Андреевский флаг
Шрифт:
И все потому, что киевские власти, поставленные Западом и олигархами «местного разлива» с самого начала стали отрицать право на самостоятельную жизнь и само существование всех народов, кто не покорится их воле. Уничтожить народности в культурном плане, а если не захотят «добровольно» стать как все «западенцы», то истребить физически. Или изгнать с родных земель, на которых люди жили столетиями, захватив их дома и собственность, объявив оккупантами.
Кстати, апробированный для Прибалтики способ — там так всегда поступали с русскими и при «первых» республиках, и при «вторых». Только физически не истребляли, а все делали в соответствии с нацистскими доктринами, включая выдачу «негражданских паспортов» серого цвета,
Только страшно, ведь «восточный сосед» рядом, может и месть устроить. А не будь его, то русских бы давно изгнали, отобрав имущество и обогатившись за их счет. Или построили для них крематории, чтобы пеплом удобрить подзолистые и болотные земли, либо концлагеря, вроде Саласпилса — и расстрелы проводить удобно, и в дюнах легче рвы в песке для многих тысяч умерщвленных выкопать.
Опыт ведь имеется!
Прикопали сотню тысяч «жидов», расстрелянных местными полицаями и эсэсовцами, и теперь можно было десятилетиями скорбеть о несчастных, которых большевики в Сибирь угнали на «перевоспитание». А будь они там, то эсэсовцев стало бы намного больше, и карательные прибалтийские батальоны смогли бы уничтожить все деревни на Псковщине, Новгородчине, Великих Луках и прочих местностях, где они безжалостно истребляли жителей, сжигая села и выселки, так «сражаясь» с партизанами.
Но ведь русским не следует вспоминать преступления нацистских пособников, ведь что было, то было, и прошло!
И вообще он «клевещут» на таких цивилизованных и очень культурных жителей прибалтийских стран! Разве могли служить в дивизиях ваффен СС столь жестоко, и вообще — лучше не вспоминать, а проводить парады бывших легионеров и их потомков — ведь это так красочно и торжественно!
Понятно, что Павел Алексеевич оставаться в стороне не стал — взял в руки оружие, воевал, отстаивая родные земли от потомков дивизии СС «Галичина», что пришли устанавливать долгожданный для себя «новый порядок». И спустя восемь лет снова стал воевать — год назад был ранен. СВО он одобрил — лучше начать самим первыми, раз понятно, что войны не избежать, потому что «соседушки» день за днем семь лет твердят одну мантру — «вырежем всех». И в этом нет сомнений — действительно «под нож» пустят…
— Скотство какое, и это не реконструкторы! И Таганрог исчез, и поселений нигде нет! Везде природа девственная, и Дон полон рыбы, вон как она плещется. Только это иное время, не мое.
Павел загнал лодку в сухие прошлогодние камыши, бензин следовало поберечь. Закурил сигарету, посмотрел на пачку «Петра» с одним из страшных признаков кончины, хотя на войне любого убьют гораздо быстрее, и более изощренно, на собственной шкуре проверено.
Задрал штанину на левой ноге, и, отстегнув ремни протеза, стал обтирать культю специальной салфеткой. Ступню он потерял прошлой весной, когда шло наступление на Харьков, а он получил под командование роту «мобиков». Полгода пролежал в госпиталях, а сейчас остался жить с небольшой пенсией по инвалидности
Какие надежды тогда были…
Он огорченно взмахнул рукою, достал из сумки бутылку водки, открутил пробку и хлебнул внушительный глоток, затем глотнул еще раз, но куда меньше. Без аппетита пожевал кусок хлеба с колбасой — сделал себе бутерброды в плавание. Которое столь долгим оказалась по его собственному любопытству. Вытянул из воды, как президент однажды, древнегреческую амфору. Только ВВП ее явно подложили, он же на свою голову стал открывать сосуд, а оттуда «туман» полез безмерно, как из постановщика дымзавесы, но в куда в большем объеме.
Вот оно приключение на старости лет! Нашел на свою задницу!
— Да пошло все на хрен, — пробормотал Павел и прикрыл глаза. Он хотел уснуть и снова оказаться дома, как проснется. И все что увидел за эти суматошные часы, окажется мороком, наваждением в кошмарном сне…
"Антиреклама" и предостережение на сигаретах. Но люди курят, особенно на войне…
Глава 7
— Это не наш Азов, а хер знает что?!
Генерал-майор Автоном Головин с нескрываемым изумлением разглядывал раскинувшийся перед ним небольшой городок, вокруг которого возвели земляные валы. Невысокие насыпи кое-где обнесли частоколом и каменными стенками, невысокими и непрочными на первый взгляд. Впрочем, имелось и две площадки, вынесенные чуть вперед — на них можно было разглядеть две пушки, ибо такие стволы может иметь только орудие. Там суетились какие-то люди, причем их одеяния вызвали у Головина улыбку — подобные он видел на гравюрах в старинных книгах, такими рисовали жителей итальянских городов, из времен государя Ивана Васильевича по прозвищу «Великий», что объединил русские княжества под эгидой Москвы двести с лишним лет тому назад.
На речном берегу стояли два десятка различных судов, больше напоминавших большие лодки, и две небольшие полугалеры, которые итальянцы скампавеями именовали. Эти только были без оснастки, видимо, зимовали у города. А на реке у пристани только лодки были, с десяток — весельные, с высокими бортами и мачтой. В таких обычно грузы возили по донскому и азовскому мелководью, когда к берегу пристать трудно.
— Крепости, почитай, нет вовсе, и вид у нее такой, словно после жестокого штурма еще заново не отстроились. Дальний холм этот вообще не обжит, и башню на нем еще не возвели…
Стоявший рядом с ним командир «семеновцев» Иван Батурлин пристально рассматривал городок, в раза два меньше, чем Азов, составлявший «верхнюю» часть того настоящего города.
Воевода Иван Иванович был опытный, да и старше Головина на шесть лет, в «Кожуховских походах» стрелецким войском командовал. Да и у самого Петра Алексеевича доверием пользовался как в делах, так и забавах, в последних он был неистощим на выдумки, отчего получил прозвище «Каина». Но таковые вторые имена все приближенные носили, а царя так на «всепьянейшем соборе» именовали «Пахом-Пихай» — понятно что и куда, точнее в кого, именно надо было «пихать». И являлся царь лишь «диаконом», тогда как Ванька поставлен на общем сходе «архимандритом».
— С налета надо брать крепость, Автоном Михайлович, на валы легко взобраться, ров не везде выкопан, да и мелковат он. Пушек, почитай нет, пищалей тоже, копья и алебарды торчат. А вот там арбалетчики… Бог ты мой, а вон и татары скачут, стрелы метать готовятся, у меня нет сомнений. Упредить их нужно, воевода, картечью осыпать!
— Берем крепость, Иван Иванович, на саблю — государь не осудит. Татар побить надобно для острастки — чтобы под ногами не мешались! Маши казакам — пусть на стены идут, а мы татарвой займемся! Али это ногайцы — разобрать трудно, далековато до них еще!
Никакой суматохи на фуркатах не произошло — все на них давно было готово к сражению с неприятелем, если оный все же появится. Смятение среди гребцов и солдат уже улеглось — их дело служба царская, а раз сам государь с ними, то пусть самодержец и думает, что случилось с эскадрой, и куда пропал Таганрог. Так что зрелище совсем «не того» Азова никого не удивило, зато вид скачущих конных татар воодушевил православное воинство изрядно. Противник давний и вековой, к которому много счетов накопилось, а ведь такие «долги» принято не золотом, а кровью уплачивать.