Андрей
Шрифт:
О том, что Андрей — не отец, а отчим, Паша знал уже давно, бабушка, мамина мама, рассказала. Да он и сам понял бы, ведь у них с Андреем разница в возрасте всего двенадцать лет. Однако для Паши существовал только один отец.
— Я не поеду никуда. Мы с папой в отпуске. Каникулы у меня. Заслуженные.
— Павел, — заговорил тот самый, который, как выяснилось, "настоящий отец". — Сейчас не время отношения выяснять. Тем более, при посторонних.
— Про кого это он? — спросила у Андрея баба Шура, но тот лишь
Дышать было по-прежнему тяжело, как и говорить.
— Паша, мы тур на море купили. Вылет послезавтра.
— Счастливого пути, — кивнул Пашка.
— Павел! — Света пыталась быть строгой, но поняла, что не справляется.
— А "мы" — это кто? — опять спросил Андрей.
— Андрей, я… Я на развод подала. Прости, не получилось у меня с тобой, слишком мы разные. Эта твоя деревня — это всё не моё, понимаешь? Я не хочу такой жизни, а ты спишь и видишь себя сельским жителем. Лучше вовремя разбежаться. Ты ещё молодой, всё у тебя впереди. Встретишь свою женщину.
— Моя женщина — ты, Света!
— Андрей… Давай не будем устраивать разборки сейчас. Надеюсь, ты дашь согласие на развод через ЗАГС? Делить нам нечего с тобой. А Андрей, отец Паши, развёлся с женой, когда дети выросли, переехал в наш город, квартиру купил.
— И давно… переехал?
— Неважно, Андрей!
— Подозреваю, что достаточно давно.
— Андрей, прошу, будь мужчиной!
— Постараюсь, — усмехнулся оглушенный новостями Андрей.
— Я никуда с вами не поеду. С папой останусь. Валите отсюда оба, — Паша отвернулся в сторону.
Баба Шура прижала мозолистые ладони к щекам, в сотый раз покачала головой.
— Пусть остаётся, — сказал Свете "настоящий отец", Андрей-штрих. — Учебный год начнётся, и никуда не денется. Любой суд на нашей стороне, Света, ты же понимаешь? Да тут и суда не нужно. Достаточно обратиться в полицию или в отдел опеки. А пока пусть отдыхают в своей деревне.
— Паша! — ещё раз попробовала воззвать к сыну Света, но парень продолжал равнодушно смотреть в сторону.
Только губы его предательски дрожали.
Махнув рукой, Света пошла к машине, и через пару минут внедорожник исчез за поворотом.
Глава третья
Вспоминая потом, спустя время, этот период своей жизни, анализируя собственную доверчивость и результаты, к которым она привела, Андрей пришёл к выводу что спас и удержал его на плаву Пашка. Только он. Не будь рядом пасынка, которому, по сути, морально было намного тяжелее, чем Андрею, неизвестно, как всё сложилось бы.
Пашке было тринадцать лет, самый сложный возраст. Такой, когда человек уже считает себя взрослым, самостоятельным и независимым, и в то же время нуждается в особой заботе. А главное — очень раним.
Именно стремление максимально уберечь от стресса Пашку, желание
Андрей вспоминал себя — таким, каким он был пусть не в тринадцать, а в двенадцать лет. Вспоминал, как он лежал, скрючившись, в сухой траве и выл, как волчонок. А потом приехала тётя Тома, и поездка в город, которой Андрей так страшился, излечила его, а Тамара Константиновна и Пётр Сергеевич — вытащили из состояния глубокого стресса.
К сожалению, Андрей слишком доверял Свете и не ожидал от неё подвоха. Тот факт, что Андрей когда-то посчитал себя не в праве настаивать на усыновлении, теперь сыграл решающую роль: у Андрея не было никаких юридических прав в отношении несовершеннолетнего Пашки.
К счастью, Пашка понимал, насколько серьёзные неприятности могут возникнуть из-за него у Андрея, потому невыполнимых задач ни перед кем не ставил.
Андрея и Светлану развели в августе, однако удалось договориться с родителями Пашки, что парень поживёт у Андрея до сентября.
Сначала они жили в Заречном, а когда у Андрея закончился отпуск — в городской квартире.
Тридцатого августа Андрей привёз Пашку домой к "настоящим" родителям.
— Пашка, держись, — увещевал пасынка Андрей, хотя самому хотелось сейчас лечь и завыть, как тогда, в детстве.
Как он сам-то будет держаться? Если его держит только Пашка?
И вдруг в голове Андрея резко прояснилось. Заречное! Конечно! Теперь ничто и никто не помешает Андрею переехать и начать строительство! А Пашка сможет приезжать к нему и туда.
— Я постараюсь, папа, — Пашка, склонив голову, рассматривал собственные руки.
— Я уверен: нам удастся договориться с твоими… с мамой, и тебя будут отпускать ко мне. На зимние каникулы, например. А потом летом.
— И на осенние каникулы тоже. И на весенние, — вскинул голову Пашка.
— Конечно! А если всё получится так, как я хочу, то буду приезжать за тобой уже из Заречного.
— Ты хочешь переехать туда насовсем?
— Да, хочу. Теперь нет никаких причин цепляться за город. Только вот строительство сразу не получится начать: весны лучше дождаться.
— А где ты будешь работать в Заречном? В город оттуда ехать далеко.
— Сначала в интернете буду работать, возьму побольше нагрузки. А потом, может, придумаю что-нибудь.
… Однако жизнь вновь внесла коррективы в планы Андрея. Через неделю после того, как Андрей проводил Пашку к родителям, слёг Пётр Сергеевич.
Андрею всегда казалось, что Пётр Сергеевич должен прожить лет сто, не меньше, но то ли работа на вредном производстве дала себя знать, то ли просто пришёл час. Пётр Сергеевич слёг, и все понимали, что он не поднимется: болезнь проявляла себя очень агрессивно.