Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания
Шрифт:
Стоявший среди клириков Успенской церкви монах Иаков прилежно записывал слова своего наставника, которые предполагалось теперь включить в состав нового жития апостола Андрея. Никто из никейцев не усомнился в их подлинности, ибо как иначе мог проповедовать их предкам сам Первозванный?
Епифаний уже почти уверился, что его пребывание в Никее продлится ещё очень долго, поскольку лжемитрополит Ингер (он же Игнатий) даже не озаботился тем, чтобы его поминали во всех храмах фемы Опсикиев, подчинявшихся никейскому иерарху. Настоящее же несчастье постигло митрополию совершенно неожиданным образом, оно пришло оттуда, откуда никто не ожидал, — от сосланного, но вернувшегося в город Петра. Слухи о его падении поползли по Никее на Пасхальной седмице ещё 6324 года, но никто им не верил: не мог верный соратник патриарха Никифора, всем сердцем преданный православию, уступить уговорам нечестивого Иоанна Грамматика и отложиться от иконопочитания! Все боголюбивые никейцы посчитали тогда, что из Константинополя нарочно распускаются лживые сплетни о их отце и господине. Увы, когда накануне Пасхи следующего, 6325 года невежественного,
Ни Михаил, ни Маркеллин, которого вынудили присутствовать при этой ужасной церемонии, ни Епифаний с Иаковом — никто из никейских клириков не остался равнодушен к происходящему: один за другим они выходили из осквернённого храма и плевали в лицо Петру. Пётр молча, напряжённо прикрыв глаза, сносил их поругания, а императорские гвардейцы не смели вступиться за него, лишь кто-то из столичных чиновников записывал на церу имена тех, кто с презрением покидал церковь. В тот же день никейцы узнали, что Феодор Студит был выслан и из Вифинии — ещё дальше, в забытую Богом крепость Вониту, что в Анатолийской феме, на границе с богомерзкими сарацинами, которые могли вот-вот вторгнуться в укрепление и истребить всех его защитников и обитателей, включая даже узников.
В ночь перед уходом из Никеи, после пасхальной службы, совершённой тайно, наспех, без подобающей великому празднику торжественности, в домовой церкви одного из городских старейшин, Епифаний надиктовывал Иакову прощальные слова апостола Андрея, обращённые к никейцам. Андрей, как и Епифаний, провёл в этом городе целых два года, но если первый покидал его с радостью о присоединившихся к Церкви Христовой чадах, то второй — с горестью об отпавшем от неё отце.
— Пиши, Иаков, — говорил Епифаний, — сразу на том пергамене, который унесли мы от еретиков из Патриаршей библиотеки. У меня всё готово: хотел я сказать это в прощальной проповеди, но пусть будет это завещанием никейцам. Итак, возвестил Андрей жителям Никеи: «Не возмущайтесь, но явите дела покаяния: очистите сердца свои от опьянения вином и коварного злопамятства; очистите уста свои ото лжи, бесовских песен и от всякого невежественного вздора и откройте их для слова Божия, дабы призывать Святого Духа; очистите ваши руки от неправедного грабежа, воровства и ига лукавого и прострите их для оказания милосердия нищим, чужестранцам и рабам; примите закон Божий, данный через Моисея, дабы пожить в мире; возьмите иго Христово, потому что оно свято и дарует обильное мздовоздаяние. Если вы желаете святого крещения, то отвратите свои души и тела от сатаны с его идолами, делами и всей помпезностью, добровольно приступите ко Христу и явите то, что Он любит. Это значит нелицемерно любить Бога и друг друга, сносить обиды и не обижать никого, всех жалеть, воздерживаться и не высокомерничать, но, более того, смиренномудрствовать, жить в чистоте и мире со всеми, воздерживаться от чужого. Не убивайте, не воруйте, не клянитесь ложно, не изменяйте, избегайте блуда и всякой нечистоты, дабы стать новым народом Божиим, избранным, святым, ревнителем добрых дел. Думайте и творите небесное — то, где не только Христос, но где и вы будете обитать с Ним. Ему поклоняйтесь со Отцом и Духом каждый день. Молитесь, став лицом на восток».
