Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя
Шрифт:
И вот спустя три десятилетия снова представилась возможность побывать на территории подмосковного имения бывшего луганского слесаря-большевика и «красного маршала» Ворошилова, познакомиться с ее нынешним жильцом — Андреем Павловичем Кириленко. В своем загородном обиталище он, как и все члены политбюро, жил всей семьей, с чадами и домочадцами, безвыездно летом и зимой. Московские квартиры этих деятелей оставались только местом их прописки. Поэтому, когда писатели и публицисты описывают жизнь Брежнева и Андропова в их квартирах на Кутузовском проспекте в доме номер 26, они ошибаются. На самом деле и Брежнев, и Андропов, и вся остальная верхушка ЦК и правительства круглый год проживала на свежем загородном воздухе, в экологически чистых районах Подмосковья, пила чистую артезианскую воду из индивидуальных скважин, питалась экологически чистыми продуктами, доставляемыми из двух-трех специальных овощеводческих и мясомолочных хозяйств,
А что касается продовольствия, которое они потребляли, то экологически чистые продукты шли на дачи и кремлевскую кухню, в три кремлевские «столовые лечебного питания» и спецбуфеты в зданиях Кремля, ЦК и МК КПСС в районе Старой площади, Совета министров и Госплана — в Охотном Ряду. В КГБ также имелся свой совхоз, в магазинчик которого в укромном дворе подле Лубянки по заказам верхушки чекистов поставлялись молочные продукты и цыплята за наличный расчет.
Пищу для кремлевских небожителей — членов политбюро, секретарей ЦК — привозили на завтрак, обед, полдник и ужин на дом, или на дачу, или к служебному кабинету в особых опломбированных термосах. Ее готовили на особой кухне, расположенной внутри Кремля. За качеством всех блюд здесь тщательно наблюдали санитарно-пищевые врачи. Все исходные продукты пропускали через сложнейшую рентгеновскую и радиометрическую аппаратуру, делали химические анализы. Дегустаторы отвечали не только за вкус еды, но и за то, чтобы в ней не было отравы.
Во время поездок и визитов Брежнева с ним вместе следовали его повара, поварята, тонны кремлевских продуктов и цистерны воды, к которой он привык. Вода при этом составляла очень важный компонент пищи. Всего санитарные врачи и диетологи насчитывают сто различных градаций чистейшей Н2О. Известно, что за английской королевой и другими главами государств возят по миру в серебряных цистернах именно ту спецификацию воды, к которой они привыкли. Также и каждому космонавту доставляли в те времена на орбиту именно ту воду, к которой тот привык. Иначе все системы организма будут работать со сбоями, особенно почки и желудок. А за больным, старческим организмом по имени Брежнев был особенно тщательный и заботливый уход.
Уж если я коснулся здесь бытового обслуживания членов политбюро и «номенклатуры», то сообщу еще несколько деталей, о которых существует превратное мнение у многих читателей.
Во-первых, к вопросу о социальном равенстве в Стране Советов: члены политбюро принадлежали к высшей категории граждан — так называемых охраняемых. На их питание 9-е управление КГБ выдавало по 400 рублей в месяц. На питание секретарей ЦК — по 250 рублей. Если эта сумма превышалась, то «объект», как их называли на своем специфическом языке охранники, должен был доплачивать из своего кармана. Сумма по тем ценам на продукты огромная, да и товар выдавался наилучшего качества и по себестоимости. Думаю, что никому из «объектов» доплачивать не приходилось, хотя вместе с ними питалась вся их семья.
Во-вторых, прочие «номенклатурщики» получали ежемесячно талонную книжку маленького формата, сброшюрованную из тридцати талонов. Каждый из листочков был поделен перфорацией пополам — на «обед» и «ужин». Всего по книжке выдавалось продукции — обедов и ужинов или продовольственных продуктов на сумму в 140 рублей. Условный день, таким образом, «стоил» около 4 рублей 70 копеек. Обед или ужин соответственно 2,35 рубля. В обычных городских или учрежденческих столовых можно было в те годы неплохо пообедать одному человеку за один рубль, включая компот, или минеральную воду, или пиво. А здесь, в «кремлевских столовых», «навынос» — в судки, за 2,35 рубля отпускали обед из четырех блюд, которого вполне хватало на семью из трех человек. «Старожилы» Грановки вспоминали, что при Сталине, когда для народа были поистине голодные времена, пайки номенклатурщиков были больше. На один талончик «обед» могла хорошо питаться целый день семья из пяти человек.
