Андропов. 7 тайн генсека с Лубянки
Шрифт:
Подчеркнем, что это таилось где-то в самой-самой глубине душ, ибо в отличие от А. Сахарова или иных диссидентов они ничего подобного вслух не говорили и уж тем паче не писали (часто писали-то как раз обратное). Как бы то ни было, но именно из этого круга вышли виднейшие деятели «перестройки», а потом «реформ». Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты… Не было у Андропова друзей, но выслушивать он любил мнения именно с этой стороны. А ведь были и другие… Но вот «других» он как раз недолюбливал. Об этом дальше.
О том, как убирали с поста Никиту Хрущева, ныне известно по достоверным источникам. В общем, можно утверждать, что сделали это деятели патриотического крыла в советском руководстве, более того – отчасти даже просталинского, кому либеральные глупости и «дружба» с Америкой и Тито стали поперек души. Армейское командование в деле не участвовало, но Никиту там ненавидели особо, и не только за поношение Генералиссимуса, но и за погром вооруженных сил в начале шестидесятых. Путем разного рода компромиссов во главе государства и партии стал Брежнев. Он был тогда в полном деловом порядке и лично обаятелен и прост. Никто и предположить тогда не мог, что вскоре он разукрасит себя иконостасом звезд и наград. Правда, никто тогда не обратил внимания, что супругу его в девичестве звали Виктория Пинхусовна Гольдберг, а ближайшим помощником был товарищ Цуканов. Но это выяснилось позже.
После свержения Хрущева Брежнев не получил единоличной власти. Главного соперника он имел в лице Александра Шелепина – «Железного Шурика», широко было распространено такое прозвище. История эта хорошо известна, на ней не стоит задерживаться. Главная политическая опора Шелепина была в «органах». Опытный аппаратчик, он понимал, что такое «подбор и расстановка кадров». На Лубянке сидел его давний подчиненный и приятель Семичастный. Во многих управлениях – тоже бывшие «комсомольцы». Например, в Ленинграде – втором после столицы центре государства – во главе местного КГБ был В. Шумилов, недавний комсомольский вождь в Смольном. Такого рода примеры можно перечислять как угодно долго. Опасность для Брежнева увеличивалась тем, что Шелепин имел сторонников в Политбюро.
Семичастного следовало убирать как можно скорее; не ясно было, что готовят Шелепин и его сторонники, враждебные правящей группе. Но как соблюсти видимость формальной законности? Нужны были «служебные несоответствия», причем весомые. Их и «сделали». К празднованию 50-летия Октября советский народ и весь мир получили невиданный политический сюрприз: бежала за рубеж дочь Сталина Светлана Аллилуева.
Уже тогда догадливые современники недоумевали, как такую пикантную персону можно так легко упустить? Но уже вскоре, после «книг», выпущенных удачливой беглянкой за рубежом, стало ясно даже из тех бесхитростных текстов: да ее просто-напросто выталкивали из Союза! А потом, когда сорокалетнюю даму (оставившую, кстати, в Москве двух детей от разных мужей; за рубежом она и третьего умудрилась родить) наши зарубежные спецслужбы запоздало принялись «ловить», из них многих «засветили». Опять неувязка в ведомстве Семичастного…
Сняли бывшего комсомольца и недолгого шефа Лубянского ведомства не только быстро и внезапно для всех, но с явным унижением. Брежнев и его советники сделали это явно нарочито, даже напоказ: не считайте, мол, нас простачками, интриг вокруг себя мы не потерпим! Нет сомнений, что тем самым давался основательный урок будущему наследнику Семичастного: служи Партии (то есть ее Генеральному секретарю) и о дворцовых переворотах не мечтай.
Бывший член Политбюро и первый секретарь ЦК КП Украины Петр Шелест писал в своих воспоминаниях: «Я приехал в Москву на заседание Политбюро. На повестке дня много сложных и важных вопросов… В кратком промежутке Брежнев вынул из нагрудного кармана какую-то бумажку, посмотрел и сказал: «Позовите Семичастного». В зал заседания вошел В. Семичастный, чувствовалось, что он не знал, по какому вопросу его пригласили на заседание Политбюро, смотрел на нас с каким-то недоумением, даже казался растерянным… Брежнев объявляет: «Теперь нам надо обсудить вопрос о Семичастном». «А что обсуждать?» – подал реплику Семичастный. Последовал ответ Брежнева: «Есть предложение освободить вас от должности Председателя КГБ в связи с переходом на другую работу». Семичастный подал голос: «За что? Со мной на эту тему никто не разговаривал, мне даже причина такого перемещения неизвестна»… Последовал грубый окрик Брежнева: «Много недостатков в работе КГБ, плохо поставлена разведка и агентурная работа… А случай с Аллилуевой? Как это она могла уехать в Индию, а оттуда улететь в США?» …По всей реакции было видно, что многие члены Политбюро и секретари ЦК были не в курсе этого вопроса. Я был просто поражен, что с Семичастным перед решением этого вопроса никто не переговорил, ему не дали опомниться». Тем не менее решение было принято единогласно. Брежневу никто не посмел возразить, и это стало его первой победой в схватке за полную и единоличную власть.