— Воистину мудр и красноречив был святой апостол Христов! — воскликнул Иаков, оторвавшись от тетради.
— Продолжай во имя Господа: «Знаете вы сами, сколько я увещевал вас и сколько унижали вы меня, сколько радел я о вас и сколько знамений сотворил чрез меня Бог. И если бы Он не позволил бесам вразумить вас, то вы бы так и не вразумились. Бог, будучи человеколюбив, действует не принуждением, но призывает всех, как самовластных, и хочет спасения каждого. Вот целых два года провёл я с вами: что видели вы во мне и слышали от меня, то предание и храните непоколебимо. Господь Бог чрез Сына Своего Иисуса Христа отметил вас и запечатлел Духом Своим Святым: смотрите, не обратитесь к своим прежним обычаям, сражайтесь за свою веру и священников. Сатана будет искушать вас, дабы испытать, тверды ли вы, ведь ради этого и попускается ему испытать золото вашей веры, истинно ли оно. Покажите же твёрдость веры своей: каждый из вас, сколько имеет, с радостью и молитвами да принесёт начатки свои Богу чрез священников. Подчиняйтесь же им и просите, дабы с радостью творили они за вас молитвы Богу. Не судите священников, о несведущие, ибо написано: «Не прикасайтесь к помазанным моим и пророкам моим не делайте зла». А вы, священники, народ наставляйте самою жизнью, словом и повелением. Не клевещите друг на друга все, бремена друг друга носите, терпите друг друга, любите друг друга, дабы Бог и вас возлюбил. Аминь!»
— Аминь! — повторил скорописец.
— А теперь в путь, брат Иаков. Последуем стопами святого апостола Андрея. Покинув Никею, отправился он, как ты знаешь, в Никомидию. Верь же: не оставит он нас в этом странствии — и да благословит нас Господь!
«Милостивый Государь Григорій Александровичъ!
Пишу Вамъ изъ бывшей Никомидіи (ныншняго отуреченнаго Измита), куда привелъ меня Господь въ моихъ поискахъ
И въ связи съ этимъ у меня къ Вамъ одна деликатнйшая просьба. По загадочной причин меня отъ Синопы буквально преслдуетъ Вашъ знакомецъ — о. Андрей Епифанцевъ, съ которымъ вмст сослужили мы въ небезъизвстномъ Вамъ Подмосковномъ храм въ прошломъ году на апостола Андрея. Сначала въ ту синопскую гостиницу, гд я остановился, на мое имя пришло отъ него безумное письмо, изъ которого я ршительно ничего не понялъ. Вскор, уже въ Изник (т. е. въ Нике, по-нашему), онъ уже самъ пытался проникнуть ко мн въ гостиничный номеръ, охрана же вовремя его остановила: чуть было не кончилось всё для него арестомъ, но я вступился за единоврца и въ нкоторомъ род соотечественника. Въ награду тотъ сталъ обвинять меня въ какомъ-то плагіат: я-де укралъ у него какую-то сумасбродную идею, — и наговорилъ сверхъ того такихъ параноидальныхъ глупостей, что мн и повторить ихъ неловко. Одного лишь не скрою: у меня дйствительно въ прошломъ году возникли въ Россіи нкоторые трудности дипломатическаго свойства какъ по церковной, такъ и по гражданской линіи, и есть вс основанія полагать, что здсь не обошлось безъ тайнаго недоброжелателя, который, возможно, натравливаетъ на меня теперь о. Андрея. Послднему не повредило бы успокоить свои нервы на водахъ, покуда ихъ не поправятъ въ боле суровомъ заведеніи.
Такъ вотъ, я настоятельно прошу Васъ, почтеннйшій Григорій Александровичъ, какъ-нибудь повліять на о. Андрея. Будьте такъ любезны, попытайтесь уяснить причины его ко мн столь неравнодушнаго отношенія, возникшего внезапно и безпричинно, и отговорите его отъ дальнйшихъ нападокъ на меня. Насколько я знаю, о. Андрей также включенъ въ программу Херсонисской конференціи, поэтому не хотелось бы и тамъ имть съ нимъ пренепріятное враждебное столкновеніе.
