Андрей Первый. Дилогия
Шрифт:
Некоторое время все молчали, пока не раздался громкий голос:
– А как же права человека? – люди волной отступили, оставив в центре небольшого пространства воинственную девушку в очках. Каштановые короткие волосы, тёплый свитер и штаны, за спиной рюкзак. Лоб разделяла глубокая морщина.
– Вы тут сидите выше всех и рассматриваете нас как своё имущество, личных рабов. Поощрение и наказание? За всё надо платить? А кто будет решать, вы? Кто вы такой, чтобы распоряжаться нашими судьбами? Мы – люди! Неужели, если мы не сможем работать, выкинете нас на корм
Я молча смотрел на неё, стоящую, сжимающую кулачки и тяжело дышащую. А в наушники Мэй быстро читала информацию про неё.
– Мария Терентьева, студентка четвертого курса журфака. Была спасена после очистки общежития номер пять. Её просьба по спасению семьи была отклонена, потому что родные Марии жили за городом и не выходили на связь. Используя спутники, мы пришли к выводу, что семья стала зомби.
– Маша, – я говорил, смотря ей в глаза. – Скажи, что ты предлагаешь?
Девушка опешила от такого. Она растерянно покрутила головой, а в это время Мэй продолжала рассказывать о ней.
– Когда озвучили твой приказ, требуя каждому убить зомби, она сильно сопротивлялась. Только после ультиматума, когда пригрозили оставить её одну, она взяла в руки меч.
– Я хочу, чтобы каждый имел равные права! – Мария набралась храбрости и громко заговорила. – Чтобы был выбран парламент через голосование, чтобы все ресурсы распределялись ровно, между всеми! Чтобы вы не сидели и не смотрели на нас сверху! Чтобы не создавали специально расслоение в обществе своими кругами в клане!
– Класс она получила бронзовый, – добавила Мэй. – Мусорщик называется. Тёмная Сфера не дала ей другого выбора. Про классовый навык не говорит.
Я едва сдержался, чтобы не засмеяться, когда услышал название класса.
– Маш, посмотри туда, – я указал пальцем на голограмму. Там весь экран разделился на две части. На правой – Каменной Монстр высотой метров восемь, спокойно шагающий и наступающий на машины, а на левой – толпы зомби, бредущие по улице.
– Кто справится с этим?
– Я сейчас другое видео включу, из Юпсиса. Это Новосибирск, – сказала Мэй.
– Или вот, – я щёлкнул пальцами, и картинка сменилась. На ней было видно, как орда немёртвых крыс наседает на едва отбивающуюся группу людей. Но спустя всего тридцать секунд защита была сломлена и десятки людей потонули в потоке грызунов.
Люди зашептались, на их лицах был виден страх.
– Это Новосибирск, Маша, – я постучал пальцем протеза по подлокотнику кристаллического кресла, привлекая внимание. – Буквально два часа езды до нас. Кто будет защищать людей, когда эти милые грызуны решат полакомиться человечиной?
– Бойцы клана, – уже не так уверенно ответила Мария.
– А бойцам клана зачем это делать?
Маша молчала, пытаясь найти контраргумент.
– Потому что это их дом, – наконец выдохнула она. – Тут есть пища, кров и безопасность.
– Правильно, – я кивнул. – А как думаешь, будут бойцы клана чувствовать это место домом, если они всё это время рисковали жизнью, сражаясь против зомби и мутантов, спасли сотни жизней, и в итоге их
Маша вскинулась, хотела что-то сказать, но не успела, я перебил:
– Пойми, сейчас, в апокалипсис, высокоуровневые Тёмные – это элита. Но так будет не всегда. Каждый найдёт себе работу. Людей надо кормить, нужны Повара . Для новых домов нужны Строители. Для того, чтобы мы жили в чистоте, нужны Мусорщики.
Машу затрясло, а я продолжил.
– Нужны Юристы , чтобы придумывать правила и законы, Учителя, чтобы учить детей, и особенно, – я выделил последнее слово, – важны древнейшие профессии. Журналист, например, ты же на него училась.
Послышались робкие смешки. А Маша, поняв, что я не сказал людям о её классе, более-менее успокоилась.
– Каждый найдёт себе дело, – повторил я. – Но сейчас не то время, Маша. Нас пока мало, и я не вижу смысла создавать парламент, он только расколет клан. Никакой демократии не будет, запомни. Если где в мире она и появится, то быстро расколется из-за внутренних распрей и будет уничтожена. А если вдруг ты недовольна своим классом, – многозначительно посмотрел на неё, – то вполне вероятно, что при повышении уровня клана или города, появится возможность сменить его.
Люди загомонили, а глазах Маши появился проблеск надежды.
Я молчал. Не знаю, что ещё сказать. Я сперва хотел высмеять Машу перед всеми, сделать её козлом отпущения а остальных сплотить и натравить на неё. По всем правилам диктатуры. Но не смог, не хочу я ломать ей жизнь и делать изгоем. Хоть я и строю диктатуру с культом личности и прочим, и сегодняшняя речь – часть образа перед народом, но диктаторы же тоже разные бывают, так ведь?
– А кто будет писать законы и правила? – спросила Мария. Она была всё еще бледна, немного тряслась, но уже не так, как раньше.
– Если хочешь, я назначу тебя в коллегию, которая будет этим заниматься, – улыбнулся ей. – Но не волнуйся, всё будет честно, – вынул из кольца папку и махнул ею. – Среди нас много разных классов, и даже есть один Судья и два Адвоката . Я назначу вектор, а они будут заниматься этим.
Толстый мужчина в очках приосанился и гордо посмотрел на стоящих рядом людей. Не выдержав, он ткнул большим пальцем в себя и прошептал соседу:
– Я Судья.
Мария же, наоборот, вся сжалась, снова вспомнив про свой класс.
– Я… Я больше не имею возражений. Простите.
– Ты молодец, – я показал ей большой палец. – Одна вышла против всех, не побоялась. Молодец.
Мария покраснела. В это мгновение ей явно хотелось провалиться под землю, чтобы не чувствовать все эти взгляды вокруг…
*Хлоп*
Кто-то начал хлопать. Я едва успел заметить, кто это был. Мэй. Уголки моих губ едва дрогнули.
Аплодисменты, начавшиеся с одного хлопка, быстро набирали обороты. И вот я сижу и с наслаждением принимаю овации. Или это они Маше хлопают? Блин, не понятно.