Андропов

Медведев Рой Александрович

В результате проведенного исследования бывший офицер японской разведки пришел к выводу, что американские спецслужбы сознательно направили южнокорейский пассажирский самолет в советское воздушное пространство, чтобы вызвать переполох в системе противовоздушной обороны СССР и выявить ее засекреченные и обычно «молчащие» объекты. Как подчеркивает Танака, США в то время прилагали особые усилия к сбору информации о советской ПВО на Дальнем Востоке, которая в 1983 году была модернизирована и значительно усилена ^[308] . Таким образом, ставить точку в истории с трагедией над Японским морем все еще рано.

308

Сегодня. 1997. 3 сент.

Ю. В. Андропов — «человек года»

В самом конце 1983 года, выбирая по давней традиции «человека года», то есть того, чья деятельность в истекшем году в наибольшей степени сказалась на судьбах мира, популярный американский еженедельник «Тайм» назвал «людьми 1983 года» одновременно Рональда Рейгана и Юрия Андропова. Оценке и делам этих людей и был посвящен новогодний номер журнала.

В 1945

году «Тайм» избрал «человеком года» Сталина, а в 1957-м — Хрущева. Брежнев ни разу не удостоился такой чести, хотя вовсе не обязательно, чтобы мнение экспертов и редакции политического еженедельника совпадало с объективной истиной и мнением историков. Однако в данном случае можно было согласиться с решением журнала. Обосновывая свой выбор, «Тайм» утверждал, что именно Рейган «смог сформулировать свою идеологическую позицию по телевидению с большей силой, чем кто-либо другой», что как президент он «стал живой фигурой, завоевав телеэкраны не только у себя, но и во всем мире». Про Андропова там же можно прочесть, что «он обладает репутацией наиболее информированного и умного советского руководителя со времен Ленина. Западные дипломаты, посещавшие его в начальный период его пребывания у власти, были поражены его способностью оперировать фактами и его сардоническим юмором. А французский министр иностранных дел, встречавшийся с Андроповым… нашел его лишенным страстности и человеческого тепла, которые столь часто проявляют русские». «Андропов занял верховные посты быстрее, чем любой предыдущий советский лидер: он занял посты генсека КПСС и президента СССР в течение семи месяцев. За это время он стал также председателем могущественного Совета обороны… Вклад Андропова и в развитие, и в провал советско-американских отношений уходит в историю дальше, чем вклад Рейгана, так как Андропов стал полноправным членом Политбюро в 1973 году, когда Рейган еще был губернатором штата Калифорния и не имел влияния на американскую внешнюю политику… Андропов, по оценке Ричарда Никсона, может быть большим и опасным противником, чем любой из последних советских руководителей, но также и самым лучшим руководителем, с которым США могли развивать отношения по принципу — живи и давай жить другим. Никсон говорит: «Он, в отличие от Хрущева, контролирует свои эмоции. У него больше воображения, чем у Брежнева. Он в высшей степени умен. Он — холодный прагматик. Он ничего не будет делать поспешно». Но тут же авторы «Тайм» добавляли, что Андропов — «это законченный образ работника коммунистической партии, почти безликий труженик советского политического истеблишмента… возглавлявший в течение 15 лет КГБ… человек, достигший власти благодаря закулисному маневрированию в закрытом, засекреченном Политбюро». «Мало что может в такой степени подчеркнуть разницу между советской и американской системами столь резко, как контраст между регулярными медицинскими бюллетенями, которые Белый дом издавал после того, как Рейган получил пулевые ранения при покушении на него в марте 1981 года, и нынешними заявлениями кремлевских чиновников недоверчивому миру о том, что андроповское недомогание является не чем иным, как "легкой простудой". Личные контакты между двумя Президентами настолько ограниченны, что журналистам "Тайм" удалось узнать только об обмене посланиями между ними в 1983 году (сколько их было, никто не говорит). Они не желают видеть друг друга в ближайшее время, а может, и вообще. Даже если здоровье позволит Андропову согласиться на встречу в верхах, в ближайшие месяцы этого не позволит политический климат» ^[309] .

309

Тайм. 1984. 2 янв.

