Андропов. 7 тайн генсека с Лубянки
Шрифт:
Писатель Виктор Петелин вспомнил недавно те времена. Его, одного из деятелей «Молодой гвардии» в прошлом, в 1982 году грубо обругали в одном либеральном издании. Он пишет: «Мне казалось, что вскоре появится ответ на эту «дикую» выходку редакции журнала, поместившей столь безответственную рецензию. Но ничего подобного не произошло, напротив, широко покатился слушок об этой рецензии, некоторые с удовольствием ее читали, «смаковали», предчувствуя близкое крушение партийной карьеры писателя, который открыто и настойчиво утверждал в своих сочинениях свою любовь к России, ко всему русскому. В «цедээловских» кругах потирали ручки от удовольствия: сначала «свергли» Сергея Николаевича Семанова, потом обвинили во всех «смертных» грехах Михаила Петровича Лобанова за его статью «Освобождение», потом «Литературная газета» напечатала заушательскую статью «Разрушение жанра», или Кое-что об исторической прозе» (21 сентября 1983 года) о романе Олега Михайлова «Ермолов», теперь вот подобрались и к Виктору Петелину. Кто следующий?! Поговаривали в связи с этим, что с приходом Андропова на вершину власти он дал указание составить списки всех русских патриотов, и списки эти называли «черными».
Да, так оно и было при Юрии Владимировиче. Бывшего редактора многомиллионной «Комсомолки» Ганичева запихнули во второстепенное издание и держали там на коротком поводке. Бородин и Осипов по-прежнему коротали время в лагерях и ссылках. Меня три года держали без работы и не разрешали публиковаться, зато «наружка» ходила за мной внимательнее, нежели за иным империалистическим агентом. Но именно тогда, в феврале 1983 года, я написал «в никуда» одно сочинение, посвященное началу деятельности Андропова. Теперь, двадцать лет спустя, воспроизвожу его, не изменив ни слова. Уже тогда я дал копии его нескольким лицам, они могут подтвердить подлинность в случае необходимости.
С незапамятных времен политики задумываются о природе государственной власти. Разнообразные ответы тут многочисленны и достаточно хорошо известны. В общем современная социальная наука считает, что сильная власть опирается на господствующие социальные группы в конкретном устройстве каждого общества. В современных обществах этот очевидный факт особенно тщательно припрятывается в своекорыстных целях правящей верхушки. В США, как настаивают апологеты, власть утверждается волею «большинства народа», выраженной через президентские и всякие иные выборы (в этом свято уверено и само пресловутое «большинство»). Смехотворность этого пропагандистского тезиса слишком очевидна для всякого объективного наблюдателя, все тут ясно.
В СССР считалось до последнего времени, что в русской революции победил рабочий класс, который и установил «диктатуру пролетариата». Удивительно, что в такую смешную байку долго верили (и не только в СССР), хотя с действительной историей это не имеет ни малейшего сходства. Неужели путиловские и сормовские рабочие возглавляли Реввоенсовет и ВЧК, Совнарком и Петросовет, Наркомпрос и т.д. до бесконечности?! Как раз именно русские индустриальные рабочие оказались в наихудшем положении среди всех других трудящихся слоев страны уже в первые же годы своей «диктатуры», получив помимо голода и нищеты еще и крепостное право с прививкой казарменной дисциплины; то-то две трети промышленного пролетариата разбежалось со своих предприятий кто куда смог!
Не будем касаться сложного вопроса о природе происхождения Советской власти, цель этих кратких заметок – сугубая политическая современность. Так вот современная теория, называющая себя по старинке «марксистско-ленинской», никак по существу не отвечает на вопрос о природе государственной власти в СССР. Все тут смутно и уклончиво: «диктатуры пролетариата» вроде бы нет, а есть «общенародное государство», которое состоит из двух классов и странной «прослойки» (интеллигенции то есть), причем «рабочий класс» занимает, как сейчас осторожно выражаются, «ведущее» положение в обществе. Обнаженная глупость этой «теории» столь явна, что в нее не верят даже студенты, сдающие экзамены по марксизму, как и их доценты.
Для того чтобы правильно оценить современность, следует ясно очертить те крупнейшие общественные силы, которые действуют более или менее компактно в СССР, имеют отчетливые социальные признаки и могут по-разному относиться к политике правящей верхушки страны в тот или иной период ее деятельности. Особенностью СССР является, по существу, единоличное (фактически – неограниченное) правление и полное отсутствие всякого механизма наследственной передачи власти: из четырех правителей страны трое умерли в своей постели, один был мирно свергнут, но всякий раз после этих событий начиналась борьба за власть, исход которой всегда оставался неясен и труднопредсказуем. В эти промежуточные эпохи советские общественные Силы особенно четко выявлялись. Каковы же они?
