Имя нам Легион. Том 7

Дорничев Дмитрий

На самом деле всё объяснялось одновременно проще и сложнее: у немцев действительно все СМИ находились под железным сапогом. Этого несложно добиться, когда страна относительно маленькая и вся власть принадлежит одному могущественному клану.

У нас же информационное поле контролировали разные конкурирующие семьи, и никто не мог продвигать одно мнение, если оно не устраивало остальных. Сейчас я создал редкий случай, когда саратовские дворяне смогли быстро договориться в общем стремлении уничтожить бизнес рода Десали и захватить себе освободившееся место.

Губернатор

прекрасно всё это понимал и быстро просчитал свою выгоду. Если он даст делу ход, то его наверняка вознаградят. Идея набирать управляющих из простолюдинов хорошо звучала на бумаге, но в реальности их было гораздо проще купить или запугать. Сложно не поддаться искушению, когда за спиной нет поддержки собственного могущественного рода, а имперская машина слишком неповоротлива, чтобы защитить всех. Получается, губернаторы всё равно обслуживали дворянство, но не собственные семьи, а тех, у кого получалось захватить влияние.

Мне вернули костюм и сумку с вещами, которые я перекинул через руку и, покачиваясь, пошёл за остальными. Подъём по лестнице показался настоящим мучением, но я мужественно стиснул зубы и кое-как взобрался наверх, тем самым окончательно приняв убитый вид. Двери открыли, и мы вышли на крыльцо. Я ожидал касания ледяного ветра, но несколько неприметных магов установили тепловой барьер.

Меня ослепили вспышки камер. Казалось бы, давно существуют телефоны с качественной оптикой, но почему-то большинство журналистов предпочитало допотопную технику. Из современных людей я заметил несколько стримеров. Они забрались повыше и вели прямые трансляции, не забыл занять большую часть экрана своим лицом.

— Прошу всех успокоиться! Сейчас будет официальное заявление! — Андрей подсказал, что Мещеряков Даниил Фёдорович был опытным политиком, сейчас шёл его третий срок. Он бы не задержался на посту губернатора, окажись неприспособленным к подобной должности. — Тише, тише!

Обманчиво мягкий голос действительно заставил всех успокоиться. Тем более журналисты сделали достаточно фотографий моего разбитого лица и как я дрожу на холодном ветру, которого не было. Теперь их вниманием завладел губернатор, акулы пера жаждали сенсации. И они её обязательно получат.

— Благодаря слаженным действиям полиции и имперской гвардии нам удалось раскрыть коррупционную схему! Высокий профессионализм позволил задержать всех участников, они искренне раскаялись и дают признательные показания. От лица Саратовской губернии я приношу искреннии извинения… — Он на мгновение запнулся и посмотрел в телефон, куда ему транслировали подсказки. — Покровскому Игорю Михайловичу. Он стал жертвой коварного обмана, однако его смелость и открытость позволили нам быстрее разобраться со скрытой проблемой. Он настоящий герой!

Мещеряков несколько раз хлопнул в ладоши, его поддержала свита, а там и журналистам пришлось присоединиться. Андрей передал мне ценную информацию, и я сделал знак, что тоже хочу сказать пару слов. После недолгого сомнения Мещеряков уступил мне несуществующую трибуну.

— Я хочу поблагодарить всех неравнодушных к нашей с Викой судьбе. Спасибо, без вашей поддержки

я был бы уже мёртв. — Изобразил лёгкий поклон через сильные мучения. Сейчас я делал вид, будто держусь из последних сил, преодолевая страшную боль. — К сожалению, местонахождение моей девушки по-прежнему остаётся неизвестным. Прошу имперские власти немедленно установить, где находится баронесса Устинова, не держат ли её в плену и…

— Он лжёт! — Как я и думал, меня прервали самым грубым образом.

Позади собравшейся толпы выплеснулась невидимая сила, заставив людей отпрянуть в разные стороны. В проложенный проход стремительно ворвался статный мужчина лет пятидесяти с аккуратной бородкой. За ним бежал Пьер, державший за руку Вику. Через модуль адаптации зрения приблизил её лицо. Вроде выглядит нормально, но взгляд потухший.

Губернатор подал знак, и гвардейцы пропустили отца Пьера, возглавлявшего графский род Десали. Весь покрасневший от гнева француз встал прямо напротив. Вокруг него буквально дрожал воздух от сдерживаемой силы. Было бы здорово, если бы он напал при куче журналистов, но он бы не дожил до своих лет с таким хреновым самоконтролем.

— Как видите, с Викторией всё в порядке! Мы лишь хотели предложить ей контракт на съёмках, а не женитьбу! Да, мой сын действительно имел подобные намерения, но он получил чёткий отказ при многочисленных свидетелях и смирился с волей женщины! — Мощный, хорошо тренированный голос разносился над собравшейся толпой, приковывая к себе внимание. Сказывался богатый опыт выступлений.

Вика тем временем вырвала руку и подошла ко мне с ужасом в глазах. Девушка хотела что-то сказать, но я покачал головой и отдал ей микрофон. А она молодец, сразу сориентировалась:

— Наглая ложь — ваши слова, господин граф! Где ваша аристократическая честь? Вам должно быть стыдно! — Всё же Вика талантливая актриса, казалось я сейчас порежусь об её ядовитый сарказм. — Вы шантажировали моего отца, обещая разорить род Устиновых и пустить нас по миру! И, пока мы ехали сюда, всячески угрожали лично мне уничтожением всей семьи! Но я не боюсь!

— Хватит лгать! — рявкнул покрасневший граф. — Мелкая дряная девчонка, которую слишком мало били в детстве! Как смеешь ты ставить под сомнения слова графа и патриарха рода?! Во всеуслышание объявляю: всё сказанное ею — наглое враньё! Так она пытается привлечь внимание к своей погибающей карьере!

— Хорошая версия, — пришлось мне вмешаться, покуда разъярённая Вика не ляпнула чего-то лишнего. Всё же Десали — опытный оратор, он вполне мог выпутаться на глазах у всех… если бы не один искусственный интеллект. — К вашему несчастью, мы не идиоты и заранее предусмотрели наши похищения. На телефоне Вики стоит скрытый режим постоянной записи, даже когда он выключен. Давайте послушаем, о чём именно вы говорили в машине. Дорогая, доставай.

Девушка моментально сориентировалась, для вида пару раз ткнула в экран и приставила устройство к поданному микрофону. На весь двор перед полицейским участком раздался знакомый хорошо поставленный голос, теперь он был весьма злым и угрожающим: