Анели. Битва за Землю
Шрифт:
Какое-то время я пряталась и наблюдала из-за огородов. Деревья и сараи давали прекрасную возможность укрыться. Возле странных зданий изредка ходили люди, и бегали те странные животные на круглых лапах, которых я уже видела неподалеку от Бреши.
Я околела до такой степени, что едва не падала в обморок. Прижалась к стене одного из сараев, он немного защищал меня от ветра. Я безостановочно растирала себя руками, но это не помогало. От холода хотелось зареветь в голос, но страх все еще был сильнее. Быстро темнело. Именно этого я и дожидалась. Под покровом опустившейся ночи пробралась сквозь изгородь на огород. Обошла сарай, за которым пряталась, намереваясь укрыться в нем. Озираясь, прошмыгнула к двери и толкнула шершавое дерево
Наклонившись и присмотревшись, я увидела, что внутрь меня не пускает большой замок. Я так расстроилась, что застонала в голос и тут же прикусила губу. Заледеневшими пальцами потрясла замок, но он был крепким. Справиться с ним можно даже и не пытаться. Дверь ходила ходуном. Я несколько раз подряд ударила в нее плечом, но она отклонялась внутрь слишком мало, в такой зазор не пролезть. Оставалось окно. Маленькое, но зато не слишком высоко расположенное. Я нашла камень и оглянулась по сторонам – никого. Подошла к окну и один раз сильно и резко ударила. С печальным звоном, который показался мне слишком громким, стекло рассыпалось. Я осторожно убрала оставшиеся кусочки. Обдирая кожу до крови, с трудом пробралась внутрь сарая. Там, в безветренной темноте я впервые вздохнула свободнее. Мне хотелось сейчас превратиться в мышь. Иметь теплую шерстку и возможность надежно спрятаться среди хлама вокруг, а еще лучше – поглубже закопаться в нору.
Мечтая о более простой мышиной судьбе, я на ощупь исследовала содержимое сарая. Мне срочно нужна какая-нибудь одежда – здесь тоже холодно. Это только сначала показалось, что тепло – отсутствие ветра создало такую иллюзию, но спустя несколько минут я вновь ощутила нестерпимый холод. Сквозь окно почти не проникал свет. Я шарила кругом, как слепая, и в руки попадались только какие-то деревяшки и железки. Но не оставляла попыток, упорно обыскивая все полки, углы и закутки, и, наконец, мне повезло. Сразу возле двери, на крючке, я нашла куртку. Тут же схватила ее и натянула на себя. Почти упала на деревянный пол и подтянула к себе заледеневшие ноги, укрывая их полностью. А потом потеряла счет времени и долго сидела так, просто наслаждаясь тем, как согревается тело, как кровь начинается бежать по жилам. Какое же это удовольствие быть в тепле.
Я едва не заснула. Но когда меня сморило и захотелось прилечь – поняла, что придется вытащить ноги, и они снова замерзнут. Тяжело вздохнула и поднялась, чтобы снова отправиться на поиски чего-нибудь спасительно-тряпочного.
В самом темном углу я нашла целую гору какого-то тряпья и несколько старых одеял. Никогда бы не подумала, что буду так радоваться грязным тряпкам. Я схватила целую стопку и потащила ближе к окну, чтобы рассмотреть в тусклом свете нет ли там какой одежды. Нашла мужские рабочие штаны и тут же натянула на себя. Они оказались слишком велики и спадали с пояса, а ремня в них не было. Тогда я примотала их к талии старой футболкой, найденной тут же. А еще разжилась дырявым свитером. От штанов толку, как выяснилось, мало – они тонкие, грубые и совсем не грели. Но это все же лучше чем разгуливать голышом, подумала я. Намного лучше. И вдруг почувствовала – у меня больше нет ни на что сил, сейчас просто свалюсь без сознания. Собрав последние крохи выдержки в кулак, я добрела до горы тряпья и, разворошив несколько одеял, закопалась в них поглубже. А уже спустя пару минут, разомлевшая от тепла и невероятной усталости, уснула.
