Андер
Шрифт:
— Не смей ко мне прикасаться, — тихо сказал я, отступив на шаг.
— Андер, это приказ госпожи баронессы, — медовый голос Алана совершенно не контрастировал с его раздражённым взглядом. Так смотрят на что-то мерзкое, вызывающее брезгливость. — Пойдём пожалуйста. Подумай, что бы тебе сейчас сказал господин барон, твой отец.
— Мой отец умер, — процедил я, отступая ещё на шаг. — Теперь Глава Рода — я. И ты не имеешь права меня трогать.
Алан на миг растерялся, а потом, посмотрев на меня с состраданием, схватил за локоть,
Да, мой хороший. Всё ты правильно сделал! Молодец.
Руки я держал в карманах. Когда управляющий меня потянул, увлекая за собой, я позволил руке выскользнуть, а сам рванулся, но Алан снова успел меня перехватить, только на этот раз за запястье. Его взгляд скользнул по перстню и ушёл вбок.
А я в это время с удовольствием наблюдал за разворачивающейся переоценкой собственного положения в голове управляющего. Сначала он недоверчиво посмотрел на руку, потом застыл в ступоре, а затем сделал то, что и был должен сделать человек, с его складом характера: благородно свалил проблему, с которой был не в силах справиться, на хрупкие плечи моей дражайшей тётушки.
— Г-госпожа баронесса, — он отпустил мою руку. — Я прошу прощения, но... Взгляните, пожалуйста, сюда.
— Ты не слышал, что я сказала? — тётя теряла остатки терпения. — В комнаты их, немедленно!
— У него перстень, — с ужасом произнёс Алан, начиная бледнеть прямо на моих глазах.
— Какой к дарху перстень? — прошипела Камила и, уже наплевав на ошарашенных слуг, быстрым шагом направилась ко мне.
Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что именно она видит у меня на руке. Но того, что она сделает в следующий момент, я даже не мог предположить.
— Ты где взял эту безвкусицу? — хмыкнула она. — Когда придёшь в комнату, чтобы немедленно снял эту ужасную поделку. Алан! Сколько мне ещё нужно повторить, чтобы дети оказались по своим комнатам?
Признаться, даже я, довольно много повидавший в своей жизни, опешил от этого наглого неприкрытого вранья. Она прекрасно всё поняла, но блистательно попыталась обратить проигрышную ситуацию в свою пользу. Ей оставалось только надеяться, что ребёнок не понимал, что именно даёт этот перстень.
— Константин! — повысил я голос, глядя на Камилу он Фарен.
— Да, господин барон, — Арнье плавным движением поднялся с подоконника и подошёл к нам.
— Скажи, пожалуйста, что это? — рука была поднята, и как минимум половина присутствующих увидели на ней печатку. По толпе моментально пошли шепотки.
— Это родовой перстень, господин барон! Рад приветствовать Главу Рода, — Константин поклонился мне.
Через несколько секунд это сделали все, приведённые к родовой клятве, а ещё через несколько — все остальные слуги. Последним поклонился морально раздавленный Алан, из глаз которого ушла спесь, уступив место страху и панике.
Продолжая смотреть на Камилу, я увидел полную неприкрытой
— Быстро снял это и отдал мне!
«Ага, разбежался!».
Я покачал головой, нацепив на лицо самую мерзкую улыбку, которой может улыбаться ребёнок.
— Ах ты ж дрянь! — она замахнулась, чтобы влепить мне пощёчину, но её рука была мягко перехвачена рукой Константина.
— При всём уважении, я не могу вам этого позволить, госпожа баронесса, — произнёс Константин.
— Что-о-о? — прорвало тётушку. — Ты отдаёшь себе отчёт, на кого ты только что поднял руку, тварь?
— Моя обязанность защищать Главу Рода! — тихо, но твёрдо ответил Арнье. — Если вас есть ко мне претензии, готов удовлетворить их в любое удобное для вас время, баронесса.
Камила была в ярости.
Честно говоря, я ждал, что она сорвётся, всё больше загоняя себя в угол, но у неё хватило ума отступить. Да и вздумай она применить магию, Арнье просто бы не позволил ей это сделать, так как имел ранг уровня Сапфир. Не полная же она дура, в конце-то концов. Да и устраивать бойню в трапезной на глазах у стольких свидетелей...
— У меня нет к вам претензий, — задрала она подбородок, даже не подумав извиниться за оскорбление. — Хорошо. Сейчас мы все успокоимся, а о произошедшем поговорим за завтраком, — она только начала разворачиваться, когда услышала мой тихий голос.
— Я хочу, чтобы вы покинули поместье. Немедленно!
— Ты меня выгоняешь? — её изумлению не было предела. — Родную тётю? На ночь глядя? Где же твои манеры, Андер?
— Вы сами только недавно сказали, что у меня нет хороших манер. Я это запомнил. Константин, проследите пожалуйста, чтобы моя тётя покинула мой дом не позднее, чем через двадцать минут.
— Будет сделано, господин барон, — Константин выразительно посмотрел на Камилу, но та проигнорировала его слова, продолжая смотреть только на меня, прищурившись.
Медленно наклонившись к моему уху, она произнесла еле уловимым шёпотом:
— Ты совершаешь большую ошибку, Андер. Подумай ещё раз.
Даже произнесённая шёпотом, с улыбкой, или поцелуем, угроза никогда не перестанет быть угрозой. И неважно, в какой обёртке тебе преподнесли это предупреждение: суть слов от этого остаётся неизменной.
Показав знаком, что я тоже хочу что-то сказать и подождав, пока Камила снова наклонится ко мне, я так же тихо произнёс:
— Моя дорогая тётя! Вон из моего дома!
Медленно выпрямившись, она уже по-другому посмотрела на меня. Не произнеся больше ни слова, она развернулась и гордо направилась к выходу из трапезной, мимо стоявших в стороне Ауриты и Ники, которые смотрели на меня открыв рты от удивления. Ещё бы, такого поворота здесь даже взрослые не ожидали, что уж о детях говорить.