Андрей Сахаров. Наука и свобода
Шрифт:
Физические термины здесь, частично прополотые, ректор Сельскохозяйственной академии употребил на удивление грамотно. Внимательно, видно, изучал он физическую литературу. Настораживает только систематически упоминаемое имя жертвы зловредного низкопоклонства — Иваненко. В университетской физике это был самый именитый теоретик. Гинзбург же, ученик и ближайший сотрудник Тамма, принадлежал, естественно, к физике академической и понял, кто стоит за биофизической статьей в «Литературной газете». [159]
159
Гинзбург В.Л. О науке, о себе и о других. М.: Физматлит, 2003, с. 378, 381.
Ироничные физики ввели тогда меру низкопоклонства научной публикации. Угол наклона к Западу измерялся отношением числа иностранных ссылок к отечественным. Так что безупречную вертикальность можно было обеспечить только
Однако патриотически-вертикальные ученые мужи относились к своим намерениям с полной серьезностью и, беря пример с биологии, придумали гораздо более масштабную интригу, нацеленную на «лысенкование» советской физики. Академическим физикам стало не до шуток.
Имя Лысенко (1898—1976) приобрело мировую известность после того, как на сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук (ВАСХНИЛ) в августе 1948 года волею диктатора страны он был провозглашен диктатором советской биологии и вслед за этим «навел порядок» в подвластной науке.
До середины 30-х годов биология развивалась в СССР не менее стремительно, чем физика, пока на авансцену не вышел Лысенко. В его политическом возвышении ключевую роль сыграл Сталин. Они были «одного поля ягодками»: необремененные образованием и одаренные мощной политической интуицией умением манипулировать людьми в достижении своих целей, которые оправдывали любые средства. Недообразованность легче позволяла верить в чудеса науки, чем видеть границы ее возможностей. Обоим были нужны чудеса — Лысенко, чтобы опровергнуть всю современную генетику, Сталину, чтобы построить «социализм в одной, отдельно взятой, стране». Постулат, на который опирался Лысенко: если как следует постараться, можно «воспитать» один живой организм из другого, один вид из другого, — например, рожь из пшеницы. Подобный постулат был необходим и Сталину — ему надо было воспитать «нового — социалистического — человека» и населить страну новым видом. Этому не должны мешать ограничения так называемой научной генетики, которая против. Даже если социальной генетики пока еще и нет, мог думать Сталин, хорошо бы, чтобы она могла опираться на лысенковскую биологию.
Личное расположение Сталина к Лысенко проявилось и в высоких отличиях (Сталинские премии 1941-го, 43-го, 49-го годов), и в государственных постах, и — самое поразительное в том, что Сталин лично отредактировал тронную речь Лысенко 1948 года. [160]
В физике своего Лысенко не нашлось.
Университетская группировка могла выдвинуть несколько кандидатур, готовых повторить подвиг Лысенко, — штурмом, без разбора в средствах захватить власть в физике для себя и своего понимания этой науки. По словам Сахарова: «Лавры Лысенко не давали тогда спать многим. Я.П. Терлецкий был, по-видимому, одним из них». По свидетельству же самого Терлецкого, в качестве Лысенко предлагалась фигура А.А. Власова. [161]
160
Rossianov К. Stalin as Lysenko’s Editor // Configurations, 1993, 1, 3, p. 439—456.
161
Терлецкий Я.П., интервью с А.В. Андреевым 5.4.93.
Однако для замещения вакансии Лысенко-от-физики им обоим не хватало важных качеств и прежде всего научного невежества — оба были слишком грамотными физиками, чтобы предлагать какое-нибудь чудо, подобное скатерти-самобранке, которую в разных вариантах обещал Лысенко. Физика, к ее советскому счастью, дальше от жизни (и от партийной жизни, в частности), чем биология, где, как и в искусстве, любой может иметь свое мнение, особенно если он член Политбюро.
Роль Лысенко в физике пыталась сыграть вся университетская группировка в целом. Ко времени лысенковского триумфа в августе 1948 года они уже очистили университет от академических космополитов и были готовы выйти на всесоюзные просторы. Через четыре месяца в Министерстве высшего образования «назрела необходимость организовать широкое общественное обсуждение основных методологических вопросов в области физики». [162]
162
Цит. по: Сонин А.С. «Физический идеализм»: история одной идеологической кампании. М.: Физматлит, 1994, с. 115.
Оргкомитет Всесоюзного совещания физиков, созданный 17 декабря 1948 года, возглавил замминистра высшего образования. Три месяца шла подготовка «свободной» дискуссии — более сорока заседаний, сотня участников, тысячи границ стенограмм. «Предбанник» (как называли Оргкомитет) был в распоряжении физиков МГУ. Они нападали, и их обвинения академическим физикам стали основой проекта постановления: «Необходимо беспощадно выкорчевывать всякие оттенки космополитизма — идеологического орудия диверсии англо-американского империализма». В постановлении персонально обвинялись только академические физики: Ландау и Иоффе «раболепствуют перед Западом»; Капица «проповедовал откровенный космополитизм»; Френкель и Марков «некритически воспринимают западные физические теории и пропагандируют их в нашей стране». [163]
163
Там же, 1994, с. 159.
Слова этого проекта подбирались под руководством зав. отдела пропаганды и агитации ЦК. В «предбаннике» патриоты из МГУ в выражениях стеснялись меньше и совсем не стеснялись — в доносах в ЦК. Самый воинственный — Н.С. Акулов (1900—1976) — в своем письме в ЦК попросту обвинил группу Мандельштама… в шпионаже и саботаже. Начал он с того, что основатели этой группы — Мандельштам и Папалекси — еще до революции «пересекли в разных местах русскую границу и проникли в Петроград», где «организовали радиосвязь с Германией». В советское время Мандельштам, по сведениям Акулова, сотрудничал с троцкистами, сионистами и «физиками немецкого происхождения»: «Его ближайшим помощником стал Б.М. Гессен, который был связан с сыном Троцкого, а также с германским генеральным штабом», «группа Мандельштама была теснейшим образом связана со шпионско-диверсионными группами в Ленинграде и Харькове». И далее — на десяти страницах — Акулов перечисляет физиков, подпавших под влияние Мандельштама, включая президента Академии наук Вавилова и Капицу, которого «12 лет культивировали [в Англии], создали ему авторитет, а затем перебросили в СССР». [164]
164
Там же, 1994, с. 154—155.
Это писал профессор МГУ и лауреат Сталинской премии Акулов, и университетские соратники были ему под стать.
Академическим физикам приходилось отвечать на обвинения:
Профессор Иваненко чрезвычайно настойчиво обвиняет всех тех, кто забыл или не счел нужным упомянуть его или его сотрудников, вплоть до того, что считает пробным камнем советского патриотизма — отношение того или иного ученого к работам Иваненко. [165]
Александр Андронов объяснял антикосмополитам, почему он считает своего покойного учителя русским физиком:
165
Там же, 1994, с. 151.
Антон Рубинштейн — это русский музыкант, Левитан — это русский художник, и Мандельштам — это русский физик. Если мне еврей скажет, что Мандельштам — еврейский физик, я отвечу этому еврею, что он еврейский националист. Если мне русский скажет, что Мандельштам — еврейский физик, то я скажу этому русскому, что он русский националист и шовинист. [166]
Последние страницы стенограммы Оргкомитета датированы 16 марта 1949 года. В той же архивной папке лежит и пригласительный билет на Всесоюзное совещание физиков 21—26 марта. [167] А само совещание так и не состоялось — несмотря на пыл противоборства, огромные затраты времени и партийных сил на его подготовку. В архивах не найдено документов, внятно объясняющих отмену совещания. Ясно, однако, что сделать это могли только с ведома самого вождя. Сохранилось устное предание, что физику от погрома спасла атомная бомба.
166
Там же, 1994, с. 150.
167
Горелик Г.Е. Физика университетская и академическая // ВИЕТ, 1991, № 1, 32—46.
В памяти В.Л. Гинзбурга, «низкопоклонника и космополита», намеченного стать одной из жертв совещания, сохранилась такая версия:
Курчатов сказал Берии: «Вся наша работа по атомной бомбе основана на квантовой механике и теории относительности, — если начнете ругать, закрывайте первой нашу лавочку». Тот, видимо, доложил Великому вождю и учителю, и совещание отменилось. [168]
Это объяснение не кажется достаточным. Ведь атомный проект начался за несколько лет до совещания, а главной мишенью Совещания была вовсе не квантовая механика и теория относительности, а конкретные люди — «космополиты и низкопоклонники» из академических физиков. И прежде всего заводилы из МГУ целились в мандельштамовцев. Если осенью 1948 года несозданной атомной бомбы не хватило, чтобы предотвратить «наведение порядка в физике» — взведение курков на университетских ружьях, то как этого могло хватить, чтобы направить заряженные стволы в землю несколькими месяцами позже?
168
В.Л. Гинзбург, интервью 25.9.90.