Объявленное журналом «Тайм» решение о «человеке года» увеличило внимание к Андропову и Рейгану, к их отношениям и их отличиям друг от друга. Многие журналы и газеты писали с удивлением, что, не появляясь на публике из-за какой-то болезни или операции, Юрий Андропов стал более активен, что его заявления и выступления, исходившие предположительно из его больничной палаты или его спальни, все внимательно слушают и читают, что в стране осуществляется политика Андропова. Не прошло незамеченным совещание группы высших военных офицеров, на котором маршал Д. Устинов восхвалял Андропова с особой теплотой и дружелюбием. «Как можем мы объяснить политическую живучесть и даже несомненное укрепление беспомощного и отсутствующего лидера? — спрашивал один из авторов популярного среди интеллектуалов еженедельника «Нью-Йорк ревью оф Букс». — Это свидетельствует о высоком уровне единодушия элиты, о сильной поддержке Андропова в центральном аппарате ЦК КПСС и КГБ, а также об отсутствии активных и подходящих кандидатов на лидерство… Но среди других факторов, позволяющих объяснить устойчивость Андропова, надо назвать и политику США и Рейгана, в которой советские лидеры усматривают угрозу и что вынуждает их сохранять единство любой ценой. Риторика президента Рейгана жестоко поколебала самоуважение и патриотическую гордость советской правящей элиты. Праведный моралистический тон администрации, ее попытка превратить все то, что Советский Союз считает своими достижениями, в преступления, совершаемые разбойниками из "империи зла", — такой язык изумил и унизил советских руководителей, особенно потому, что последовал столь внезапно за периодом величайшей взаимной любезности. Любой политик, который стремится понять политическую культуру Советской России и ее исторические традиции, не может недооценивать силу слов. Советская элита проводит большую часть своей жизни, манипулируя нюансами идеологии, и слова воспринимаются здесь очень серьезно… Поэтому риторика и политика президента Рейгана привели к таким большим и быстрым изменениям в атмосфере советско-американских отношений, которые будет трудно исправить. Риторика Рейгана глубоко задела советских лидеров в трех отношениях. Его публичное неуважение к ним задело их лично. Его обвинения в неразумности советской системы и сомнения в престиже ее лидеров унизили их перед собственной аудиторией. Его обвинения по поводу поведения советских лидеров в международных делах унизили их в глазах мировой общественности. Бешеные риторические нападки президента создали у советских лидеров не только обиду, но и проблемы. Следствием этого стали усиление конфликтности, углубление личного раздражения и накал эмоций» ^[310] .

310

The New York Review of Books. 1984. 16

янв.

Журнал «Тайм» объявил в начале января 1984 года, что оба «человека года» дали согласие на интервью. Интервью Рейгана вскоре было опубликовано. Американский президент, явно вопреки фактам, заявлял, что его политика уменьшила опасность и риск новой большой войны. Однако Андропов уже не мог в январе 1984 года давать какие-либо интервью. Он начинал прощаться с друзьями и соратниками.

Глава девятая. ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ ЖИЗНИ

Болезнь Ю. В. Андропова

Когда на похоронах Брежнева Ю. Андропов поднялся на трибуну Мавзолея, чтобы произнести первую публичную речь в качестве нового лидера, он выглядел утомленным, но отнюдь не тяжелобольным человеком. На протяжении всего 1982 года, как, впрочем, и раньше, Андропов демонстрировал огромную работоспособность. Он появлялся в своем рабочем кабинете ровно в 9 часов утра и уезжал домой поздно вечером. Однако еще дома и в машине он успевал просмотреть утренние газеты, а отправляясь вечером домой, брал с собой немало бумаг для просмотра. Даже в обеденный перерыв — с 13.30 до 14.30 — в небольшой столовой для высшего руководства КГБ Андропов обсуждал различные дела со своими заместителями. По субботам он также появлялся в кабинете, но уже в 11 часов утра и проводил здесь не менее 6–7 часов.

В воскресенье Андропов обычно давал отдохнуть своим секретарям и помощникам, но сам в час дня все же приезжал на Лубянку и отводил этот день для чтения больших по объему документов. Он почти никогда не ездил вечерами в гости и лишь изредка позволял себе небольшие прогулки по лесным тропинкам Подмосковья. Он любил не море, а лес, и близким людям говорил порой, что если уйдет на пенсию, то станет лесником и напишет единственную книгу, которую он может написать лучше других: о событиях 1956 года в Венгрии. Андропов много читал и за рабочий день успевал внимательно прочесть до 600 страниц различных документов и текстов. Он обладал почти абсолютной памятью и нередко удивлял своих новых сотрудников, дословно цитируя прочитанные, как им казалось, наспех, обширные документы.

Как и другие члены брежневского Политбюро, Юрий Владимирович получал отпуск и зимой, и летом. Зимний месяц он проводил в санатории или в больнице под Москвой: летом, как правило, отдыхал в Кисловодске или Железноводске. Друзья знали, тем не менее, что у Андропова имелись серьезные проблемы со здоровьем. Еще в середине 60-х годов Андропов находился в больнице два или три месяца из-за нарушений сердечной деятельности. Некоторые из его консультантов в ЦК, с которыми я был знаком в начале 60-х, говорили мне тогда, что их шеф страдает диабетом. Как я узнал позднее, это был почечный диабет, ибо еще с молодости Андропов страдал хроническим заболеванием почек. Однако умеренный образ жизни, тщательная диета, хорошо продуманная профилактика позволяли компенсировать последствия всех этих болезней, и они практически не отражались на его работоспособности.

Е. И. Чазов вспоминает, что впервые вопрос о здоровье Андропова остро встал в 1966 году. Тогда врачи 4-го главного управления поставили ему неправильный диагноз: тяжелая гипертоническая болезнь, осложненная инфарктом миокарда. Встал вопрос о переходе на инвалидность и, следовательно, о конце политической карьеры. Чазов вместе с академиком Е. В. Тареевым консультировали Юрия Владимировича: «Мы с Тареевым, учитывая, что Андропов длительное время страдал от болезни почек, решили, что в данном случае речь идет о повышенной продукции гормона альдостерона (альдостеронизме). Это расстройство тогда мало было известно советским врачам. Исследование этого гормона в то время проводилось только в институте, которым я руководил. Анализ подтвердил наше предположение, а назначенный препарат "альдактон", снижающий содержание этого гормона, не только привел к нормализации артериального давления, но и восстановил электрокардиограмму. Оказалось, что она свидетельствовала не об инфаркте, а лишь указывала на изменение содержания в мышце сердца иона калия. В результате лечения не только улучшилось самочувствие Андропова, но полностью был снят вопрос об инвалидности, и он вновь вернулся на работу» ^[311] .

311

1 Чазов Е. Здоровье и власть. М., 1994. С. 18.

По роду своей работы в КГБ Юрию Владимировичу приходилось нередко выезжать за границу, чаще всего в социалистические страны. Дело не только в том, что между органами безопасности стран социалистического лагеря осуществлялось очень тесное сотрудничество. Известно, что между ними то и дело вспыхивали острые конфликты, и от КГБ требовалось собрать исчерпывающую информацию об этом, анализировать ее и давать для ЦК и Совмина необходимые рекомендации.

О визитах Андропова в те или иные страны обычно не сообщалось в печати. По свидетельству В. М. Чебрикова, одного из его заместителей (а позднее и преемника), во время одного из визитов Андропова в Китай у него возникло острое кишечное заболевание — сальмонеллез, — вызываемое кишечными бактериями. Это довольно тяжелое и опасное заболевание, которое сопровождается высокой температурой, рвотой и лечение которого не всегда может быть быстрым и эффективным. Андропову пришлось срочно вернуться в Москву и лечь в больницу. Однако и после выхода оттуда он несколько месяцев не мог оправиться от последствий.

Еще более тяжелую болезнь Андропов привез из Афганистана, куда он вылетал в начале 1980 года. Условно названная «азиатским гриппом», эта болезнь нанесла удар почти по всем его внутренним органам, и особенно по и без того больным почкам. Даже после выписки из больницы у Андропова случались обмороки и неожиданные временные обострения, лишавшие его прежней работоспособности.

Главным лечащим врачом Андропова был В. Архипов; Юрий Владимирович мог лечиться как в медицинских учреждениях КГБ, так и в «кремлевском» 4-м главном управлении Минздрава СССР, возглавляемом в то время Е. И. Чазовым, по совместительству главным личным врачом Брежнева. Андропов находился с Чазовым в добрых отношениях, но, когда на одном из приемов в конце 1982 года Евгений Иванович справился у него о здоровье, заметив при этом, что, вероятно, именно он, Чазов, должен будет стать его личным врачом, Юрий Владимирович от этого отказался. «Не извольте беспокоиться, — ответил он, — у вас и так слишком много обязанностей, а я вполне удовлетворен теми врачами, которые вот уже много лет следят за моим здоровьем».