При великом кормчем коммунизма — Сталине — «номенклатурные» работники получали вдобавок к официальной зарплате ежемесячно в конверте из плотной синей бумаги не облагаемые налогом и не включаемые в суммы, с которых платились партийные взносы, второй оклад, или примерно чуть менее или немного более чем дореформенные пять тысяч рублей. Хрущев в своем демократическом порыве «синие конверты» отменил. Тем самым он вызвал к себе злобу подавляющего большинства партийных и государственных функционеров, фактическая зарплата которых сразу
В 70-х и 80-х годах счастливый обладатель талонной книжки должен был ежемесячно вносить в кассу кремлевских столовых половину ее стоимости, то есть 70 рублей. Другую половину — 70 рублей — доплачивали Управления делами ЦК КПСС, Совета министров СССР.
Обеды и ужины «кремлевки», особенно подаваемые в большом столовом зале старинного дворца, боком выходящего на улицу Грановского, были превосходны. Они состояли из любого количества овощных и иных салатов — по желанию посетителя, набиравшего их собственноручно по типу ресторанного «шведского стола». Первое и второе блюда, десерт заказывались по меню и приносились накрахмаленными с ног до головы миловидными официантками. Все виды лечебных и столовых минеральных вод, разливавшихся в бутылки в водолечебницах СССР, стояли на особом столе, наливались клиентами в неограниченном количестве бесплатно. Качество и количество блюд было настолько высоким, а исходные продукты — настолько свежими, что ни в каком московском ресторане невозможно было получить подобную еду за многократно более высокую плату.
Многие «номенклатурные» деятели использовали время обедов и ужинов для бесед и обсуждения своих проблем, в том числе и личных, с другими «номенклатурщиками». Делали они это не только за столиками на четыре человека, крытыми белейшими крахмальными скатертями. После сытной еды многие покойно устраивались, словно в английском клубе, на мягких диванах и креслах в фойе, где самые старые из них иногда и не прочь были вздремнуть часок после сытного обеда. Туда, на диваны, можно было взять чашку кофе или чая, со свежайшей выпечкой, отменной на вкус. В общем, в основной «кремлевской» столовой была создана уютная атмосфера аристократического клуба. Я думаю, что она была также и неплохо микрофонизирована 12-м отделом КГБ, как и все помещения, где кучковались «сильные мира сего». Ведь они могли, расслабившись, бросить случайно неосторожное слово по поводу генсека или кого другого.
Вторая столовая «лечебного питания» располагалась в Комсомольском переулке, теперь — Большой Златоустинский, подле Лубянской площади. Третья — в печально знаменитом высокопоставленными жертвами сталинских репрессий Доме на набережной, на берегу Москвы-реки против нынешнего храма Христа Спасителя. В этом доме жила советская номенклатура, а теперь — «новорусская».
Как и все блага для «номенклатуры», три кремлевские столовые составляли три разных уровня продовольственного обслуживания. Первый — Грановка, где кормились и получали продукты питания действующие сановники, — чуть получше двух других. В Комсомольском переулке столовались, как правило, бывшие деятели, вышедшие на пенсию, и так называемые старые большевики, то есть пламенные революционеры, борцы за социальное равенство. Теперь они были поголовно персональные пенсионеры. И те, кто расстреливал, но дожил, и те из них, кого расстреливали, но выжили. Почему-то они очень редко попадались на Грановке. То ли им не рекомендовали туда ходить, чтобы не мозолить глаза новым хозяевам жизни, их бывшим выкормышам. Возможно, они и сами боялись встретить какого-нибудь своего могущественного врага, который еще при чинах и может сделать неприятность, если вспомнит, кто этот занюханный старикашка, попавшийся ему на пути.
В Доме на набережной отоваривались готовыми обедами и продуктами питания, как правило, члены семей «номенклатурщиков», имеющих талонную книжку — «авоську».
В продуктовых буфетах-отделениях при трех «кремлевских» столовых на те же талоны «обед» и «ужин» номенклатура могла вместо приготовленных поварами блюд обедов и ужинов набирать продукты «сухим пайком» на стоимость этих талонов, то есть на 140 рублей в месяц. Колбасные и иные продовольственные изделия происходили из особых цехов предприятий пищевой промышленности, были высочайшего качества, но стоили столько же, сколько колбаса того же сорта, но изготовленная для народа. Красная и черная икра была всегда в наличии, как и сырокопченые колбасы, рыбные деликатесы, иностранные консервы… Спиртного на эти талоны получить было нельзя. Однако в начальственных спецбуфетах, которые имелись на группу в 15–20 руководителей в каждом крупном ведомстве и райкомах партии, продавались выписанные со специальной торговой базы Министерства торговли СССР дорогие водки, вина, коньяки и прочие бывшие редкими советские и импортные напитки, а также подарочные коробки конфет. Следует добавить, что к 70-м годам «номенклатура» так разрослась, что к прилавкам буфетов «кремлевки» стояли в обеденное время немалые очереди за продуктами. Перед праздниками эти очереди становились огромными и долгими.