В СССР изначально, с 20-х годов, сложилось пять крупнейших Сил, воздействие которых на Власть сказывалось не по-западному, т.е. конституционно, а по-российски – мистически: Партия (партийный аппарат высшего и среднего звена), Армия, Госбезопасность, интеллигенция и молчаливый народ. Влияние всех этих Сил в послесталинское время распределялось в той примерно последовательности, в какой они выстроены. Разумеется, никаких числовых выкладок привести тут невозможно – никаких данных такого рода нет ни в СССР, ни на Западе, да и вряд ли подобные, столь свойственные России полумистические ипостаси можно положить на модный язык современной технократической науки. Утверждаем лишь, что наличие и действия этих Сил отчетливо сознаются политическими практиками в СССР, хотя по большей части подспудно или инстинктивно. Тем не менее все пять Сил очень четко очерчены и строго разграничены. Они консервативны, как все устойчивое, и мало перемешиваются меж собой (в послесталинское время). Объединяет их общая верхушка. Власть, где ипостаси, напротив, легко меняются: известный Шелепин в разное время возглавлял молодежь, КГБ и профсоюзы, пока не упокоился в недрах третьестепенного ведомства. Но такие (нередкие) скачки существуют, как правило, только на самом высшем уровне.
Безусловным лидером всей пяти Сил является Партия – так было даже тогда, когда по мановению Сталина ее терзала Госбезопасность в 1937 году (заметим, что в ту пору саму Госбезопасность не менее потрепали). Армия в СССР обычно стоит в стороне от текущей политической борьбы, но как огромная глыба нависает над Кремлем, и на нее очень и очень косятся все без исключения действующие лица. В новейшее время Армия дважды сыграла решающую роль: в июле 53-го, когда три генерала скрутили руки кровавому Берии, и в июне 57-го, когда Хрущев сверг сталинистское большинство в Президиуме ЦК; не вполне ясное, но несомненное влияние оказала Армия в переходное время октября 64-го и ноября 82-го. Госбезопасность всегда играла громадную роль для утверждения правящей группы и важную роль – в борьбе группировок за Власть. На авансцену политики она вышла лишь в краткий промежуток, после смерти Сталина, и была основательно распущена за авантюризм своих главарей; влияние Госбезопасти восстановилось в значительном объеме лишь в последние годы брежневского правления. До сих пор никак не были представлены персонально в верхушке Власти Интеллигенция и Народ, но это не значит, что влияние их равно нулю. Отнюдь. Интеллигенция, столь разгромленная при Ленине и столь послушная при Сталине, уже подняла голову при Хрущеве и сделалась влиятельной Силой при Брежневе. Такие опорные штабы Интеллигенции, как Академия наук или Союз писателей, весьма существенно влияют ныне на Власть. Правда, Интеллигенция не едина, в последние годы в ее верхах наблюдается ожесточенная междоусобица, однако в целом равнодействующую этой Силы можно провести.
Вопреки обратному мнению на Западе следует определенно утверждать, что молчаливый Народ вовсе не является статистом на советской политической сцене, что можно понять только из мистики русской истории и следствия ее – нынешней советской современности. Для кого-то станет новостью, но утверждаем, что советский народ, трудящиеся оказывают на Власть гораздо большее влияние, чем их собратья в Англии или Америке. Да, советский народ не бастует и его профессиональные организации – наполовину липа, да, все это так. Но известно, что масонские правители Англии и Америки совершенно не боятся забастовок, а их шумные профсоюзы строго контролируются (или даже управляются) теми же масонами. Рабочее движение на современном Западе – такая же игра для «быдла», как и президентские выборы, сегодня всем истинно образованным людям в России это стало слишком уж очевидным. Но в СССР Власть, не сотрясаемая строго дозированными взрывами «рабочего движения», тем не менее чутко прислушивается к Народу. (Госбезопасность, например, издавна собирает сплетни, слухи и даже докладывает об этом Власти.) Подобное происходит потому, что Власть очень боится народного недовольства, тем паче взрыва, и это понятно: у нас народное движение (если возникнет) не будет регулироваться ручными и подставными «рабочими партиями». Известно, что при малейшей заварушке в каком-нибудь цехе вся местная власть, до обкома включительно, буквально встает на дыбы от страха, сообщает об этом в ЦК и всячески пытается утишить обстановку. Нет, значение Народа в политическом устройстве СССР нельзя недооценивать.
Крепость положения правителя (Хрущев) или правящей труппы при номинальном правителе (Брежнев) определялась степенью поддержки каждой из этих пяти Сил. Хрущева в конце концов возненавидела Партия: отчасти за неумеренное поношение Сталина, а более всего – за зуд преобразований, истеричных и непродуманных, которые в итоге стали угрожать самому существующему порядку. Армия – тоже, прежде всего за погром 60-го года, за Жукова, за память Сталина. Госбезопасность – тоже, ибо при Хрущеве их ведомство было унижено и обессилено. Интеллигенция в ту пору была сплошь либеральной и поначалу Хрущева поддерживала, но грубость и глупость хрущевского вмешательства в культуру, нелепая «борьба с абстракционизмом» вызвали тут в последние годы его правления резкую враждебность. Народ ценил Хрущева за отмену сталинского крепостного права, но был очень недоволен начавшимися перебоями с продовольствием, нелепыми скачками в хозяйствовании, резней скота и проч. Итак, к концу своего правления Хрущев проигрывал со счетом 5:0. Отсюда и его закономерный личный итог и плохая память о нем.