной семьи
Шрифт:
– Я полон решимости, – пошутил Федотов. Ему стало неловко – столько восторга было в голосе Владимира Анатольевича.
– Да, кстати, – доктор помялся. – А вы вообще-то… Ну… понимаешь… между вами что-то было? Черт, Олег, ты спал с ней?
– Нет, между нами ничего не было. Вообще. Никогда.
– Ха, ну вы даете! Столько лет! И ни разу. Может, ты ее не любишь? И вообще, может…
– Владимир Анатольевич, все нормально. Мы оба считаем, что отношения только начинаются. Понимаете, у нас как бы не было прошлого. Мы начнем с начала. Встречи, разговоры…
– Все-таки
– Пока нечего. Но со временем…
– Со временем тебе будет лет сто. И никакая жена тебе не нужна будет. И ей никто не нужен будет. Зачем столько времени терять?!
– Она не поедет в Озерск. Я же это понимаю. У нее здесь карьера. Она же сейчас летает, стюардессой работает.
– Это ей зачем? Она же врач! Да еще с такой специализацией!
– Вот и изучает поведение людей и изменения в психике в условиях профессиональных стрессовых ситуаций.
– Гм, – доктор задумался, – то есть ты приносишь в жертву свою карьеру.
– Никакой жертвы, – поморщился Олег, – просто в Озерске тесно и… сложно…
– Ах да, Татьяна… Хорошая женщина, кстати. Мне она понравилась. Тебя любит. Дом тебе создала. У тебя же не было никогда дома.
– Зачем вы мне это сейчас говорите? – спросил Федотов.
– Затем, чтобы ты как следует подумал. Ты способен изменить жизнь так, чтобы пострадавших было как можно меньше?
– Я вообще не хочу, чтобы все страдали. Но, видимо, без этого нельзя. Вернее, не получается.
Доктор в ответ вздохнул:
– Не обижайся. Я за вас с Инной волнуюсь. Вот ведь странно – у меня столько больных было, столько людей перед моими глазами прошло! А вот вы запомнились. И остались. И так получается, что никого роднее и ближе нет. Хотя и виделись мы с вами редко. И, казалось, жизни такие разные. Но вот случилась со мной беда – ты помог, вытащил меня. Я, по-моему, так и не сказал, как благодарен тебе!
– Владимир Анатольевич! Перестаньте, – нахмурился Олег.
– Все-все, не буду! Не сердись на меня только! Так скажи, как же ты планируешь все сделать?
Федотов помолчал. На первый взгляд его отъезд был спонтанным. Переселение в другой город, уход с работы были рискованным мероприятием. Но это только на первый взгляд. Те, кто знал Федотова, могли догадываться, что за годы работы в Озерске Олег оброс нужными связями, в том числе и московскими. И связи эти он поддерживал. Олег не ленился интересоваться жизнью и делами других людей. Он считал нужным помогать людям и оказывал эту помощь без какого-то умысла. И так получилось, что в Москве у него было достаточно много знакомых, которые могли прийти на помощь. К тому же Федотов относился к тем людям, о которых большинство знакомых отзывается хорошо. Ровное благожелательное поведение было ли тому причиной или умение быть бескорыстно полезным – неизвестно. Факт остается фактом, Федотов не имел близких
– Я воспользуюсь старыми связями. Надеюсь, помогут.
– А если нет? – поинтересовался доктор.
– Сам пробьюсь, – выпятил подбородок Федотов. И Владимир Анатольевич ни на минуту не усомнился в его словах. «Пробьется», – мысленно согласился он, а вслух сказал:
– Так пока живешь у меня – вон целая комната свободна. И слушать ничего не хочу! Сколько надо! И еще, – доктор замялся, – если надо – живите с Инной!
Федотов рассмеялся и обнял Владимира Анатольевича – так трогательно прозвучало это предложение.
Соломатиной он позвонил через две недели после приезда в Москву. К этому времени он переехал от доктора. Олег снял небольшую, но новую квартиру. Хозяева, молодая пара, уезжали в командировку и попросили Федотова:
– Деньги бросайте нам на карту, берегите мебель и не затопите соседей.
– Я буду осторожен, – ответил Олег.
Затем Федотов убрал квартиру, купил на Арбате картину и под конец столкнулся с невероятно тяжелой проблемой – выбором постельного белья. Он около часа бродил вдоль разноцветных наволочек и простыней, пока продавщица не сказал ему:
– Возьмите белое. Обычное белое белье. Белое – это элегантно.
«Правильно! – мысленно согласился Федотов. – Хуже нет любовных утех на веселеньком ситчике».
Дома он сам убрал квартиру, съездил в магазин, купил продуктов, шампанского, вина и пару коробок конфет. Нагружая пакеты, он почувствовал себя юнцом, собирающимся соблазнить подружку.
Когда быт был устроен, Федотов позвонил Инне.
– Ты в Москве?
– Нет, – почему-то рассмеялась та, – я в Питере. Нас нелетная погода туда занесла. Но послезавтра я уже буду дома.
– Увидимся? Я тебя встречу?
– Конечно. Я тебе сообщу время прилета, – Инна опять рассмеялась.
– А почему ты смеешься? – спросил Олег.
– Наверно, потому, что мы кажемся очень смешными, – ответила Инна.
– А-а-а, – протянул Олег.
– Обнимаю, до встречи, – сказала Соломатина.
– Я тоже, – запнувшись, произнес Федотов. После разговора он попытался чем-то занять себя, но не смог, и вечер закончился банальным лежанием на диване и мыслями о будущем.
Глава третья
Про знакомых, друзей и подруг
Первым, к кому Олег обратился в Москве, был Знаменский Валериан Петрович. Знаменский занимал высокий пост в комитете по озеленению города. И хотя это звучало не очень солидно, посвященные люди знали, что деньги здесь крутятся немалые. К тому же озеленение – там, где строительство, где благоустройство, где инновации в городском хозяйстве. Одним словом, Знаменский был персоной важной, сознавал это и, наверное, потому Олега не принял. Вернее, он на бегу, переложив тяжелую папку из одной руки в другую, поздоровался, сказал две ничего не значащие фразы и был таков.