Разбудил меня резкий, каркающий окрик. Я подскочила в своем самодельном гнезде и завертела головой. Прямо передо мной, против света, стоял старик. Он что-то кричал, но я ничего не понимала. Как и следовало ожидать, язык местных жителей для меня оказался неведом. Однако не нужно было ничего знать, чтобы понять – это хозяин сарая, и он крайне недоволен вторжением на свою собственность. Я не знала какие здесь люди и что мне грозит за такую провинность,
Сердитый дед в мохнатой шапке, нахлобученной на лоб, приподнял меня, как нашкодившего котенка, и внимательно рассматривал. Я могла сбежать, но для этого пришлось бы выскользнуть из теплого ватника и спасаться без него. Прикинув цену свободы, я решила, что не хочу снова оказаться на улице без теплой одежды. Хватит уже того, что я босая. А у них тут, кажется, зима.*
Дед, тем временем, продолжая ругаться, потащил меня к прямоугольному строению, которое так пугало вчера. Я собрала все свои душевные и физические силы для решающего рывка, извернулась и стала брыкаться, как бешеная. После всего, что мне пришлось пережить, возможно, это не так уж далеко от правды. Одновременно рвалась в разные стороны, чтобы сбежать вместе с теплой добычей в виде куртки. Дед оказался тоже не промах, и крепкий для своих лет. Он перехватил меня двумя руками и прижал к себе, не оставляя ни шанса. Сказал:
– Успокойся! Хватит вырываться, я тебе не наврежу.
Как будто я понимала его! Но он этого не знал. Для него я, видимо, была просто странной девчонкой. И правильно, мог ли человек в здравом уме предположить такую дикую историю, что я иномирянка. С чего бы?
Когда я перестала дергаться, старик наклонился ко мне и, заглянув в глаза, что-то еще говорил. Голос его звучал спокойно, и в конце он сжал мне плечо. Я, несмотря на страх, предположила, что он пытается меня успокоить. И немножко угомонилась, но не совсем. Видят боги, у меня не было причин доверять людям. Всякого насмотрелась. Теперь дед взял меня под локоть и, открыв деревянную дверь, подтолкнул внутрь гигантского прямоугольника. Я втянула голову в плечи, ожидая всего чего угодно. Мы прошли по твердому полу и поднялись по лестнице. Потом старик достал ключи и, позвенев ими, открыл еще одну дверь. Я повернулась и посмотрела вниз, решая, стоит ли бежать снова или выход там надежно закрыт. Но не успела ничего предпринять, дед потянул меня за руку, и мы вошли в новое помещение. Оно было узким и длинным. И первое, что я ощутила – ударившее в лицо тепло.
– Разуваться тебе не надо, так что проходи так, – усмехнулся старик и приглашающим жестом руки указал на проход слева.
Слов я снова не поняла, но жест уразумела и сделала несколько неуверенных шагов в том направлении.
– Садись, – сказал дед.
А я уставилась на него, совершенно не понимая, чего он от меня хочет.
– Ну, чего ты лупишься? – удивленно спросил он. – Присядь. Обожди. Я сейчас найду тебе что-нибудь из нормальной одежды. Ты же выглядишь, как сумасшедшая. Будто из психушки сбежала. А может и сбежала? Чего ты молчишь? Немая что ли?
Я не выдержала и тоже разразилась тирадой на своем родном языке:
– Какого ты от меня хочешь? Я не понимаю тебя. Совсем. Ни единого словечка не понимаю. Может так до тебя дойдет, что я говорю на шантахском?
Теперь ошалело выглядел уже дед. Когда к нему вернулся дар речи, даже присвистнул. Махнул на меня рукой и утопал в другие комнаты, на ходу бормоча себе под нос:
– Это ж надо, иностранка какая-то. И на нашем ни бельмеса. Откуда она могла тут взяться? Надо, наверное, сообщить куда-нибудь. В полицию что ли позвонить?
Я села на диван и принялась грызть ногти. Но это не помогало успокоиться, и я понятия не имела что делать дальше. Минут через пять вернулся старик и протянул теплые мягкие штаны, вязаные носки, майку и панталоны. А еще совершенно убожеское старушечье платье, которому я все равно была безумно рада. И теплый растянутый свитер.
– Моей-то старушки уже пять лет нет. Небось, ей не пригодится, так хоть тебе ее вещи послужат. Одевайся. А я пока обувь поищу, – вздохнул дед и снова вышел из комнаты.