…Что ж, партия долго терпит, да больно бьет: шелепинского друга не только убрали с Лубянки, но и сослали в провинциальный Киев на ничтожную должность. Итак, важнейший в СССР пост оказался вакантным с середины 1967 года. Кто же должен был его занять?
Тайна третья
ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ
Итак, Брежнев прогнал Семичастного, главного ниспровергателя Хрущева, и тем самим оставил «безоружным» своего основного соперника – Шелепина, «Железного Шурика». Но торжествовать рано! Надо подумать о новом хозяине Лубянского ведомства, и подумать крепко. Кто же? Кому доверить «шит и меч» Партии и ее Генсека?
Конечно, не Семе Цвигуну, ближайшему корешу Брежнева по Молдавии, – при нем он был уже замом председателя КГБ республики, а затем побывал во главе этой системы в Таджикистане и Азербайджане. Ну, Баку – это в номенклатурном смысле довольно «близко» от Москвы, но… Семичастному он сменщиком не стал. Был и другой достойный кандидат – Георгий Цинев, приятель Брежнева с молодых лет по Днепродзержинску, свойственник его по супруге, женаты на сестрах. В годы войны – армейский политработник, а после свержения Берии направлен Хрущевым (не Брежневым) в центральный аппарат КГБ. Казалось бы, опыт большой и рядом уже, но… тоже нет.
Почему же? Присмотримся к составу партийной верхушки того решающего для Андропова 1967 года. В составе Политбюро, избранного на Пленуме ЦК в апреле 1966-го, у Брежнева имелось немало недоброжелателей (не станем употреблять тут слово «враги», ибо в политике оно приобретает сугубо идейно-политический смысл, а весь партареопаг ни политической, ни идейной развитостью не отличался). Это сторонники осторожной просталинской линии Г. Воронов, Д. Полянский, К. Мазуров, А. Шелепин. Давние члены верхушки А. Косыгин, Н. Подгорный, М. Суслов на первую роль никогда не покушались, но были «сами по себе». Поддерживали Брежнева «молодые» П. Шелест, В. Гришин, Ш. Рашидов, Д. Устинов, В. Щербицкий, но они были еще малоавторитетны в партгосаппарате и стране в целом. В этих условиях направить на один из важнейших постов своего прямого ставленника осторожный Брежнев даже не попытался.
Но отчего же Андропов – «человек со стороны»? А именно потому, что «со стороны». Не выходец из Днепропетровска или Молдавии, но и с брежневским соперником Шелепиным и его обширным кругом связей никогда не имел. Наконец, он и для Лубянки – человек новый, волей-неволей ему долго придется держаться там осторожно и повнимательнее оглядываться на начальство. А начальником его при распределении обязанностей в Политбюро стал сам Генсек: он всю свою оставшуюся руководящую жизнь непосредственно «курировал» эти самые «органы». Что бы ни болтали после, но старик в своем деле разбирался нехудо…
Напомним, что непосредственным начальником и покровителем Андропова был тогда Б. Пономарев, Секретарь ЦК, опекавший все вопросы внешнепартийных отношений; о его давних и сложных коминтерновских связях уже говорилось. Добрая половина дел КГБ – за кордоном, в темном клубке международных спецслужб, густо оплетенных масонскими нитями, тут без коминтерновского наследства долго не протянешь.
Подчеркнем, чтобы более не возвращаться к этой важной теме, что отношения между Брежневым и Андроповым были строго служебными. Никаких чаепитий, общих пребываний на отдыхе, ничего тут не было и в помине. Появился недавно весьма осведомленный свидетель – Юрий Чурбанов, продиктовавший очень откровенную книжку воспоминаний. Неплохо я знал в свое время Юру, работали в одной редколлегии. Понимаю, что навесили потом на него множество лишних грехов, а парень был он простецкий и преданно любил, обожал даже, своего тестя. Человек с психологией, да и биографией типичного денщика, он отчетливо запоминал бытовые свойства хозяина, мало что понимая в политической сути его дел. Тем эти воспоминания и ценны.