Имя нам Легион. Том 7

Мне стоило огромных усилий, чтобы не убить хренов на месте. Секундное удовольствие поставит под угрозу весь план, чего я никак не мог себе позволить. Пришлось сдержаться и чуть ли не силой опустить голову, прикрывшись посиневшими руками.

Секундное замешательство полицейских превратилось в новый прилив злости. Я ничего не предпринимал, и меня снова повалили на пол и избивали ногами. На всякий случай создал барьер вокруг головы, чтобы случайно не проломили череп,

— Пиши заявление, сука, что с тобой ничего не делали! И на камеру расскажи, как тебе здесь хорошо! На, получай, урод! Рылом не вышел нам угрожать!

Мне быстро надоело слушать однообразные угрозы, и я вновь имитировал потерю сознания, перенёсшись в персональное пространство. Система сообщила, что меня несколько раз попытались разбудить, облили ледяной водой и снова ушли. Ничего, пускай развлекаются, пока могут. Скоро должен приземлиться самолёт с моим адвокатом, и тогда им станет гораздо веселее.

Через какое-то время пришлось вернуться — Легион сообщил о вмешательстве. С трудом разлепив глаза, заметил перепуганного полицейского и мужчину в зелёном халате со светящимися руками. Понятно, прислали целителя, чтобы скрыл следы побоев. Ну удачи ему, я сразу приказал нанороботам выстроить между нами непроницаемый барьер. Несколько минут играли с ним в гляделки, покуда он наконец не сдался:

— У меня не получается, впервые на моей памяти больной сопротивляется лечению!

— Ничего не хочу слышать! Немедленно приведи его в нормальный вид, или я тебя сгною в… Здравия желаю, ваше благородие!

Побледневшего следователя оттеснило могучее плечо. В и так небольшой камере сразу стало тесно — весь вход загородил широкий мужик с впечатляющими седыми усами. Полицейская форма со знаками отличия полковника с трудом держалась на накачанном теле, казалось, стоит ему напрячься — и железные пуговицы с выбитыми на них двуглавыми орлами разлетятся во все стороны.

— Господин полковник, вы всё неправильно поняли! Он сам себя избил, чтобы…

— Молчать! — рявкнул на следователя офицер и обратился к кому-то за своей спиной. — Чего встали? Идиота арестовать, задержанного вывести.

Окинув меня равнодушным взглядом, полковник вышел, уступая дорогу парочке гвардейских сержантов. Я с большим удовольствием наблюдал, как они грубо заломали поникшего следователя и нацепили на него наручники. Меня подняли с пола, попытались отряхнуть, вызвав новую вспышку боли, и помогли выйти в коридор.

Помимо мощного полковника (очевидно, его дар был связан с усилением собственного тела) там собралась целая делегация — губернатор Саратова, Мещеряков Даниил Фёдорович, неизвестный тип в запахнутом пальто и мой немецкий адвокат. Последний при виде меня всплеснул руками и одарил смотрящего за краем очень красноречивым

— Как я погляжу, в вашей дикой стране совсем не ведают приличий!

— Кто бы говорил! Не вы ли прославились на весь мир Бременским процессом? — огрызнулся губернатор. — От бедняг живого места не осталось! На казнь их тащили на носилках!

— Зато их пытки были санкционированы и проведены лицензированными палачами. А у вас что? Сплошное беззаконие и дилетантство! Посмотрите на моего клиента! — Красноречивый жест в мою сторону. — Господин Покровский, держитесь, сейчас вам окажут помощь.

Вспомнил, мля, про свою работу, сразу после удовлетворения раздутого эго.

— И то верно, приведите его в порядок, — кивнул губернатор. — У входа собралась целая толпа журналистов, устроим пресс-конференцию.

— Господин, я не могу! Больной упорно сопротивляется лечению! — побледнел лекарь. Похоже, у его начальства был суровый нрав. — Молю, не казните!

— Не понял, что ещё за дела? — Губернатор наконец обратил на меня внимание. — Всё закончилось, ты спасён. Не глупи, парень.

Я лишь развёл руками и скорчил скорбную мину, продолжая поддерживать барьер.

— Гражданский, ты совсем охренел?! — зарычал мускулистый полковник. — Сейчас я проломлю твой щиток, и тебя вылечат насильно! Лучше сдайся по-хорошему!

— Никак не могу. — Из-за синяков и опухшего лица моя улыбка наверняка получилась не такой жуткой, как мне бы хотелось, но полицейский всё равно скривился. — Хотите показать меня на камеры? Хорошо, но только в таком виде.

— Не искушай судьбу, Покровский, — нахмурился губернатор. — Ты поднял слишком много шума.

— Поэтому в вашу версию всё равно не поверят. Свалите всё на исполнителей, покарайте зарвавшихся дворян, и тогда волнения спадут. А иначе… — Не стал договаривать. Зачем, когда и так всё понятно?

Меня ещё немного поуговаривали и решили, что хрен с ним. Тем более адвокат наконец вспомнил, кто ему платит, и начал забрасывать губернатора списком исков, которые он вот-вот предъявит областным властям. Пришлось обещать выплатить мне компенсацию за полицейский произвол и недоработку имперской администрации.

— Господин, журналисты рвут и мечут, требуют немедленно показать им Покровского! Акулы чуют кровь! — закричал подбежавший секретарь. — Что нам делать?

— Какие же они у вас распущенные, — поморщился адвокат. — У нас бы они и пикнуть не посмели без специального разрешения.

— Это называется свобода слова, — не удержался я от шпильки.

Нужно подумать, нужны ли мне ещё немцы. Да, они независимы от нашего дворянства и хорошо знают своё дело, но всего за пять минут общения он умудрился посеять во мне сильное раздражение. Наверное, нехорошо, когда хочешь придушить собственного адвоката.