Андриеш
Шрифт:
Нет ее давно на свете.
Видишь флуер? Вот он, вот!
Голос Доны в нем живет.
Только я в свирель подую,
Воскрешает бузина
Нашу Дону молодую,
И опять поет она,
Как певала встарь когда-то.
Дай мне волю, людоед!
Я принес от Вихря, брата,
Порученье и привет!
— Где ж я снова Дону встречу?
— Отпусти, тогда отвечу!
Радостно колдун заржал,
Так, что
И едва не треснул зал.
Лапу цепкую разжал, —
Распластался пастушок,
Но с колен в один прыжок
Выпрямился и привстал,
Крепко палец обмотал
Рыжим волосом Орбилы,
Великана Флэмынзилы,
Дунул в дудочку слегка
И призывно засвистал.
И на оклик пастушка
Ветер-птица появилась
И по залу закружилась,
Пронеслась, как смерч, над троном,
И крылом по чубу — хлоп!
Приоткрылся мягкий лоб
И остался обнаженным.
А пастух вскричал сурово:
— Много натворил ты злого.
Но вершить не станешь впредь
Черные свои дела.
Да! Ты должен умереть,
Чтобы Дона ожила!
Ухищренья бесполезны —
Не поможет чуб железный!
Кэпкэун захохотал,
Словно гром загрохотал,
И пошло по замку эхо
От неслыханного смеха.
Андриеш ударил раз —
Потемнел ужасный глаз,
Кровью налился — и вот
Заалел пещерный свод,
Стал светлей и выше — чудо!
Но злодей силен покуда.
Андриеш ударил снова
Прямо в лоб владыку злого.
Снова свод пещеры светел
И почти что ярко-ал —
Навзничь Кэпкэун упал,
На удар злодей ответил
Только тем, что застонал.
Стал рассеиваться мрак.
Вот пастух поднял кулак
С рыжим волосом Орбилы
И опять, что было силы,
В мягкий лоб ударил так,
Что свалился с трона враг
Вниз, на мраморные плиты,
Испустил последний вздох,
Вытянулся и подох.
Из единственной орбиты
Выпал кэпкэунов глаз,
Укатился и погас.
Слуг проклятая орда
Разбежалась кто куда,
Не оставив и следа.
И в гнездовье тьмы впервые,
Словно брызнув с высоты,
Расцвели лучи живые,
Золотые, зоревые,
Как весенние цветы.
А Кэпкын удрать не смог,
Не успел уйти, прохвост!
Сгреб чабан его в комок,
Накрутил на руку хвост,
О скалу хватил с размаха,—
И доносчик, злобный гном,
С клеветой своей вдвоем
Превратились в горстку праха.
И, куда ни глянь, везде
В кэпкэуновом гнезде,
В чародейском замке этом,
Озаренные рассветом
Кости мертвые вставали,
В коридорах, в тронном зале,
В каждом замковом подвале
Воскресали, оживали…
К Кэпкэуну, к смрадной груде,
Стали собираться люди,
Обступив его стеной.
И один, уже смелея,
Сунул руку в лоб злодея
И из ямины глазной
Шарик вынул потайной,—
Не видал таких нигде
Андриеш отважный прежде, —
Ну, а тот смельчак — в одежде
Спрятал шарик странный, — «де,
Пригодится, мол, в беде:
Этот шарик был великий
Клад подземного владыки,
Кэпкэуну он, бывало,
Совершал чудес немало,—
Но бросать его не будем:
Пригодится добрым людям!»
И, возникнув из колонн,
Что столетья камнем были,
Чабаны со всех сторон
Андриеша обступили.
Кто в кожоке нараспашку,
Кто обут, кто босиком,
Кто цветастую рубашку
Подпоясал кушаком.
Все — в бараньих кушмах сивых,
Все крепки, дубам под стать.
Сколько их! Не сосчитать
Благодарных и счастливых,
Улыбающихся глаз!
Наконец-то хоть сейчас
Подоспела к ним подмога!
Шевельнуться хоть немного
В каменном плену чертога
Так хотелось им не раз!
— Андриеш! Ты нынче нас
От столетней муки спас!
Слушай наш простой рассказ:
Жили мирно мы когда — то,
И привольно, и богато
Средь равнин родной земли,
От восхода до заката
На лугах стада пасли.
Легок труд был и успешен,
И вели мы жизнь свою
В нашем дорогом краю
Среди яблонь и черешен.
Но, как бурный шквал, сюда
Темным вечером безлунным
Ворвалась в наш край беда —
Одноглазых слуг орда
С людоедом Кэпкэуном.
Обратили нас в рабов,
В сотни каменных столбов,
И заставили на годы
Подпирать плечами своды.
Но коварный чародей
Превратил не всех людей
В неподвижные колонны!
Нет! Немало смельчаков
От заклятья и оков
В темный лес ушли зеленый,
Чтоб с дружиной гайдуков
Вызволить родные склоны
И очистить от врагов
Милый край наш разоренный.
Андриеш! Спасибо, друг!
Ты избавил нас от мук,