Анатомия страха
Шрифт:
Он ударил меня по лицу — сильно, наотмашь. Я отлетела в угол и осталась сидеть на полу, слизывая кровь с губы.
— Серый, Генка! Идите сюда! — крикнул Олег. — Вот тут Светочка что-то нервничает. Я думаю, это от половой неудовлетворенности, — сказал он, когда они вошли. — Какая жалость. Наверно, меня одного ей не хватает. Ну, не волнуйся, Светик, мы тебе поможем. Ведь мы же твои друзья.
Еще можно было вырваться, убежать, но я слишком поздно сообразила, что они собираются делать. Момент был упущен.
Они насиловали меня по очереди. Все трое. Двое держали, один делал свое
Олег был последним. Застегивая брюки, он сказал:
— Надеюсь, теперь ты довольна? Или повторить?
— Повторить! Повторить! — завопил Генка. Его лицо исказила тупая скотская похоть.
— Нет. Повторить всегда успеется. Для разнообразия сделаем по-другому.
Олег подошел ко мне поближе и ударил ногой в живот. Тут они все набросились на меня и стали избивать. Лицо, грудь — все залило огнем. Я не представляла себе, что может быть такая боль.
Я все-таки потеряла сознание. А когда очнулась, в комнате никого не было. С веранды доносились голоса. С трудом поднявшись, я натянула брюки и подошла к приоткрытой двери.
— Ну и что мы будем с ней теперь делать? — спросил Сергей. Судя по голосу, он слегка протрезвел. — вы хоть понимаете, что мы натворили?
— Мы поимели не в меру оборзевшую девку, — все так же насмешливо отозвался Олег. — Группенсекс. Но вообще-то ты прав. Если она сейчас пойдет в милицию, нам всем мало не покажется. Следовательно…
— Нет! — выкрикнул Генка.
— Ты спятил, Свирин, — ошеломленно добавил Сергей.
— У вас есть другие варианты? Ты знаешь, Жирный, что на зоне делают с такими, как ты? С такими, как мы? Их ставят раком и имеют все по очереди. Я уж не говорю о том, что в такой позе придется стоять лет пятнадцать.
— И что ты предлагаешь? — это снова Генка.
— В нашем пруду быка можно утопить.
— Боже мой, какой я кретин! И зачем мне это только понадобилось? — причитал Сергей.
— Все, хватит орать! — тихо, но властно сказал Олег. — У нас в сарае есть мешки. Сейчас покурим, запихнем в мешок, пока не очухалась, камешек добавим — и вперед.
Стараясь не шуметь, я вылезла в окно и вдоль стены пробралась к калитке. Каждый шаг отдавался болью во всем теле. Наверно, я тогда совсем ошалела, потому что побежала не в сторону станции, а наоборот — к лесу. У меня была фора, но фора сомнительная. От дачи Олега до самого леса шла совершенно прямая улица. По обе ее стороны высились заборы пустующих дач. Мне и в голову не пришло попытаться перелезть через какой-то из них и затаиться.
Я добежала — если можно это так назвать — почти до самого леса, когда мое исчезновение было обнаружено. Еще две-три минуты, и они не увидели бы меня. Но мне не повезло. И теперь вопрос был только в том, когда они меня догонят.
Я нырнула в лес, сумрачный и неприветливый. Было сыро, пахло прелой листвой. Ноги скользили, сучья лезли в лицо. Несколько раз я упала. Лес просматривался насквозь. Но пока я еще выигрывала несколько очков.
За высокими елями мелькнула дорога. Такая же прямая, как и улица, по которой я бежала — она была проложена по просеке к военной части. Если бы я могла добежать туда! Но вряд ли бы у меня хватило сил. А вот им догнать меня по прямой было раз плюнуть. Я не сомневалась, что троица эта от меня не отступится: ведь от того, останусь ли я в живых или нет, зависело их будущее.
Перебежав грунтовку, я снова нырнула в чащу. Густой подлесок, в котором летом мог спрятаться целый полк, теперь топорщил голые прутья. Я споткнулась, полетела в осыпавшийся финский окоп и тут же услышала голоса. Они были не слишком рядом, где-то у дороги: в сыром воздухе звуки разносятся далеко.
— По дороге она пойти не могла. Мы бы ее свитер увидели, — сказал Генка.
— Но бежала она к ней, — Сергея азарт погони, похоже, взбодрил, и голос его звучал уже не так жалобно.
— Значит так, пацаны, — жестко оборвал их Олег. — Деваться ей некуда. До болота метров двести пятьдесят, а то и триста, все на просвет. Вы вдвоем идете по дороге до части, а я — до входа в лес. Смотрим. Если не найдем, то возвращаемся к этому место по кромке болота.
— Слушай, Олег, тут ведь ям всяких полно, траншей. Можем и не увидеть, — возразил Генка.
— Не бзди! Никуда не денется. Все, разошлись!
У меня в запасе было минут сорок. Теоретически я могла вернуться назад. Но тогда пришлось бы пересекать дорогу. Впереди было болото. И хотя меня преследовал не батальон с собаками, а всего лишь трое, хотя это был знакомый, далеко не маленький лес, я все равно оказалась запертой в прямоугольнике размером меньше квадратного километра. Возможно, я преувеличивала опасность, даже скорее всего, что преувеличивала, но парни казались мне тогда какими-то монстрами, которые видят и слышат все.
И вот тогда мне пришла в голову мысль: чтобы они прекратили меня преследовать, я должна исчезнуть. В буквальном смысле. О последствиях я не задумывалась. В двадцать лет мало кто задумывается о будущем всерьез. Не думала и о том, что буду делать после своей так называемой смерти.
Я стащила свитер, спрятала его под камень и вылезла из окопа. Подошла к кромке болота и осмотрелась. Здесь и летом было очень опасно, а уж тогда-то… Подобрав палку покрепче, я разворошила бодяжину у самого берега, потопталась по мху, который прогибался под ногами, как надувной матрас. Теперь надо было бросить туда что-то тяжелое, чтобы тина выплеснулась наружу.
Неподалеку валялся здоровенный камень, наверно, обломок валуна. Кое-как мне удалось подкатить его к болоту. Он весил, наверно, килограмм сорок. Как мне только удалось поднять его? Боль взорвалась, как бомба — везде.
С глухим всплеском камень исчез в трясине. Бочажина выглядела так, словно в ней кто-то утонул. Поколебавшись, я сняла сапоги и бросила туда — на тот случай, если будут искать мое тело. Кое-как, прямо руками заворошила следы, которые оставил на земле булыжник и спряталась в яму под корнями вывороченного дерева — заметить ее можно было, только подойдя вплотную, но для этого пришлось бы продираться сквозь заросли можжевельника. Мне, впрочем, все было видно отлично. Перед тем, как спрятаться, я громко закричала.