Съ неизмннымъ почтеніемъ,
смиренный священноинокъ Ампелій+
Р.S. Прилагаю свой переводъ съ латыни фрагмента “Книги о чудесахъ блаженнаго апостола Андрея” Вашего тезки — Григорія Турскаго, въ которомъ рчь идётъ о Никомидіи».
Это письмо, написанное отцом Ампелием от руки на нескольких гостиничных бланках, пришло Фоменко на институтский адрес обычной почтой, в конверте с турецкими марками, и так его озадачило, что он забыл о приложенном переводе, и даже Никифоров со своими вечными шуточками не смог отвлечь коллегу и приятеля от мрачных мыслей. Фоменко стал звонить своему духовнику, который был учителем отца Андрея, но тот знал лишь то, что отец Андрей взял академический отпуск и куда-то уехал. Другие их общие знакомые также не могли о нём больше ничего сказать, и никто не замечал в его поведении каких-либо странностей.
Никифоров, любивший совать нос в чужие дела, настороженно следил за телефонными разговорами Гриши, отвлекаясь на работу лишь в перерывы между ними, и попытался выудить у него содержание письма.
— А что наш таинственный афонский друг пишет? Опять переводы шлёт? — спросил он Григория в надежде услышать в ответ нечто более интригующее, но вопросом своим попал в точку.
— Ах да, — вспомнил Фоменко. — Тут действительно был ещё какой-то перевод Ампелия… Сейчас посмотрим… — И он извлёк из конверта листок с напечатанным на нём текстом:
«…Затем он приближается к воротам Никомидии, и вот выносят на кровати мертвеца, чей старик-отец, поддерживаемый руками рабов, был едва в состоянии провести похоронную процессию. Мать, также отягощённая возрастом, с распущенными волосами следовала в рыданиях за трупом: “Горе мне, чья старость дожила до того времени, что на похороны сына я отдаю то, что приготовлено для моих похорон!” И вот, когда они так и подобным же образом голосили, следуя за трупом, прибыл апостол Божий и спросил, сочувствуя их слезам: “Скажите мне, пожалуйста, что случилось с этим юношей и почему он переселился на тот свет?” И хотя они из-за оцепенения ничего не отвечали, однако же апостол услыхал от слуг следующее: “Когда этот юноша был один в спальне, прибежали вдруг семь собак и накинулись на него. Так чудовищно растерзали они его, что он упал и умер”. Тогда блаженный Андрей, вздыхая и возводя очи к небу, со слезами сказал: «Я знаю, Господи, что это были козни бесов, которых я изгнал из города Никеи. И теперь я прошу, Милостивый Иисусе: воскреси его, чтобы не возрадовался о его погибели противник рода человеческого». И сказав это, обратился к отцу: «Что ты дашь мне, если я верну тебе невредимым твоего сына?» А тот: «Для меня нет ничего дороже его, поэтому я отдам тебе самого себя, если с твоей помощью он вернётся к жизни». Тогда блаженный апостол, воздев руки к небу, снова стал молиться: «Пусть возвратится, прошу Тебя, Господи, душа юноши, дабы после его воскресения все, оставив идолов, обратились к Тебе и его воскрешение стало спасением для всех погибающих, чтобы они более не были подвержены смерти, но, став Твоими, сподобились вечной жизни». После того как верные ответили: «Аминь», — он повернулся к носилкам и сказал: «Во имя Иисуса Христа восстань и стой на своих ногах». И тотчас к удивлению народа он воскрес, так что все, кто присутствовал, воскликнули громким голосом: «Велик Бог Христос, Которого проповедует раб Его Андрей!» А родители дали своему сыну множество даров, которые он преподнёс блаженному апостолу, но тот ничего из них не принял. И только повелев юноше идти с ним до самой Македонии, он наставил его спасительными словами».